Бун-Тур - Александр Власов

Но Борис Борисович остался. Сел за последнюю парту, реденькую бородку в кулак зажал и в жгут ее сворачивает. А Васька хоть бы что! Будто с пеленок в председателях ходил! И открыл он свой первый сбор легко и просто, по-человечески.

— Добровольцы, — говорит, — нужны! И не простые, а следопыты и сыщики!

И рассказал он, как мы гнались за мальчишками, как в засаду попали, а закончил так:

— Бун и Тур начали хорошее дело, но им одним не справиться. Нужны добровольцы, чтобы выследить и поймать этих самых поджигателей!

Добровольцев нашлось много — весь наш класс. Борька Шилов тоже руку поднял. Все уже опустили, а он свою держит.

— Тебе чего? — спрашивает Васька.

— Не пионерское, — говорит Борька, — это дело. Задачи пионерской организации, насколько мне помнится, совсем другие!

— Мысль повторе́нная есть ложь!

Это Борис Борисович с задней парты изрек свою любимую поговорку. Я уже говорил: боимся мы этой «повторенной мысли» больше двойки. Борька оглянулся, покраснел, а Васька спрашивает:

— Ты, значит, против и в добровольцы записываться не хочешь?

— Почему? Записываюсь! — заторопился Борька. — Я могу добровольно заявление в милицию составить, пусть только мне приметы тех мальчишек дадут.

Смеялись все, даже Борис Борисович. А Васька, конечно, не пропустил случая и здорово подъел нашего экс-председателя.

— Сколько, — говорит, — живу, а еще ни разу не слышал, чтобы писари-добровольцы требовались. Писарей и так всегда хватает!

Посмеялись, а потом стали обсуждать план операции и ничего толкового придумать не могли. Дежурить у ямы — глупо. Они к той яме, может, целый год не подойдут. Караулить у школ, но их много в нашем районе. И к тому же караулить можем только мы с Буном. Остальные не знают тех мальчишек.

Еще было предложение: устроить в нашем доме у почтовых ящиков секретный пост, но зайдут ли мальчишки в коридор еще раз?

— Зайдут! — уверяет Бун. — У них же спор! Им надо узнать, сколько ящиков сгорело!

Решили после уроков караулить у ящиков. Начали очередь устанавливать, кому с какого часа в секрете сидеть. Васька записывает добровольцев, а сам, хитрюга, все на Бориса Борисовича поглядывает, будто ждет от него чего-то. И дождался.

— А на что они спорили? — спрашивает Борис Борисович.

— Кто проиграет, — ответил Бун, — тот должен пальто какой-то Тамарке покрасить.

— Какой Тамарке?

Бун повернулся ко мне.

— Не помнишь?.. Они, кажется, называли фамилию…

— Не помню! А ты?

Долго мы смотрели друг на друга. Весь класс ждал. Крутится у меня в голове что-то, вертится, а никак не вспомнить. И у Буна тоже.

— Помоги! — просит. — Подскажи чуть-чуть, я и вспомню!

— Колбаса, — говорю, — такая была или конфеты…

И посыпалось отовсюду: краковская, медовые, чесночная, ликерные, телячья, языковая… Настоящая лошадиная фамилия получилась!

— Почему, — спрашивает Борис Борисович, — и конфеты и колбаса сразу?

А я откуда знаю? Пришло в голову — вот и болтнул!

— Соевые? — снова спрашивает он.

И ведь отгадал! Я подскочил.

— Точно! — говорю. — Головой ручаюсь! Сысоева она! Тамарка Сысоева!.. Спасибо, Борис Борисович! Не зря вы детективы на уроках читаете!

И зачем только я это выпалил! Я ведь без всякой насмешки, от радости, а вышло плохо! Язык бы себе откусил по самый корень! Встанет, думаю, и уйдет сейчас!.. А он ничего, только бородку свою совсем в винт вогнал.

— Ты, — говорит, — довольно наблюдательный. И ассоциации в тебе шевелятся… Ну, хорошо — выяснили: Сысоева она, Тамара, а что дальше?

Все молчат. А Васька Лобов опять схитрил: откашлялся и со всей торжественностью объявил:

— Слово для предложения имеет Борис Борисович! Пожалуйста, Борис Борисович!..

Пришлось ему встать. Выпустил он из руки бородку и предложил первыми направить в разведку добровольцев-девчонок. Пусть поищут по школам Тамару Сысоеву.

Ничего не скажешь — предложение что надо! Одобрили его. Катюшу Крылову назначили самой главной над нашими разведчицами. Ей будут передавать сведения о всех Сысоевых нашего района.

Когда расходились, Борис Борисович подошел ко мне.

— Ты не торопишься, Данилов?

Ну, думаю, придется расплачиваться за детективы. Что поделаешь — заслужил! Хорошо, что хоть без свидетелей.

— Нет, — говорю. — Не тороплюсь… Вы ведь ненадолго?

— На часик.

Ничего себе, думаю, попилит он мои косточки! Но вида не подаю.

