Скрытые границы (СИ) - Волков Игорь Владимирович

— Подумать только, столько времени, как могли, боролись с распадами, а они все равно случались. Сейчас же нужен хотя бы один — и не допроситься, — подосадовал Ву, когда мы вечером сидели в комнате отдыха за чаем.

— Угу, — кивнул я. — Может на меня еще какие-нибудь железки уронить?

Ву только хмыкнул.

К нам тихо проскользнула Ольга. Не спрашивая разрешения, сама придвинула тяжелое кресло к столу. Я молча смотрел, как она это делает, рука даже не дернулась помочь. Ольга села, пристально посмотрела мне в глаза.

— Ребята, мы не можем ждать распада бесконечно, вы же понимаете?

О, я сразу понял, что этот разговор мне не понравится.

— Нужно поднимать еще людей. Хотя бы человек пять. На одном тебе мы не вывезем этот эксперимент, и люди не могут лежать под лекарствами бесконечно.

— Оля, мы же уже говорили об этом!

Ву аккуратно дотронулся до моей руки, заставив расслабить пальцы. Я так сжал ручку кресла, что костяшки пальцев побелели.

— В этом есть логика, Алексей, — тихо сказал он.

— Если ты боишься за жизнь своих коллег… друзей, — она быстро поправилась, уловив мой взгляд, — то мы в любом случае заручимся их разрешением на эксперименты. И у нас есть китайские лекарства, можно будет остановить распад, даже если с прибором что-то пойдет не так. Да, после инъекции люди станут обычными, но может это и к лучшему.

Я открыл рот, чтобы ответить, но не нашел ни одного цензурного слова.

— Ольга, — очень мягко произнес Ву. — Тебе, конечно, сложно представить, что для нас значат эти способности. Многие из тех, кто сейчас находятся под капельницами, предпочли бы умереть от распада, а не жить потом обычной жизнью.

— Я понимаю, — она упрямо качнула головой. — Но без экспериментальной группы мы ничего не можем сделать. Реакции у Алексея своеобразные, — она быстро стрельнула в меня глазами. — И не факт, что отработанный на нем прибор даст тот же эффект на других людях.

Этот аргумент сработал. Я болезненно сморщился. Значит придется выбирать тех, кого включить в группу. Кто именно в нее не попадет ни при каких обстоятельствах, я знал точно. Но как отправлять людей на эксперименты, зная, чем все может закончиться? Особенно, если вспомнить, насколько агрессивные были распады. Какая-то игра в бога.

Ву внимательно смотрел на меня. Потом кивнул Ольге.

— Он согласен. Завтра окончательно составим план, идите отдыхать.

Она секунду колебалась, но так и не решилась ничего сказать, встала и ушла.

— Спросить о согласии мы можем и не успеть, — мрачно заметил я.

Ву минуту помолчал. Потом открыл на коммуникаторе список, где мы уже отметили три фамилии, и повесил его над столиком.

Я смотрел на фамилии, чувствуя, как сердце бьется где-то в горле.

— По степени владения мастерством, — тихо сказал Ву, кивнув на файл. — Цинично отранжировать по полезности в работе и экспериментах.

— Нельзя. Если она права, то влияние прибора будет зависеть от способностей. И отработанный на низком уровне рефлексов, на высоком он может дать другой результат.

Мы замолчали.

— Пойду пройдусь, — я встал. — Иди спать, Ву. Завтра обсудим.

Вышел в парк. На улице снова шел дождь. Капли скользили по одежде и лицу. Я шел привычными дорожками. В наступающих сумерках скорее угадывал, чем видел, куда иду. Очень хотелось разбудить Райли и скинуть всю ответственность по выбору группы на него. Он же руководитель института, его прямая обязанность составлять расстрельные списки. Я невольно улыбнулся, вспомнив, как меня самого выставили отсюда некоторое время назад. Но Райли трогать нельзя. Если во время пробуждения начнется распад, не сработает прибор и он потеряет свои способности — этого ни я себе никогда, не прощу, ни он мне. Тем, кто меня поддержит в этой истории, тоже достанется.

Решение придется принимать самому. И ответственность потом нести за это решение тоже самому.

