Ребенок от чудовища - Николь Келлер

уплату долгов.

Эти слова, как гром среди ясного неба. То есть…мы с мамой нищие?.. В любой другой ситуации меня бы это не пугало, но сейчас…получается, я буду всецело зависеть от Волкова, а я не могу себе этого позволить! За что мне все это?!

– Послушай. Я разберусь с этим сам. Не лезь. Просто отдыхай, береги себя и готовься к родам. Вопрос с делами твоего отца я решу. А сейчас мне пора. Не скучай.

– Постой, – выпаливаю и тут же прикусываю язык. Это будет невероятно сложно. Ведь я к такому не привыкла. – Мне…Я…Мне нужна будет машина.

– Зачем? – хмурится Артем, обернувшись и внимательно осматривая меня.

– Я хочу к маме, – лепечу тихо, как маленькая девочка. Боже, это так унизительно!

Волков долго смотрит на меня и наконец выдает:

– Хорошо. Машина будет ждать тебя у входа, я распоряжусь. Сегодня я не могу поехать вместе с тобой – день расписан по минутам. Тебя будут сопровождать мои водитель и охранник. По всем вопросам обращайся к ним.

– И ты…вот так просто отпустишь меня? Одну? – я все еще в шоке от того, что услышала, но все равно не могу сдержаться от ехидного замечания.

– А ты еще не поняла, что тебе от меня не сбежать? – Артем напоследок одаривает меня довольной и коварной улыбкой и исчезает за дверью.

Глава 14

Аврора

Чувство тревоги точит меня изнутри, как червяк. И с каждой секундой оно усиливается, перерастая в панику.

– Ты не можешь ехать быстрее? – бормочу, выворачивая содержимое сумки на колени.

– Что-то потеряла? – Артем мимолетом смотрит на меня, но все же сильнее давит на педаль газа.

– Телефон забыла, – едва ли не плачу. Меня не покидает ощущение, что прямо в этот момент я не могу ответить на какой-то важный звонок.

– Что-то случилось?

– Я не знаю, – закусываю указательный палец, едва не плача. – Какое-то дурное предчувствие…

Едва Артем припарковывается, я, не дожидаясь его, выскакиваю настолько быстро, насколько мне позволяет мой живот. Артем меня нагоняет и берет под руку.

– Осторожнее, не торопись, – ворчит, открывая мне двери.

– Надо поспешить. Я хочу скорее увидеть маму.

Вот что меня тревожит. Как будто я…жутко опаздываю. Мне нужно как можно скорее увидеть мамочку, и все снова будет хорошо.

Но нет.

Мой самый страшный кошмар, то, чего я боялась все утро, сбывается.

Мамы в палате нет.

Ее постель смята, на тумбочке, полу валяются шприцы, медикаменты, ампулы из-под лекарств.

Мое сердце болезненно сжимается, а в легких резко не хватает кислорода. Пульс отбивает чечетку где-то в ушах. И я шепчу, не слыша саму себя, и шатаясь:

– Что здесь было? Где моя мамочка?

В палату входит ее лечащий врач. Он ничего не говорит, смотрит на меня с сожалением и сочувствием. Я понимаю его без слов.

– Мне очень жаль, Аврора. Но у вашей мамы случился инсульт, и она его не пережила…Мы сделали все, что смогли…Я пытался вам дозвониться…

Я стою, не шелохнувшись. Мир вокруг меня перестает существовать. Все вокруг что-то говорят, суетятся, кто-то трясет меня, пытаясь докричаться.

Но все это за пределами моего личного ада, в котором я сгораю заживо. В котором набатом настойчиво звучит одна фраза, что вспарывает меня без ножа.

Мама умерла.

– Не успела – шепчу, глядя в одну точку – на ее больничную койку. – Не успела! Я опоздала, понимаешь?! – уже кричу, намертво вцепляясь в руки Артема. – Опоздала!!

– Аврора, успокойся! – муж пытается мне сказать что-то еще, но я банально оседаю на пол. У меня больше нет сил: ни стоять, ни говорить, ни жить. Артем опускается рядом и обнимает меня, крепко прижимая к себе. Но я ничего не чувствую. Мое сердце умерло вместе с мамочкой.

– Опоздала…Мама, я опоздала…

– Аврора, пожалуйста, возьми себя в руки. Ты должна быть сильной. Ради дочери, – звучит над головой голос Артема.

Подсознательно я понимаю, что есть разумное в этих словах, но…Случилось страшное. Судьба отняла еще одного главного и самого близкого мне человека. И я понятия не имею, смогу ли это пережить.

– Как это случилось? – хриплю севшим голосом, глядя строго перед собой и раскачиваясь из стороны в сторону. Жизнь снова наказывает меня за все, что я натворила в последнее время: у меня банально нет слез, чтобы вместе с ними выпустить свою боль. Кто-то там сверху решил, что я должна прочувствовать все от начала и до конца, каждую эмоцию. Всю боль вывезти на своих плечах.

– Ее организм…– начинает доктор, но Артем жестко прерывает его:

– Не сейчас. Я зайду к вам позже, чтобы уладить все формальности. Организацию похорон я беру на себя.

Артем встает на колени прямо передо мной и берет мои ладони в свои.

– Аврора, – тихо зовет, но у меня нет никакого желания даже просто поднять голову и посмотреть на Волкова. – Пойдем отсюда.

Неожиданно для самой себя я все же смотрю в глаза Артему и одним взглядом пытаюсь передать свою просьбу. Он прошел через это однажды и должен меня понять.

– Нет, дорогая, не сейчас.

– Пожалуйста…Я очень хочу ее увидеть. Для меня это важно…Умоляю…

– Не надо. Ты обязательно увидишься с мамой, попрощаешься, но не сейчас. Я все организую и лично привезу тебя к ней. Обещаю. А сейчас поехали домой.

И вновь не ожидаю от самой себя, но я верю Волкову. На подкорке своего сознания я уверена: он не обманет.

Я не помню, как мы оказываемся в его доме. Как он провожает меня в спальню, как я скидываю верхнюю одежду прямо на лестнице, и как я ложусь в постель, до самого носа натягивая плед.

Артем что-то негромко говорит Людмиле Григорьевне, но я даже не прилагаю усилий, чтобы прислушаться. Я просто отгораживаюсь от внешнего мира, уходя глубоко в себя. Туда, где моя мамочка еще жива и крепко меня обнимает.

Я вспоминаю, как она расчесывала мне волосы перед сном и рассказывала сказки. Как дула на коленки и мазала их зеленкой, если я упаду, бегая по парку. А потом я вижу ее грустные глаза. Ведь моя боль чувствовалась ею в два раза сильнее.

Вспоминаю, как мы, обнявшись, учили и пели песню «Мама – первое слово…», а мамочка украдкой утирала слезы. Я тогда не понимала, почему она плачет. К моему стыду это осознание пришло ко мне только сегодня. Сейчас.

Дверь в спальню тихонько отворяется, и спустя несколько секунд на мою постель осторожно опускается Людмила Григорьевна.

– Моя девочка…Сколько же всего выпало на твою долю…, – бормочет она, тихонько поглаживая