Поцелуй на десерт (СИ) - Осадчая Виктория

Юсупов: Очень постараюсь.

Саламатина: Мне нравится, что ты не сыплешь голословными обещаниями.

Юсупов: А чего ты хочешь от старого больного предпринимателя?

Саламатина: Это ты для подстраховки? Чтобы если что, прикрыться своим статусом?

Юсупов: В таких делах главное не ударить в грязь лицом, поэтому настраиваю себя на приятный исход.

Саламатина: Ну, да! Лучше перебздеть, чем недобздеть. Жди! Собираюсь!

Романтик из нее, похоже, никакой. Хотя что я говорю? Наивнее и романтичнее девчонки я ещё не встречал. Складывалось впечатление, что она никак не может избавится от розовых очков. В принципе, ей и не нужно было. Она жила в мире любви и заботы. Зачем? А сейчас что изменилось? Видимо, отношение к жизни. И в какой-то мере это правильно. Или это она отгораживается так от меня?

Рассуждать можно много и долго. Чем и занимался по пути домой.

Дом Мне достался от родителей. Они три года назад решили переехать в пригород в небольшую деревню, обосновавшись в компактном домике на огромном участке, где мама занимается садом и огородом, а папа каждое утро ходит за этот огород на рыбалку. Мне же дали бразды правления в их бывшем царстве, поэтому после капитального ремонта дом преобразился, в огороде вместо грядок появилась баня с беседкой, от во дворе вместо капризных роз неприхотливые кусты гортензии, которые мама сама посадила, чтобы был хоть какой-то вид. Больше они сюда не лезли. Мама этот дом не очень любила, у неё сразу не сложился коннект, Но ради папы была здесь хозяйка целых 7 лет. А теперь вот увезла.

Холостяцкое берлога встретила меня теплом и лёгким бардаком, который я тут же принялся убирать. Меня с детства учили не свинячить, но когда ты утром быстро собираешься на работу, времени иногда не хватает. Не мытая кружка, брошенные на диване штаны, чуть заляпанная раковина. Это мелочи которые, в принципе не бросаются в глаза. Но я жду в гости Саламатину. А следовательно, всё должно быть идеально, чтобы её не спугнуть.

Успел заказать ужин и принять душ. Курьер приехал раньше Дины всего на пять минут.

На пороге она появилась в пальто и сапожках. Волосы волнами по плечам, на лице ни один мускул не выдаёт волнения. А может это только я волнуюсь?

— Ты всё-таки решил меня накормить? – ее взгляд упал на журнальный столик в гостиной, где я оставил пакеты с едой.

— В отличае от некоторых я голоден после работы.

— Хорошо, я подожду, — от обуви избавляется, а вот на диван усаживается в пальто.

— Замерзла?

— Нет.

— Тогда предлагаю снять верхнюю одежду.

— Ты же ужинать собрался.

— Пока поем, тебе будет жарко.

— Не думаю.

Не знаю почему сразу не сообразил. Видимо, мозг был настроен не на ту волну.

— Выкладывай в чем дело, — напрягся. Первые сигналы, так сказать.

— Потом не говори, что я не предупреждала.

Пальто расстегнула достаточно ловко. Оно сползло на пол, а там…Я так и замер с раскрытым ртом, понимая, что сейчас попал в свою фантазию. Передо мной стояла Саламатина в одном нижнем белье, дополненном чулками. И это произвело эффект взорвавшейся бомбы. И несмотря на это я не торопился, облизывая ее полуобнажённые тело взглядом.

— Твою мать, — выдал сдавленно, не в силах отвести взгляда.

Грудь под красивым кружевным лифчиком, который придавал эффект пуш-апа на сколько это было возможно с ее размерами. На тонкой талии пояс, который держал чулки…Чулки! Правда говорят, что все плохие новости лучше сообщать в чулках, тогда вообще будет пофигу на новости. Трусики-шорты идеально подчеркивали округлые бедра и подтянутые ягодицы. От такого зрелища трудно было оторваться.

— К черту ужин, Динка! – нахожу в себе силы предупредить об активных действиях.

«И я опять пропал в ее глазах, и возможности выбраться нет» — вспомнилась строчка из песни, которую написал сам в выпускном классе и посвящалась она Саламатиной, которая совсем об этом не догадывалась. Да, пропал.

— Я же предупреждала, — растянула она красные губы в самоуверенной улыбке.

