Иисус Христос — бог, человек, миф? - Михаил Кубланов

Юнона. Париж. Национальная библиотека.

Развенчивая с позиций христианской апологетики «истинность» всех этих богов, Августин фиксирует внимание читателя на давно начавшейся в римском культе тенденции к совмещению функций многих богов в одном все более универсализирующемся боге[74]. Этот процесс нам известен с разных сторон. С одной стороны, «лучший и величайший» Юпитер Капитолийский сосредоточивает в себе функции большого количества богов — Августин перечисляет их имена на нескольких страницах. Юпитер все более становится «всем», олицетворяя в одном лице множество обожествленных стихий и явлений. Он — бог неба и бог земли, устроитель законов и дарователь побед. Он — защитник государства и покровитель отдельных людей.

С другой стороны, низы общества, вольноотпущенники, рабы, свободные ремесленники, относясь безразлично к этим официальным богам и отправляя культ своих, «низших» богов, тоже начинают придавать им более универсальный характер.

Плутон, похищающий Персефону. Роспись склепа Деметры. I в. до н. э. Керчь.

Исследователи выявили здесь много интересных подробностей[75]. Так, оказалось, что почти забытая в верхах Bona Dea — Добрая богиня, имевшая неименитую родню (ее отцом был низший лесной бог Фавн), не только сделалась популярной среди рабов и отпущенников, но и стала наделяться множеством важных функций. Она — богиня полей, кормилица, целительница, охранительница отдельных фамилий. Она же — небесная, могучая, светоносная победительница. В ее руках рог изобилия, она имеет отношение и к колдовству. Она лучше других может помочь получить свободу, и рабы в посвятительных надписях приносят ей обет за освобождение.

Колесо Фортуны.

Другим божеством такого рода является Приап, с точки зрения верхов общества жалкий божок, нечто вроде пугала в саду. Вот «монолог» бога Приапа, вложенный в его уста насмешливым Горацием:

Некогда был я чурбан, от смоковницы пень бесполезный;Долго думал художник, чем быть мне, скамьей иль Приапом.«Сделаю бога!»— сказал; вот и бог я! —С тех пор я пугаю Птиц и воров. —Я правой рукой воров отгоняю…А тростник на моей голове птиц прожорливых гонит,Их не пуская садиться в саду молодом на деревья[76].

Но не таков Приап для простолюдина. Он сторожит его клочок земли. Это старая, важная функция, ведь клочок земли — основа благополучия для его хозяина. И бог, который дарует благополучие, — великий бог. Он Пантей — Всебог, как его рекомендуют посвятительные надписи. В нем сосредоточены плодоносящие силы природы. Он — могущественный, сильный, непобедимый, владыка лесов и вод. Он властен над юностью и старостью, он укрощает нечестивцев, он родитель и создатель вселенной, ему повинуется сам Юпитер и другие божества верхов общества. «Привет тебе, святой Приап, отец всего сущего», — говорится в одной надписи.

Еще более популярен среди социальных низов Италии Сильван, лесной бог, образ которого по ряду функций сливался с греческим Паном и римским Фавном. Его изображали в одежде селянина с венком из сосновых веток на голове и серпом и плодами в руках. Вначале малопопулярный, он в дальнейшем получает признание как охранитель фамилии и страж земельных участков. Эпитеты, прилагаемые к нему в посвящениях, выражают функции, которые ему придавались. Его зовут сеятелем, полевым Ларом, скотником. В то же время его именуют спасителем, защитником, господином. Он могучий, непобедимый. Как Приап, он тоже Всебог. Рабы, солдаты, вольноотпущенники, свободные «маленькие люди» в надписях заявляют о своей преданности ему, выражают благодарность за освобождение от рабства, исцеление, благополучие. У него, видимо, имеются и какие-то храмы, сооруженные все теми же низами общества, ему по обету ставят алтари, дарят священные участки. Для этих социальных слоев верховные боги официального культа — чуждые и даже враждебные силы, равнодушные к судьбам «маленьких» людей. Последние ищут себе защитников в среде близких им маленьких местных старинных божеств, наделяя их, однако, чертами великих победоносных богов.

