Забытый царь - Серпень

войска. Это пожалуй был единственный ожесточенный бой за время осады. Османы были вынуждены отступить внутрь крепости, а на следующий день выкинули белый флаг.

Жителей, кто не захотел оставаться пропустили к морю.

Взятие Азова отметили салютом. Всех воевод наградил серебряной медалью «За взятие Азова». Всем принимавшим участие в осаде, также полагалась медаль, но бронзовая.

Я за время осады не только находился на корабле, но и побывал в окопах. Принимал участие офицерских советов.

В званиях подросли Змеев Василий Семенович стал штабс-капитаном. Апраксин Федор Матвеевич, также штабс-капитан. Шеин Алексей Семенович майор.

Что ж теперь, кто более заинтересован в мире. Нам он более выгоден, но посылать дипломатов не буду. Ибо с турками так не успеешь мир заключить, как опять война.

В той истории и Азов взяли позже и все события естественно происходили позже. Но сейчас я решил, не откладывая в долгий ящик заложить город Таганрог.

Строительством его пусть занимается, как и в той истории, штабс-капитан Апраксин.

Оставив усиленные гарнизоны в Азове, и во вновь зарождающемся Таганроге я отправился в Москву.

Опять круиз по Дону. Скачка по шоссе Воронеж-Москва. Ну может ещё не шоссе, но в сравнении с той грязной узкой дорогой, уже автобан.

В Москву въезжали под звон колоколов. Встречали нас, как победителей. Да мы и были победители.

А вот дальше вспоминается песенка «Всё могут короли». В том смысле, что у правителей, есть обязанности, от которых ни на шаг. Например приближался церковный праздник «Воздвиженье Креста Господня», и я, как добрый христианский монарх, должен вместе со всей своей свитой отстоять церковную службу.

Отстояв, повернулся и почти сразу столкнулся глазами с девушкой. Мало того, что она, «красотою лепа, червлена губами, бровьми союзна». Так ещё ярким пятном выделялась на фоне окружающих боярынь.

Я повернулся, рядом оказался постельничий Иван Максимович Языков. Показав взглядом, сказал.

— Узнай. Кто такова!

Оказалось это не таким простым делом. Постельничий, явился поздно к вечеру, но после его слов, что это Агафья Семеновна Грушецкая, я начал смеяться, а потом ржать, как конь. Приговаривая.

— Ну, Федор Алексеевич, ну молодец, удружил.

Иван стоял, смотрел на меня, открыв рот. Увидев его ошалевший взгляд, я постарался успокоиться. Выпив квасу, сказал.

— Ты, Иван, не обращай внимания, просто вспомнил сказку детскую не к месту. Давай рассказывай, что узнал.

Пока постельничий делился добытыми сведениями. Я раздумывал.

Вот как получилось. Расслабился, думал достаточно поменял и всё пойдет по другому. Ну да Федор Алексеевич с будущей женой познакомились н крестном ходе весной. А сейчас осень всё остальное так же.

Ну что ж я же не против. Помня, как было в той истории, специально завел повитуху и тренировал её. А чтоб всё было надёжнее, надо и остальных Грушецких приблизить, пусть родственницу охраняют.

— Ты вот, что, Иван передай, чтоб Агафью замуж не выдавали.

Иван поклонившись вышел. Я же задумался, стоит ли, как в прошлой истории устраивать смотр невест, или если уж начал всё менять, так и здесь сделать по-новому. А то нехорошо получается, девушки надеяться будут, а я уже всё решил.

На следующем заседании Боярской Думы, я предложил устроить мою личную жизнь.

— Вот, что, господа бояре. Жизнь меняется, наши пращуры бились мечом да копьем. Но появился порох. Стали из ружей, да пушек стрелять. Также и законы приходится менять, было поместное войско, разве с тем войском, разбили бы осман? Или вот, сказывают в Англии станки новые ткацкие создали, значит и сукна другие будут. Значит и одеваться будем по другому. К чему я вас и призываю, ходить в думу не в длиннополых охабнях, а в служилом.

Но жизнь ведь во всём меняется. Приглянулась мне девица. Других не видел, а эту уже выделил. Так стоит ли устраивать смотрины, когда и так всё ясно.

Казалось бы всё по делу выступил, всё объяснил. Но нет поднялись споры, крики. Захотелось постучать по графину и сказать.

— Дайте микрофон депутату в дальнем проходе.

Вместо этого, пришлось успокаивать бояр.

— Вот, что господа деп., бояре. Я свой выбор сделал и прошу со мной согласиться. Быть по сему.

С этими словами я вышел из Боярской Думы. Что важно я им так и не сказал имя моей избранницы. А зачем им это? Лишние споры. Узнают на свадьбе.

К вечеру прислали льячка из Думы сообщить, что закон принят и Государь имеет право заранее выбирать невесту не устраивая смотрины.

Ну, вот и хорошо, пора сватов засылать.

Глава 5

Лето 7188 (год 1680)

Свадьба состоялась в середине зимы. Этакий небольшой междусобойчик.

Венчание прошло в Успенском Соборе Кремля при патриархе Иоакиме. Во время венчания из церковных служителей было только два ключаря, да соборный диакон. С моей стороны было около двадцати человек, самых ближних.

После свадьбы я начал создавать круг этих самых ближних. К сожалению, даже не Нарышкины, родня мачехи. А матушкина родня Милославские вставляли палки в колеса. Пытались сорвать свадьбу. Понятно, что те кто думает о себе больше мне точно не нужны.

Проявивший себя постельничий Иван Максимович Языков был жалован в бояре. Двоюродный дядя Семен Иванович Заборовский стал думным дворянином, а чуть позднее боярином.

Анна и Фёкла, сёстры Агафьи, были выданы за знатных женихов: первая за сибирского царевича Василия, вторая стала княгиней Урусовой; обе по милости царя и сестры-царицы получили и щедрое приданое. Двоюродные братья Грушецкие получили боярский чин «жильцов», младший чин при дворе. Пожаловал двоюродного брата царицы Василия Фокича Грушецкого в стряпчие, ещё до свадьбы. За день до свадьбы Василий Фокич Грушецкий был пожалован в стольники, а позднее — в спальники, пробыв в стольниках только три дня. Двоюродных братьев Кузьму Осиповича, Кондратия и Михаила Фокичей царь сделал своими комнатными стольниками. Отцу царицы Семёну Фёдоровичу было дано боярство. Матери её, боярыне Марии Ивановне Грушецкой (в девичестве Заборовской), пожаловано было село Васильевское с Ордынцами, Борисовской, Быковкой и Бяконтовым. Новые царские родственники и свойственники сразу заняли привилегированное положение среди московских чинов. Грушецкие и Заборовские, а также их близкая и дальняя родня большим кланом вошли в состав верхов столичного дворянства.

Однажды, я собрал всех Грушецких и Заборовских, а также пригласил Языкова.

— Вы все знаете, как я сильно люблю свою жену. Благодаря ей вы получили эти чины. Теперь вы, именно вы, должны заботиться и охранять Агафью. Никто из посторонних не должен подходить и даже интересоваться ей. Рядом может находится, только кто-нибудь из вас или тот кого я назначу.

— Государь,