Приют героев - Генри Олди

Носом землю рыть буду. До нижних ярусов ада.

Найду.

Даже если отстранят от дела, как близкого родственника – найду…

– У вас есть версия, барон?

– Есть. Кто сейчас сидит в Черно-Белом Майорате?

– Судя по тому, что квесторы служили Заре Утренней… Черный Аспид там сидит. И ждет начала.

– Аспид, значит? Вы уверены, что он просто сидит и ждет?

– Нарушение орденского Завета и «Пакта о нейтралитете»? Впервые за все время?

– Все когда-то случается впервые. Допустим, этот Аспид энергичней своих предшественников. Допустим, у него особые взгляды на войну чистых начал. И еще допустим, что он очень заинтересован в гибели квесторов.

– Вы правы. Мотив налицо. Хотя… Лорд-временщик Майората должен предвидеть, что подозрение падет в первую очередь на него.

– Уверен, квесторов убрали руками наемников, нанятых через подставных лиц.

– Надо искать исполнителей.

– И брать живыми!

– Не обязательно. Мертвые куда разговорчивее. И не убегают.

* * *

Конрад любил глядеть из окна кареты на открывающиеся виды – будь то сельская буколика, кривые улочки местечек или площади столиц. Себя он обычно убеждал, что таким образом упражняет наблюдательность. На самом же деле ему просто доставляло радость умиротворенное созерцание картин, проплывающих мимо. Однако сейчас шторки на окнах кареты были задернуты наглухо: барон желал уединения.

Все возможные запросы и распоряжения сделаны.

Краткий период бурной деятельности сменился временным упадком сил.

Не каждый день теряешь родного человека; есть от чего прийти в душевный раздрай. Оставшись наедине с дурными мыслями, Конрад скользил умом по замкнутому кругу: словно грешник по ярусам владений Нижней Мамы. В общей картине преступления чудились несообразности и «белые пятна». Вот уж точно, что «белые»… Мельтешит эдакая пакость на краю поля зрения, а глянешь пристальней – и нет ничего. Естественно, подобные капризы не улучшали настроения.

– Приехали, сударь!

Как и распорядился клиент, агитатор остановил карету на перекрестке, за два квартала до переулка Усекновения Главы. Далее обер-квизитор намеревался пройтись пешком. За право именоваться «агитатором» («возница благородных» на старо-реттийском) любой извозчик рангом пониже, не задумываясь, пожертвовал бы личной бляхой, бородой и целомудрием супруги. Однако в Гильдию Агитаторов принимали исключительно каретных кучеров, да и то с разбором. Стоили услуги агитатора втрое-вчетверо по отношению к прочему извозу. Удобство кареты, мягкая езда, запрет на лихачество и гарантия своевременного прибытия именно туда, куда ты собирался прибыть, по мнению барона, с лихвой окупали расходы.

– Благодарю, голубчик…

Бросив агитатору серебряный бинар и не дожидаясь сдачи, фон Шмуц двинулся в сторону гостиницы. Рассудок наконец-то очистился, став похож на бассейн, куда из различных труб беспрепятственно вливались и выливались, не замутненные личными оценками, впечатления дня. Оставалось ждать, пока бассейн наполнится.

Это также была составная часть метода, обычно приносившего потрясающие результаты. Впрочем, случались и досадные неудачи.

– Добрый вечер, ваша светлость! Вы, никак, снова в гостиницу? Солнце скоро сядет, а вы все на службе?

Барон споткнулся на ровном месте и едва не выругался, хотя не любил вульгарной брани. Откуда на его голову взялся этот стряпчий?! Руки чесались погнать назойливого крючкотвора взашей. Увы, ни малейшего повода для рукоприкладства не наблюдалось. Поздоровался человек, поинтересовался делами – не в тычки ж его за это, в самом деле?

– Добрый вечер, сударь. Вы на редкость проницательны. Я на службе круглосуточно. И направляюсь именно в «Приют героев».

– Как я вас понимаю! Ни минуты покоя, ни единой минуточки. Вот, извольте видеть: вчинил иск Ордену Зари по всей форме, – стряпчий продемонстрировал пухлый кожаный планшет для бумаг. – Не муха начихала: исковое заявление в двух свитках, заказное письмо с оглашением претензий, выплата королевской пошлины, приложение с описью, заверенное в нотариате, копию – в Гильдию Отельеров… опять же, сохранность имущества пропавших без вести, запросы, протоколы…

Странное дело: барон проникся сочувствием к усердному сударю Тэрцу.

– Изрядно мы с вами поработали, ваша светлость, изрядно…

– А скажите, сударь Тэрц… Вы не в курсе: кухня в «Приюте героев» сносная?

– Сам ранее не столовался, но отзывы слышал исключительно похвальные. Исключительно! Тамошняя повариха свое дело знает.

«Какое именно?» – хотел ядовито поинтересоваться Конрад, но вовремя сдержался. Все-таки обещал Трепчику не распространяться. Слово чести надо держать, даже если дал его простолюдину.

– Кстати, о поварихах! – идти молча стряпчий был неспособен категорически. – Довелось мне недавно регистрировать одну жалобу. К нашему с вами делу оная жалоба касательства не имеет…

Барон и здесь сдержался, поражаясь собственной снисходительности.

– …но попутно выяснилось: молочницу Анну-Батисту Колодзябчик муж регулярно поколачивает. Причиняет, значит, тяжкие телесные, большей частью – сапогами в живот. Бедная женщина… Но я, собственно, не об этом. Он ее бьет – а она ему детей рожает! Он бьет – а она рожает! Дюжину отпрысков извергу родила, и все – здоровехоньки. И сама молочница румяна и дородна на диво. Несмотря на – и даже вопреки. А почему так, знаете?

Барон почувствовал, что былой кошмар возвращается.

– Я вам отвечу, ваша светлость, почему! Потому что тень у Анны-Батисты Колодзябчик, урожденной Монтень, – особенная. С двойным, извините за народное словцо, пузом. Потому-то муж ей первое чрево хоть напрочь отбей – нипочем выйдет. И с именем у молочницы хитрые кренделя – бывало, муж с утра и не вспомнит, как жену зовут, и по какому поводу ее с вечера сапогами пинал… Не к добру это, уж поверьте Фернану Тэрцу, не к добру! На улицах шепчутся: грядет, мол, большое лихо…

Отчаявшись отделаться от стряпчего, Конрад терпел, стиснув зубы. И был просто счастлив, когда приблизился к черно-белому входу в «Приют героев».

Он и себя, право слово, чувствовал героем. Мог ведь и пришибить болтуна.

* * *

– …Ваша светлость, я еще раз со всей решительностью заявляю: с завтрашнего утра я начинаю пускать постояльцев! Для покрытия причиненных убытков! Знаете, сколько столяр Дубка запросил за ремонт? А штукатур Анастасий Рензит?! А маляры? паркетчики? запечных дел мастера?! Нет, вы даже представить этого не можете! Грабеж и разорение, грабеж и разорение…

– Не беспокойтесь, любезный сударь Трепчик. Я вчинил иск по всей форме, и не будь я Фернан Тэрц, если нам… то есть, вам не возместят убытки до последнего мона!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});