Таковы некоторые черты развития религиозных представлений в Риме в первые века империи. В целом же по мере развития здесь монархической формы правления, вознесшей на вершину власти императора, эти земные отношения, проецируясь на небо, способствуют развитию и «здесь» идей консолидации власти. Римская религия в силу ее консервативности и многих примитивных черт мало отвечала этой задаче. Тем не менее, как мы видели, такие тенденции пробуждаются и в ней. Но еще в большей степени эти тенденции проявляются в восточных религиях, которые уже в последний период республики довольно интенсивно проникают в Рим и завоеванные им территории.

Лесной бог Лувр.

На Востоке в силу конкретно-исторических причин религиозный синкретизм (совмещение функций нескольких богов в одном и смешение различных культов) начался давно. Походы Александра Македонского, контакты эллинского и восточного миров, создание эллинистических государств, где синкретизм в области социально-экономической и культурной составлял самое существо этих политических образований, — все это оказало непосредственное влияние и на процессы религиозного синкретизма. В этих условиях естественно отпадал водораздел между эллином и варваром, по крайней мере в области религии. Греческая Афродита сливается с египетской Исидой, олимпиец Зевс — с египетским Амоном. Позднее, в период империи, это движение еще более усилилось. Возникает смешанный культ Зевса и Сераписа, Ягве и Анубиса, Гермеса и Тота.

Но еще более важно формирование и распространение монотеистических представлений. Здесь имеется в виду не только монотеизм самой Иудеи, который в еврейских общинах диаспоры (под влиянием контактов с другими народностями) теряет свои узконациональные черты. Находки за пределами Римской империи ряда надписей коллегий, исповедующих некоего безымянного «высочайшего», «благословенного», «гремящего», «внемлющего», «праведного вседержителя», явно тяготеющего к иудейскому Ягве, но и отличающегося от него[77], достаточно выразительны.

Также ведет к формированию монотеистических представлений и процесс сосредоточения функций богов. Наибольшее значение здесь приобретает Исида. «Я Исида, — читаем мы на одной посвятительной надписи, — владычица всякой земли; воспитана Гермесом и вместе с Гермесом изобрела письмо священное (иероглифическое) и демотическое письмо, чтобы не писали всего одними и теми же знаками. Я положила людям закон, и что я положила, никто не может изменить. Я — старшая дочь Кроноса. Я — жена и сестра царя Осириса. Я та, кто изобрел для людей земледелие. Я — мать царя Гора. Я та, кто у жен прозвана божеством. Я та, кто восходит в созвездии Пса. Мне построен город Бубастис. Я отделила землю от неба. Я указала пути звездам. Я установила движение солнца и луны. Я изобрела морское дело. Я утвердила силу справедливости. Я свела жену с мужем. Я установила, чтобы женщина рождала на свет дитя на 10-й месяц. Я положила, чтобы родители любили детей. Я установила наказание для родителей, не знающих любви. Вместе с братом Осирисом я положила конец людоедству. Я указала людям таинства. Я научила почитать таинства богов. Я соорудила священные храмы богов. Я сокрушила власть тиранов. Я сделала необходимым, чтобы мужья любили жен. Я сделала справедливость ценнее золота и серебра. Я установила, чтобы истина считалась прекрасной. Я изобрела брачные контракты. Я установила языки для эллинов и варваров. Благодаря мне различают по природе прекрасное и постыдное. Благодаря мне нет ничего страшнее клятвы. Несправедливо строящего козни я отдала во власть обижаемым. Я налагаю кару на поступающих несправедливо. Я законоположила милосердие к просителям. Я защищаю справедливо обороняющегося. У меня справедливость торжествует. Я владычица рек, ветров, моря. Никто не прославляется без моего решения. Я распоряжаюсь молнией. Я распоряжаюсь войной. Я укрощаю и вздымаю волны моря. Я нахожусь в лучах солнца при его движении. Все, что я решу, свершится. Мне все подобает. Я освобождаю узников. Я владычица мореплавания. Я делаю судоходное несудоходным, когда мне угодно. Я создала ограды городов. Я та, которую называют законодательницей. Я вывела острова на свет из бездны. Я распоряжаюсь дождем. Я побеждаю судьбу. Судьба послушна мне. Радуйся, Египет, взрастивший меня»[78].

Вот какую карьеру сделала в представлениях современников эта некогда скромная богиня плодородия, материнства, мореходства… Сосредоточение в ее руках функций владычицы космических явлений, божества культурных достижений человечества, творца его этических установлений, его законов не только возвышало ее над другими небожителями, но фактически делало верховным божеством.