Страшные немецкие сказки - Александр Волков

Для сказок Германии огры нетипичны. Афанасьев утверждает, что роль черного косматого великана немцы возлагают на черта, и в своей манере объясняет это смешение общими представлениями о «мрачных, сильно сгущенных тучах» [138]. Если бы мы возразили ученому, указав на взаимозаменяемость огра и ведьмы, он не смутился бы: последняя у него тоже населяет хляби небесные.

Что же остается на долю братьев Гримм? Пряничный домик? Но он есть и у мадам д’Онуа, и в сказке на швабском диалекте филолога Фридриха Грэтера (1768–1830), где в сахарном домике живет не старуха… волк [139]. Ведьма, только ведьма! И все, что с ней связано: лесной дом, откармливание и пожирание детей, сжигание в печи. Атрибуты эти — не специфически немецкие, они могут и меняться: ведьму не обязательно сжигают (ее могут топить в воде, вешать, обезглавливать, отдавать диким зверям), жить она может не в лесу, а, например, на стеклянной горе (сказка «Барабанщик»).

Только ли для немецких сказок типов 327 и 328 характерен образ ведьмы? Попробуем поискать его по миру. Во Франции его нет. Вообще здешние сказки имеют пародийный налет. Он ощущается уже у Перро, где беготня в сапогах взад-вперед портит впечатление от сумрачного жилища огра. В другой версии этой сказки Мальчик-с-пальчик изловчился стащить у людоеда даже спрятанную в дымоходе луну. Детей может встречать и дьявол. В сказке «Потерянные дети» он слишком жирен, чтобы пролезть в сарай, где томится мальчик, и поэтому вынужден щупать его палец, точнее — крысиный хвостик (тот же хвостик подсунули великану в сказке «Солнышко»). В другой сказке братьям и сестре дает советы умная собачка Куртийон-Куртийет. Убивший по ошибке своих детей дьявол преследует беглецов на черепахе, быстрой как ветер. В собачке вдруг пробуждается колдовской талант, она превращает детей в реку и прачек, и дьявол тонет.

В норвежских сказках возникают три новых мотива: похищение жертвы, убийство героем детей врага и передразнивание. Герой сказки типа 328 нагло таскает у тролля ценные предметы. Крадя золотую арфу, он попадается. Вместо пальца полуслепой тролль щупает гвоздь, березовый прутик и свечку. Отлучившись, он велит дочери сготовить пленника, но тот обманом отрубает ей голову, расчленяет и варит в котле, надев на себя ее одежду. Тролль съедает свою дочь, а герой, заполучив арфу, открывается ему. Тролль лопается с досады, а герой присваивает его золото и серебро.

В другой сказке мальчика по имени Пряничек на глазах у матери трижды уносит троллиха, заманив гостинцами (как раз тот случай, когда имя кодирует поведения героя). Первые два раза троллиха присаживается отдохнуть с мешком, и Пряничек удирает. В третий раз она оказывается сообразительнее и без остановки топает до дома, где велит дочке сварить из мальчика суп. Но и Пряничек проявляет смекалку, недостававшую ему прежде. «Как тебя не больно зарезать?» — спрашивает дочка. «Клади голову на скамеечку, сама увидишь», — инструктирует Пряничек. Теперь синдром скудоумия настигает дочку, и она лишается головы. Пристроив голову на подушке, Пряничек готовит суп, запасается корягой и камнем и прячется. Вернувшиеся из церкви (!) тролль и троллиха думают, что дочка спит, и с аппетитом лопают суп, приговаривая: «Вкусный из Пряничка суп получился!» «Вкусный из дочки суп получился!» — ехидничает Пряничек. Эта перекличка завершается убийственным броском коряги и камня в головы хозяевам.

Гензель и Гретель. Иллюстрация А. Рэкема (1909). Свойственный художнику гротеск проявился в носе, бородавках ведьмы и в двух костылях вместо одного

Аналоги двух норвежских сказок в Англии — «Молли Вуппи» и «Джип и ведьма из Уолгрейва». Первая сказка развивается по сценарию «Мальчика-с-пальчика» с тремя сестрами вместо братьев. Младшая по имени Молли Вуппи осуществляет подмену шейных шнурков на цепочки, и великан забивает своих дочерей дубиной до смерти. Затем франкоитальянские настроения уступают место скандинавским: Молли трижды возвращается в дом великана, крадя поочередно меч, кошелек и кольцо. Убегая от хозяина, она переходит мост «тонкий как волос», а великан, боясь ступить на него, умоляет Молли больше не приходить. Но Молли обещает снова «навестить Испанию» (вероятно, сказка сочинена в период нелюбок между Англией и Испанией). На третий раз она попадается — попробуй-ка стянуть кольцо с пальца! — но вновь одурачивает великана, и тот вместо нее умерщвляет свою жену [140].

