Серый кардинал - Дик Фрэнсис

— Мой механик очень раздосадован самим предположением, что в какой-то из частей «рейнджровера» может быть неполадка. Он в понедельник провел полный осмотр. Так что там такое?

— Точно не знаю. Возможно, ничего.

— Возвращайся на «рейнджровере». Он нам сегодня нужен.

— Да, — согласился я.

Вернув трубку Бэзилу Рудду, я поблагодарил его за разрешение позвонить.

— Так в чем там дело? — спросил он.

— Точно не знаю, потому что я не очень давно вожу машину, — ответил я. — После эпизода с выстрелом мне хотелось бы, чтобы отец был в безопасности... — Я помахал газетой. — Наверно, я устраиваю много шума из ничего. Но во время последнего осмотра машины в картере была привинчена обыкновенная пробка. А вчера ее там не было.

Бэзил Рудд сначала всем своим видом выражал нетерпение, а потом тревогу. Дослушав меня, он встал и пошел со мной поговорить с Терри.

Теперь для разнообразия Терри почесывал живот, закрытый коричневым комбинезоном.

— Я ни на что не жалуюсь, и, пожалуйста, не подумайте, будто я кого-то обвиняю, — начал я. — Мне только хотелось бы знать, что служило затычкой в поддоне, потому что я ужасно боюсь загадок, которые могут причинить вред моему отцу. Пожалуйста, объясните, как получилось, что вы заменили пробку в поддоне картера, и главное — почему? Оба механика молчали, не зная, что ответить.

— Масло было совершенно чистое, — сказал Терри. Снова молчание.

— Если вы опять сольете чистое масло и снимете поддон, — наконец заговорил Бэзил Рудд, — то, может, и найдете то, что закупоривало отверстие и что Терри протолкнул проволокой. Но это очень дорогая процедура и, по-моему, неоправданная.

Снова молчание.

— Я спрошу у отца, — сказал я. Мы вернулись в офис, и я сообщил отцу о последнем предложении — дорогостоящий демонтаж мотора.

— Ничего не делай. Оставайся там, — распорядился отец. — Ничего не делай и только жди. Дай мне поговорить с Бэзилом Руддом.

Беседа продолжалась несколько минут. Бэзил Рудд говорил, что мальчик, имея в виду меня, устроил тарарам из-за пустяков. Но в конце концов он пожал плечами и проворчал:

— Да, да, хорошо. — Он положил трубку и повернулся ко мне. — Ваш отец кого-то пришлет за «рейнджровером». Он хочет, чтобы вы пока оставались здесь.

Терри пробормотал, что он провел правильное обслуживание машины и никто не может сказать, будто это не так. Бэзил Рудд недовольно посмотрел на меня и заявил, что он не намерен попусту тратить время, у него гора бумаг, которые надо просмотреть. А я не стал извиняться и только сказал, что подожду снаружи, в «рейнджровере». Я медленно прошел к машине, стоявшей на площадке, огороженной проволочным забором, отключил сигнализацию, открыл дверь и сел за руль.

Я прождал больше часа, читая инструкцию к «рейнджроверу» и сверяясь с приборной панелью. Наконец, возле окна со стороны водителя появился Бэзил Рудд. Я открыл дверь, вышел и увидел человека, сопровождавшего владельца мастерской. С искрой иронии незнакомец сообщил, что он приехал разгадать тайну пропавшей пробки картера. И представился Фостером Фордэмом. Новоприбывший походил скорее на адвоката, чем на механика. Ни его аккуратный черный костюм, ни белая рубашка в серую полоску с голубым воротничком не подходили механику. У него были прямые, темные, хорошо причесанные волосы, очки в легкой оправе и прекрасно начищенные черные туфли.

Бэзил Рудд, уходя, попросил Фостера Фордэма до отъезда сообщить ему в офис свое мнение. Глядя вслед удалявшемуся Рудду, Фордэм скучным, почти вялым тоном сообщил, что его приезд сюда — большая любезность, оказанная моему отцу, потому что обычно он выступает в роли инженера-консультанта и не занимается мелкими неполадками.

Я начал говорить про выстрел, но он перебил меня, сказав, что о выстреле ему все известно так же, как и о пропавшей пробке.

— Я работаю в мире автогонок, — добавил он. — Моя область — диверсии.

На фоне его спокойной уверенности я чувствовал себя совершенно некомпетентным и, несомненно, таким и выглядел.

— Насколько мне известно, вчера вам предстояло вести эту машину отсюда в Куиндл. Это далеко?

— Около двадцати миль.

— Ровная прямая дорога? Две полосы?

— Большей частью одна полоса, много резких поворотов, некоторые из них на холмах.

Фордэм кивнул, сообщив, что сейчас мы поедем в Куиндл и он будет вести машину. Недоумевая, но полностью доверяя, я устроился рядом с ним, вслушиваясь в здоровое гудение мотора, когда он запустил его. Мы выехали с площадки мастерской на кольцевую дорогу, опоясывающую Хупуэстерн, и направились в Куиндл. Он быстро и молча вел машину, напряженно следя за приборной панелью и за дорогой. Так без единого слова мы поднялись на вершину длинного крутого склона, который находился на полпути к Куиндлу, месту нашего назначения (как я думал). Но он там остановился и, по-прежнему ничего не объясняя, сделал поворот на 180 градусов. Мы поехали назад в мастерскую Рудда.

