Голоса времен. (Электронный вариант) - Николай Амосов

Странно, но моя ненависть к партийным боссам сочеталась с верой в социализм. В то время европейские интеллектуалы тоже попадались на эту удочку: умел втирать очки Сталин. Достаточно было прочитать выступления Анри Барбюса, Бернара Шоу и Лиона Фейхтвангера, Ромен Ролана.

Бешеная пропаганда была перед первыми выборами. Из студентов создали бригады, что бы ходить по домам. Даже я не сумел увильнуть, дали мне двухэтажный дом, набитый жильцами под завязку (тогда всюду так было). Приказано было познакомиться с каждым избирателем, прочитать с ними "обращение": Б: р: р: ! В день выборов проследить лично, чтобы каждый пошел. Не может - принести ящик домой.

Все же я наплевал на них. Один раз зашел в домовой комитет, проверил список и больше не являлся. Бригадиру врал, что хожу. Ругался.

- Ну вас туда - сюда: (как на станции говаривал. Но - увы! - теперь только шепотом.)

В день выборов, помню, 12 декабря, с самого утра уехал на завод и только вечером заявился проголосовать. Общественные начальники на меня накинулись:

- Где ты шлялся, такой - сякой, за тебя пришлось работать.!

- Вот ужо - нажалуемся, со стипендии снимем!

Нет, не сняли. Последствий не было.

Много раз я потом ходил на "всенародное голосование", сначала честно отпускал бюллетени, боялся НКВД, потом осмелел и вычеркивал, благо в кабину рекомендовали заходить.

Не будем преувеличивать: "Дуля в кармане".

Еще запомнился эпизод из более позднего времени, когда уже Ежова арестовали. Шел какой то пленум ЦК и был доклад Кагановича, его тогда в Киев назначили. Он назвал потрясшую меня цифру: 80% членов партии киевской организации написали доносы в НКВД. Подумать только, что сделали коммунисты с народом! Надо же было так его изнасиловать. При том что всегда считал рядовых коммунистов, в массе своей, честнее нас, беспартийных.

В августе 1938-го были события на озере Хасан. Гитлер с японцами заключили союз. "Запахло жареным".

10. 1939 г. Вербовка в моряки. Институт окончен. Аспирантура. Пакт с Гитлером. Война.

Солдатская шинель меня чуть было не догнала. В последний год учения прибыл военврач первого ранга, моряк. Собрали мужчин двух курсов и объявили:

- В Ленинграде создается военно-морская медицинская академия. Вы архангелогородцы - моряки, вам и стать на рубежи родины!

Далее пояснил: Нужно набрать слушателей на старшие курсы, срочно нужны врачи во флот. Ждать пока подоспеют первокурсники некогда. В общем - набор: всем мужчинам пройти комиссию и потом, добровольно-принудительно, одеть шинели. Год доучимся здесь, а на выпуск - в Ленинград. Стипендия - 200 р., обмундирование, бесплатный проезд и т.д.

Я чуть не плакал. Допекли таки! Прощай наука и свобода! Но другой наш народ был доволен: чем в глушь, на сельский участок - лучше в госпиталь или на корабль. Форма шикарная. Даже кортик! Назначен день медкомиссии. Хожу в унынии.

И тут меня Партия спасла. Секретарь Партбюро института Гребенникова была нашей студенткой, женщина уже в возрасте, мы ее уважали. Подошла ко мне и сказала.

- Коля, не хочешь, небось?

- Да уж, куда как рвусь!

- А ты не ходи на комиссию: Ничего не будет, ты один такой, переживут.

Я и не пошел. И пропустили. Все ребята, и мой Борис тоже, через месяц уже ходили в шикарных черных кителях и сорили деньгами. А я спасся.

С деньгами стало получше: выкраивал немного времени от проекта для преподавания и Галя поступила на работу. Противную, но выгодную, ее устроила подруга: в медсанчасть тюрьмы. Я-то возражал, но что мог предложить?

Не можешь одеть жену - молчи. Не бойся, не продам тебя.

Правда, этого я и не боялся. Только противно.

Галя с подругой Шуркой Жигиной по очереди вели приемы заключенных. Мильтон приводил и присутствовал: разговоры не допускал.

Нет, не могу сказать, что ужасы рассказывала. К избитым не вызывали. Так, обычная работа. Мне не нравилось.

- Не кривись. Медик и в тюрьме может оставаться человеком.

Все свое время я тратил на "проект". Чертежная доска не снималась со стола. Получался огромный самолетище, почти такой, как современный Ил-86, но мощности моей машины были меньше. И вообще глупости - ставить паровой котел и турбину на самолет. Досадно даже вспоминать, что так залетел.

Практическая медицина не увлекала. Ходил на занятия, хорошо учился, но без удовольствия. К примеру, видел только одни роды. Пару раз держал крючки при простых операциях. К экзаменам готовился за 2-3 дня.

Два раза в год ездил в Москву на зачеты по технике. Тоже - без труда.

Перед окончанием института директор Раппопорт (из военных врачей) предложил аспирантуру по военно-полевой хирургии на своей кафедре. Место было единственное - согласился. Так прозаически попал в хирургию.

Институт окончен. Четыре года прошли в труде и увлечениях. Получил диплом с отличием. У Гали тоже был красный диплом: ее оставили работать в городе. Отношения постепенно охлаждались. Даже не знаю - почему? Любовь прошла. Купили старенький диванчик: спим отдельно.

Лёля Гром вышла замуж. Не довел я дело до конца!

В августе 39-го года началась моя "военно - полевая хирургия", а по существу травматология. Чистая, культурная клиника директора, тридцать коек. Больные с переломами, лежат долго. Работы мало - треп в ординаторской. За четыре месяца я научился лечить травмы. Так я считал.

В один из последних дней августа был в бане. Одеваюсь и слышу радио: "приезжал Рабинтроп. С Германией заключен Пакт о ненападении". С него началась Вторая Мировая война. О секретном договоре "Молотов- Рибентроп", которым Европу поделили, мы узнали только при перестройке.

Меня как обухом по голове. Ну не сволочи ли наши вожди? Трепались, трепались про фашистов, а теперь повернули на 180 градусов. Да разве же можно верить Гитлеру?

Перед тем несколько недель велись вялые переговоры с Англией и Францией, чтобы заключить союз. Они будто бы упирались и не хотели пропускать наши войска через Польшу. И вообще - саботировали, пытались столкнуть нас с Германией чтобы ослабли, а потом прихлопнуть обеих: "хитрые империалисты". Сначала японцев напустили в Монголии, на Халхин-голе, не получилось, так пусть, дескать, с Гитлером подерутся.

Все это выглядело похожим на правду, советские граждане верили газетам и даже я поддался. И вдруг - такая бомба!

Обсуждать события было не с кем: Бориса и всех моряков отправили в Ленинград, Ленька Тетюев уже год как служил в армии. Осталась Галя, но она политикой мало интересовалась.

1-го сентября 1939 года немцы напали на Польшу. Будто бы в ответ на их провокацию. Наши подавали это с серьезным видом. Еще через несколько дней вступили в войну мы: "Воссоединение братских народов".

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});