Ее губы мягкие, отдавались мне требовательно и страстно. Ее руки жили своей жизнью, впиваясь подушечками пальцев в мою обнаженную спину. Ее страсть топила, не давала вдохнуть, и я кайфовал от этого ощущения. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Слишком сильно, чтобы забыть. Она из тех, кого не забывают…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Под ягодицы и на кровать, чтобы ласкать это тело без ограничений. Сначала грудь, которую давно было пора освободить от кружевных оков. Языком по чувствительным соскам. Она вздрагивает, шумно вдыхает, а потом стон…Господи, если ты меня хотел ею наказать, то промахнулся.

Поцелуи по плоскому животу к резинке трусиков, которые тоже нам мешают. Мне просто сносит крышу от ее запаха и вкуса. В ее голосе хрипотца, которая лучше любой песни.

— Юсупов, хватит играться. Ты мне нужен.

А это уже триггер к действию. К черту поцелуи. Я ещё успею ею насладится. Если она думает, что я отстану теперь, то сильно ошибается.

И когда на нас не остаётся одежды, ВСЁ! Я познаю, что такое рай, погружаясь в нее до предела. Девчонка стонет, хватая ртом воздух. Но нет! Мои губы снова накрывают ее рот. Выбираю в себя ее крики. И чувствую как через пару минут ее тело содрогается подо мной. Да, детка! Да! Выгибается. И я следую за ней. Или к ней. Не знаю, но это просто какой-то наркотический кайф.

— Позой, конечно, не удивил, но магия случилась, — Дина восстанавливала дыхание, глядя в потолок. На лице блуждала довольная улыбка, глаза блестели. Кажется, я даже залюбовался.

— Сорвался, если честно, — признаюсь.

Дина вытянулась на простынях кошечкой. Соблазнительное зрелище. Рука непроизвольно скользнула по ее изгибам, а девица чуть ли не замурлыкала в ответ.

— Кто-то собирался ужинать, кажется.

— Тогда тебе лучше одеться, — вздохнул я тяжело, потому что тело начинало оживать после мощной разрядки.

— А так тебе не нравится? – Дина подскочила и прокрутилась вокруг себя. О большем Я и мечтать не мог.

— Так мне через чур сильно нравится. Поэтому найди что-нибудь в шкафу.

— Как скажешь, — последовала она совету, демонстрируя свои аппетитные подтянутые ягодицы. – Всем разрешаешь хозяйничать в своем гардеробе?

— Нет. Ненавижу, когда берут мои вещи.

Тело вопреки здравому смыслу реагирует мгновенно. Какой к черту ужин?

— А почему мне можно?

— Потому что будет повод снять с тебя это, — встаю, подхожу сзади, опуская руки на ее бедра. Дина так и замирает с футболкой в руках. Наблюдаю за ней в зеркало, а она с вызовом смотрит мне в глаза. Прижимается, поддаваясь на провокацию.

— Смелее, Дима, — мое имя в ее устах звучит очень откровенно. Меня мгновенно прошибает электричеством. Черт! Если бы я знал на сколько эта девица горяча.

Руки снова не слушаются, оглаживая ее живот, груди, попку. От соприкосновения с ее кожей, мой мозг начинает таять, перетекая совсем в другой орган. Поцелуями покрываю ее шею, плечи, позвоночник. Рука скользит ниже, туда, где меня с удовольствием принимали ещё несколько минут назад.

— Да! – ее хриплый стон, как музыка. – Чуть выше, поправляет руку, прогибаясь в спине, упираясь попкой в мой эрогированный орган. От возбуждения даже больно, но я продолжаю с ней играть, наблюдая за блаженством на ее лице через отражение.

— Смотри на меня, — командую, покусывая мочку ее милого ушка. Она послушно открывает глаза, опаляя меня своей энергией. Вхожу в нее резко, заполняя полностью, продолжая играть с ее плотью. В этом есть что-то дико возбуждающее, когда видишь неприкрытое желание во взгляде. Собственное тело находится на грани, подталкиваемое ее криками, которые она не собирается глушить. Беру ее быстро, наращивая темп.

И снова Дина сдается первой, опираясь на зеркало ладонями. Моё тело простреливает спазм, и я чувствую, как сокрушительный оргазм выкручивает меня до последней капли.

— Ди, это просто какое-то сумасшествие, — шепчу ей на ухо, пытаясь восстановить дыхание.