Мимо нас пролетали машины так же, как и вчера, выскакивая из-за непросматриваемых поворотов. Фордэм вел машину быстрее, чем я считал безопасным вчера, когда управлял ящиком на колесах, одолженным нам Кристэл. Но вряд ли это удивительно, если его область — гонки.

В гараже он попросил Терри слить масло в чистую банку. Терри возразил, что масло слишком горячее, чтобы с ним работать. Фордэм согласился немного подождать, но настоял, чтобы масло было слито горячим.

— Почему? — спросил Терри. — Оно чистое. Я только вчера его заменил.

Фордэм не ответил. И Терри пришлось надеть толстые перчатки и, отвинтив пробку, слить, как к требовалось, горячее масло в пятигаллоновую чистую пластмассовую банку. Фордэм поставил ее в багажник «рейнджровера» и предложил Терри снова завинтить пробку и снова залить чистое холодное масло.

Терри выразил раздражение, вскинув брови, но сделал так, как его просили. Мистер Фордэм спокойно проследил за его действиями, потом сказал мне, что он закончил расследование, и теперь нам лучше попрощаться с Бээилом Руддом и вернуться на «рейнджровере» к отцу в штаб-квартиру. Бэзил Рудд, естественно, хотел знать результаты. Фордэм очень вежливо пообещал хозяину мастерской, что тот получит письменное сообщение, а пока не стоит беспокоиться. Все хорошо.

Фордэм, по-прежнему молча, доехал до стоянки возле штаб-квартиры отца и направился в офис. Я покорно плелся сзади. Отец сидел с Мервином Тэком, обсуждая тактику на ближайшие дни.

При виде нас отец встал и вместе с Фордэмом прохромал к «рейнджроверу». В окно я видел, как они что-то горячо обсуждали. Потом Фордэм достал пластмассовую банку и переставил ее в багажник «Мерседеса», стоявшего рядом с «рейнджровером». Еще секунда — он сел в «Мерседес» и плавно укатил. Вернувшись, отец бодро сообщил Мервину, что теперь с машиной все в порядке и можно безопасно объехать весь город.

Наконец мы отправились в путь. Я вел машину, осторожно переключая скорости, учась улавливать послания четырех движущихся колес. Не расставаясь с тростью, рядом со мной сидел отец. Мервин Тэк с мегафоном устроился на заднем сиденье, сдвинув толстые колени, чтобы оставить больше места для двух добровольных помощниц: худой, кисло-сладкой Лаванды и по-матерински заботливой Фейт.

Пассажиры на заднем сиденье по прошлому опыту знали свою задачу. А я, вытаращив от удивления глаза, знакомился с тяжелейшим в политике трудом ходить от двери к двери и просить проголосовать за своего кандидата.

Первая выбранная улица жилого района состояла из одинаковых домов на одну семью, отделенных общей стеной от соседей, с подрезанной живой изгородью, ограничивающей палисадник, и с бетонной дорожкой, ведущей к крепко запертому гаражу. На некоторых окнах, смотревших на улицу, виднелись приклеенные плакатики, кратко объявлявшие «БЕТЬЮН». На этой территории он поработил раньше нас.

— По дороге идет волна от «плавающих избирателей», — с редким для него юмором объявил Мер-вин. — Посмотрим, сможем ли мы повернуть прилив в нашу сторону.

Показав мне, где остановить машину, он освободился от ремня безопасности и, выйдя на улицу, через раскатистый мегафон стал призывать невидимых обитателей голосовать за ДЖУЛИАРДА, ДЖУЛИАРДА, ДЖУЛИАРДА.

Мне показалось странным, что моя фамилия ударяется и отскакивает от фасадов домов. Но сам кандидат кивал головой и одобрительно улыбался. Вслед за Мервином из машины вышли Фейт и Лаванда с кипой листовок, где «ДЖУЛИАРД» было напечатано чуть крупнее, чем «БЕТЬЮН». Каждая выбрала одну сторону улицы, и они начали звонить в парадные двери и стучать молотками, и там, где не получали ответа, всовывали листовку в отверстие для писем.

Если дверь открывалась, они улыбались и показывали на «рейнджровер».

Отец выбирался из машины, отважно ковылял по садовой дорожке и устраивал очередное представление. Бесспорно, выглядело оно потрясающе. На самой малой скорости я полз по улице, а отец безропотно тащился к очередной дорожке. Мервин энергичнее кричал в мегафон, Лаванда и Фейт не потратили зря ни одной листовки. Следом за нами катилась волна дружелюбия и досталось несколько «ДЖУЛИАРДОВ», наклеенных на окна. К концу улицы меня одолевала смертельная скука, но Лаванда и Фейт вроде бы наслаждались своей тактикой убеждения избирателей и считали, что на этой улице победа осталась на их стороне.