Во второй сказке наконец-то появляется ведьма! Но сказка эта явно поздняя, в ней много литературных деталей. В роли глуповатой жертвы выступает эльф Джип. Ведьма Хаулит приманивает эльфа то вишней, то клубникой, то сафьяновыми сапожками, и он сам залезает в мешок. По дороге ведьма собирает приправу для будущего блюда, оставив мешок без присмотра, и Джипа освобождает сначала дровосек, а потом — дорожный мастер. В доме ведьмы кот-мизантроп Чернулин помогает эльфу затолкнуть хозяйку в печку традиционным способом: «Покажи, как туда влезть». Похоже, мотив печи накрепко привязался к ведьме.

Аналогичная индийская сказка, судя по всему, обязана своей обработкой английским колонистам. Интересны аргументы, с помощью которых ведьма обманывает доверчивого пастушка: «У меня золотые зубы, а у вчерашней старухи их не было» и «Я родня твоей матери» (!). Пастушок убивает не ведьму, а ее дочь. Это нетипичный случай — ведьмы родом из Европы, как правило, одиноки. Но еще удивительнее заключительная фраза: «Узнала ведьма, что такое материнское горе, и с того дня перестала ловить и есть маленьких детей». Тут без толстовской ложки не обошлось.

В Исландии детей поедают тролль и скесса (горная великанша). Мелетинский отмечал древнее происхождение исландских сказок [141]. В них и вправду много деталей, европейскому фольклору не свойственных. Скесса крадет у людей шахматы — старинный, высоко ценимый предмет. Далее возникает новый мотив: мать посылает за шахматами сына, несмотря на его протесты (этот мотив отвечает скорее типу АТ 480, который будет рассмотрен позднее). Схватив мальчика, скесса велит дочери вытянуть ему сухожилия и привязать их к ручке котла. Девочка вооружается ножом, отказывается от инструктажа, но соглашается выполнить последнее желание умирающего: показать, где мать хранит свои драгоценности. Перед экзекуцией мальчик предлагает девочке… побороться. В процессе борьбы она оказывается внизу, мальчик овладевает ножом и перерезает ей горло. Войдя в раж, он расчленяет и варит жертву. Но где взять сухожилия? Рядом с пещерой пасется добрый говорящий конь. Он хочет дать герою совет, но мигом немеет, когда ему отрубают член и привязывают к ручке котла. Переодевшись в платье дочки, мальчик угощает скессу вареным мясом. В разгар трапезы из котла доносится голос: «Ох, мама, ты меня ешь!» У матери кусок застревает в горле, она падает и ломает себе шею. Покидая пещеру, мальчик, естественно, уносит не одни шахматы. Искалеченный конь с болью глядит ему вслед [142].

Гензель и Гретель. Иллюстрация А. Рэкема (1909). У этой старухи та же юбка, но другой головной убор и только один костыль

Великаны и великанши, огры и тролли — вот главные людоеды на севере, западе и юге Европы [143]. Ведьма присутствует только в литературных обработках вроде знаменитой шотландской сказки «Три зеленых человечка» [144]. Но на востоке обитает немало ведьм.

В литовской сказке мы найдем два новых мотива: сестра идет на выручку брату; умная и нерадивая девочки (тип 480). Малолетний Бебенчюкас (закодированное имя?) плавает на озере и ловит рыбу. Его утаскивает Лаума. Лаума — чрезвычайно сложный образ, богиня судьбы и одновременно дух смерти, похитительница детей и злая ведьма, среди ее атрибутов — метла и кость. Она имитирует голос сестры или матери мальчика (опять ведьма равняется на мать). Две (или три) сестры Бебенчюкаса поочередно спешат ему на помощь. Старшая отказывается потрясти яблоню, подоить корову, испечь тесто из квашни и помыть мостик (вновь мост!). Лаума сидит в избушке: одним плечом прислонилась к одной стене, другим — к другой, левой рукой весь стол покрыла, а нижняя губа до пола свисает. Бебенчюкас лежит под кроватью, сверху дремлет собачонка. Девочка расчесывает Лауме волосы, а когда та засыпает, накрывает собачонку горшком и убегает вместе с братом. Однако Лаума настигает беглянку по подсказке тех, кому не была оказана помощь. Младшая сестра помогает им, а они из благодарности задерживают Лауму.

В чешской сказке мальчика по имени Смоличек похищают некие Ескиньки (Jeskynky, Jezinky), которых Потебня считает разложением одного лица — Бабы Яги. Дома они сажают мальчика в клетку и кормят лакомствами, пробуя толщину пальчика. Смоличек зовет своего друга оленя, тот прибегает, подхватывает его на рога и уносит[145]. Польская сказка «Ян и Анна» повторяет моравскую версию. Брошенные отцом брат и сестра находят пряничный домик и отламывают от него по кусочку. Из домика выбегает с воплями Старая Вера, хватает детей, сажает в клетку и откармливает.