— Останусь, — говорю. — Где? Здесь или…

— Пойдем в пионерскую комнату, — предлагает он.

Идем по коридору. Все нас обгоняют. На меня сочувственно смотрят. И Бун обогнал. Прошептал на ходу:

— Извинись, язычник! Я тебя подожду!

Вошли мы в комнату, и мне сразу полегчало — никого нету. А Борис Борисович достал из шкафа шахматную доску.

— Помнишь, — говорит, — мы договаривались сразиться?

— Помню! — отвечаю. — Вы мне тогда еще четверку за ту… за ладью поставили. Вид сверху и сбоку.

— Есть сегодня желание? — спрашивает Борис Борисович и бренчит фигурами.

А я все не верю. Длинная, думаю, у него увертюра! Начинал бы уж проработку поскорей!

А он не начинает. Сели мы напротив друг друга. У меня белые, у него черные. Разыграл я ферзевой гамбит. Об игре не думаю. Переставляю фигуры по памяти. Ходов по двадцать сделали, а он про детективы так и не вспоминает. Играет молча, серьезно. И я начал по-серьезному. Стараюсь хода на три вперед заглянуть. Только поздно я взялся. Зажал он меня прилично, и есть у него в запасе страшный ход, от которого вся моя оборона развалится. Что бы такое сделать? Отвлечь чем-нибудь, чтобы прозевал он этот выигрышный ход? Двинул я свою фигуру и спрашиваю:

— Борис Борисович! Объясните, пожалуйста, что значит: мысль повторенная есть ложь?

Он бороду рукой кверху задрал.

— Тебе не понятно?

— Понять, — говорю, — можно… Но есть и другая пословица: повторенье — мать ученья. Которая правильная?

— Обе! — отвечает. — Повторил — изучил — усвоил! А что дальше? Опять повторять? На месте топтаться?

И делает Борис Борисович тот выигрышный ход, которого я боялся. Не помогла моя хитрость. Горит мой ферзь без дыма голубым огнем. Махнул я рукой.

— Заметили! — говорю. — Сдаюсь!

Он бородкой трясет — не соглашается.

— Рано сдаешься! Ферзевой гамбит ты изучил, а дальше не двинулся… Я этот ход нарочно сделал, чтобы тебя проверить. Многие сдаются в такой позиции. А ты не повторяй их ошибку. Смотри!

Борис Борисович стал играть моими фигурами. Пожертвовал ферзя, двинул пешку, коня и поставил черным мат.

— Красотища! — говорю.

Он доволен. Сияет. Я и признался:

— Я думал, вы отчитать меня хотите за детективы… Вы уж не сердитесь!.. Сорвалось!

— Не за что, — говорит, — сердиться… Я с детства собираю коллекцию детективов… Люблю! Глупо, может быть… И коллекция, может быть, глупая, никому не нужная… Скажи, здорово надо мной в классе смеются?

— Да что вы! — Я чуть его по плечу не хлопнул, чтобы успокоить. — Да ни одной хохмы про вас! Мы же вас уважаем по-настоящему!.. Я и сам запоем детективы глотаю!

Борис Борисович улыбнулся.

— Не заливай! У тебя другая страсть!

Полез он в карман, вытащил конверт и мне протягивает. Заглянул я, а там — марки!.. Мне бы спасибо сказать, а я, как дурак, спрашиваю:

— Откуда вы знаете?

— А я вроде тебя — наблюдательный. Бери и… и беги — друг тебя заждался. Еще минуту — и носом стекло выдавит!

Посмотрел я на окно, а за стеклом лицо Буна торчит: нос приплюснут, глаза недоуменно хлопают.

— Завидую, — говорит Борис Борисович, — вашей дружбе. Беги, не заставляй ждать.

Выскочил я на улицу.

— Что у вас было? — спрашивает Бун. — Никак в шахматы играли?

А я и сам толком не пойму, что было.

— И в шахматы… И про мысль повторенную говорили… И мат красивый видел… И про детективы разговор был… И марки получил… Сам ничего не понимаю! Знаю только одно: нам бы такого пионервожатого!..

Ответный визит

Не думал, что Катюша такая скрытная. Целую неделю мы не знали, что творится у девчонок. Катюша даже Буну ни словечка не сказала. Но что-то наши разведчицы делали. Это видно было. На переменах девчонки часто уходили в самый конец школьного коридора и о чем-то совещались.

Нам, мальчишкам, надоела такая таинственность, которая мимо нас проходит, и пристали мы к Ваське Лобову: ты председатель — ты и кончай эту игру в прятки! Мы тоже хотим в поиске участвовать!

Васька нас быстренько одернул.

— Не рыпайтесь! — говорит. — Девчонки дело знают! Я в курсе!.. По секрету могу сказать: Сысоеву уже нашли! И знаете как? По пальто! Слух прошел, что у кого-то в школе на вешалке пальто испортили — меховой воротник чернилами облили. Наши разведчицы — туда! Покрутились, поговорили и узнали: у Сысоевой, у Тамарки! Сегодня с ней личный контакт установят. Если подтвердится — двинем мужскую гвардию!