Дождь усилился. Я укрылся под деревом и достал из кармана уже чуть влажные сигареты. Раскурить одну мне все-таки удалось, и я с удовольствием втянул в себя дым. Заснуть бы, и проснуться, когда все закончится.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я сделал еще одну затяжку. И пришел он, распад. Вселенная закрутилась перед моими глазами. Я раскинул в стороны руки, пытаясь обнять весь этот мир. Нахлынули ощущения, прикосновения, шорохи. Невероятная близость звезд, скоротечность космических пространств. Каждая моя клетка стремилась соединиться с какой-то точкой во вселенной. Я распадался, разлетался, растворялся. Но взял себя в руки. Вздохнул, нашел в этой бесконечности себя истинного. Продолжил дышать. Смотрел, как опадает волшебный мир. Как проступают очертания деревьев, вьется дым от оброненной сигареты. Падает дождь. И вот собрался. Дышал уже я сам. Перестал фонить. Вселенная отступила, а я стоял, сильно привалившись к дереву.

Эти распады были как наркотик. Они невероятно приближали к истинному миру, они были гармонией между миром и искусственным человеческим существованием. Но какого черта они не приходят, когда по-настоящему нужны!

Я еще постоял какое-то время, злясь на всю ситуацию в целом. Потом понял, что абсолютно вымок. Смахнул с лица дождь и пошел назад. Список у меня в голове был готов. Осталось только научиться с ним жить.

Часть 1

Наземная. Глава 7

Рано утром, еще до завтрака, мы с Ву и Ольгой встретились в лаборатории. Боровского, который пытался к нам присоединится, я выпер и заблокировал дверь, после чего прошелся вдоль мониторов и остановился перед одним, на который была выведена детальная схема нашего корректора.

— Ну рассказывайте. Каков порядок действий?

Ольга вопросительно глянула на Ву, и он ей кивнул.

— В группе у нас шесть человек, верно, Алексей? — Ольга дождалась моего согласия и продолжила. — Значит первых трех поднимаем с прибором. Теоретически, он работает и должен не допустить уход в распад. По крайней мере все наши расчеты, основанные на экспериментальных данных, на это указывают. Но…

Я шумно пододвинул к себе кресло и сел.

— Алексей, всегда будут «но»! Пока…

— Ой, да не оправдывайся, — я потер глаза, в которых будто песка насыпало и снова уставился на схему корректора. — Что?

— Но, мы не с лабораторными мышами работаем, а с живыми людьми. И с одной стороны нам нужна группа, чтобы протестировать работу прибора на испытуемых, с различным уровнем способностей. С другой, поднимать всех одновременно нельзя. Вдруг что-то пойдет не так.

— Законы Мерфи, — фыркнул я. — Если что-то может пойти не так, оно обязательно пойдет не так.

— Поэтому, — терпеливо продолжила Ольга, — будем первых троих поднимать по очереди. С разницей в восемь часов.

— И что нам это даст? Растянем удовольствие на сутки? Не проще поднять сразу всех? — я сцепил руки в замок, чтобы скрыть нервную дрожь, от которой никак не мог избавиться.

— Не проще. Нам надо убедиться…

— Вы на мне убедились. Он либо работает, либо нет. Что вам даст еще восемь часов наблюдения за другим человеком?

— Нам — ничего, — Ву пододвинул ко мне свое кресло и сел напротив, глядя в глаза. — А людям повысит шансы выжить и, может быть, остаться при способностях. Если что-то пойдет не так, то обнаружим это на одном человеке, а не на шести одновременно. Если же выявятся проблемы с работой корректора — остановим тестирование и постараемся оперативно их устранить.

— Оперативно, — фыркнул я. — На мне оперативно вы ничего не выяснили, где гарантии, что оперативность проявится?

— Так. Давай-ка ты перестанешь ворчать и доверишься нам, — Ву вздохнул. — Шесть человек, обсудим?

— А что обсуждать? Логика выбора прежняя — без семей, не сильно дорожат способностями. Собственно, я к предыдущим трем еще двоих добавил. Посмотрел, чтобы способности были разные.

— А шестой? — Ольга тоже подошла к нам.

Я молчал.

— А шестая противоречит всей логике и предыдущим ценным указаниям, — тихо сказал Ву. — Если что-то пойдет не так…