Записки опера Особого отдела. - Евгений Иванов

— Надо было думать, что ты делаешь, кому и для чего, — завершил разговор руководитель факультета и пододвинул Сергею лист бумаги.

ГЛАВА 10

Он шел по городу и, не обращая внимания на прохожих, плакал, как ребенок. Он не знал, что скажет родителям, как они отнесутся к очередному удару в спину, который он невольно нанес им. Сергей шел и думал, почему у него в жизни ничего не получается. Почему его отвергла девушка, которую он полюбил? Почему его отчислили из вуза, даже не разобравшись? Почему Аслан, которому он доверял, как своему наставнику, просто использовал его как наркокурьера, причем почти бесплатно? Его душили отчаяние, обида и жалость к самому себе. По пути к дому он решил зайти в спортзал и все высказать Аслану. Однако, подойдя к двери, увидел, что на ней висит замок, а выше приклеена полоска бумаги. На ней были штамп РОВД, подпись и дата, которая указывала, что зал опечатан тогда же, когда было произведено его задержание. Делать было нечего, и Сергей направился домой.

Войдя в квартиру, Сергей увидел, что вся сидит в зале и что-то обсуждает. Не глядя никому в глаза, он зашел в комнату. Бабушка и мать плакали, отец строго посмотрел на сына, затем, сняв очки, спросил:

— Мы уже знаем, что тебя отчислили. Позволь поинтересоваться, чем будешь заниматься дальше?

— Работать пойду, — буркнул Сергей.

— Да-а, — протянул отец, — а что ты умеешь делать?

— Пойду грузчиком работать. А на следующий год восстановлюсь.

— Это если тебя не посадят, не забывай об этом, — а затем с сарказмом добавил: — Ах, как мы будем гордиться тобой! Как радоваться будут на овощной базе, что у них работает сын кандидата наук! В общем, слушай меня: отныне ты будешь делать только то, что я тебе скажу, и работать там, куда я тебя устрою. Сам ты пока только в дерьмо смог вляпаться, поэтому взрослеть будешь под моим контролем, нравится тебе это или нет, — подвел итог отец.

Со следующего дня Сергей работал с отцом в его НИИ в качестве лаборанта. Работа была несложная и, к сожалению, малооплачиваемая. Сергею приходилось вместе с отцом приходить на работу и возвращаться. В течение дня тот неоднократно заходил к сыну под разными предлогами, но Сергей понимал, что таким образом отец его контролировал. Так пролетали недели и месяцы. За это время дело в отношении него прекратили за отсутствием состава преступления. Аслан решением суда был приговорен к пяти годам лишения свободы за распространение наркотиков. Теперь Сергей ждал лета, чтобы опять восстановиться на второй курс Бауманки. Однако жизнь опять распорядилась иначе.

В один из апрельских дней он нашел в почтовом ящике повестку из военкомата. Лобанов совсем забыл, что с исключением из вуза он потерял право на отсрочку от армии. Не помогли даже многочисленные связи отца. Решением призывной комиссии Лобанов направили служить на Северный флот. Единственное, что удалось отцу, — это договориться с военкомом, чтобы сына направили служить в морскую авиацию. Там, как в армейских частях, срок службы составлял два года вместо трех лет на кораблях.

Шесть месяцев в школе младших авиационных специалистов пролетели, как один день. В коллективе, кроме сержантов, все были одного призыва, и поэтому дедовщины, которой пугали всех новобранцев, в подразделении не было. Плюс базовая школьная подготовка и один курс МВТУ тоже сделали свое дело. Его командир роты заочно учился в Киевском высшем военном авиационном инженерном училище, поэтому задачи по математике и физике приходилось решать Лобанову. Сергея это устраивало, потому что в такие периоды времени он освобождался от уборки территории, нарядов и других работ. Сержанты, зная об его отношениях с ротным, старались Сергея не замечать, чтобы не создавать себе проблем. После окончания курса подготовки ротный обещал оставить Лобанова в "учебке" сержантом, но ему опять не повезло. Когда учеба закончилась, командир роты находился на сессии, а командир батальона внес его в списки военнослужащих, направляемых в Заполярье в части противолодочной авиации. Так Сергей Лобанов стал матросом морской авиации Северного флота.

В сравнении с гарнизоном "учебки" боевой гарнизон произвел на Сергея жалкое впечатление. Половина зданий служебной застройки, особенно на аэродроме, были деревянными. Старослужащие рассказывали, что на базе этого аэродрома снимали художественный фильм "Торпедоносцы". Гарнизон был удобен для съемок еще и тем, что не нужно было строить дополнительных декораций, настолько старыми были имеющиеся строения. Коренному москвичу трудно было привыкнуть к такой обстановке. Но сложнее всего Сергею было привыкать к новому коллективу. Здесь все было не так, как в учебном подразделении. Тут царила дедовщина или, как ее называли на флоте, "годковщина". Но в отличие от корабельных "годков" военнослужащие делились не по годам службы, а, как в армии, — по призывам. Здесь были свои "салаги", "гуси", "старики" и "дембеля". В первую же ночь у него произошло знакомство с "дембелями". Учитывая, что в учебном подразделении Сергея почти не задействовали на хозработах и его роба имела практически первозданный вид, ему пришлось поменяться одеждой с "дембелями". В ту же ночь его прикрепили к одному из "дедов", которому он должен был каждое утро застилать постель, чистить бляху и обувь. Отдельной темой были ночные полеты. Здесь уже спать не приходилось никому. Поэтому когда с молодым пополнением беседовал старшина роты прапорщик Солоха, Лобанов, не стесняясь, рассказал, что может делать все и особенно преуспел в точных науках. Уж очень хотелось Сергею найти на новом месте покровителя по подобию ротного в школе младших авиаспециалистов.

Улыбки судьбы пришлось ждать недолго. Как-то после обеда в казарму к прапорщику Солохе зашел капитан Бондаренко. Он занимал должность техника вычислительного центра и иногда просил старшину выделить матросов для уборки помещений.

— Что, опять матросики нужны? — увидев гостя, спросил Солоха.

— Не матросики, а матросик, — весело ответил офицер и протянул руку прапорщику.

— Здорово, — ответил старшина, пожимая руку гостю, — заходи ко мне в канцелярию.

— Николаич, — начал Бондаренко, — подбери мне из нового пополнения человечка на вычислительный центр. Чтобы не залетный был, работящий, в технике разбирался и на хозяйстве можно было оставить.

— Ха, — усмехнулся Солоха, — ты сам хоть понял, чего просишь? Ты где видел таких матросов? Их куда ни целуй, везде жопа.

— Ну, неужели нормальных нет? — не унимался Бондаренко.

— Да всех нормальных еще на пути в полк разобрали. Опять же водителя по-любому у тебя заберут, когда нынешние водители дембельнутся. Хотя есть парочка, — заговорщицки подмигнул прапорщик и достал пачку "личных дел" молодого пополнения. Переложив на столе бумаги, старшина выбрал две анкеты и подал их капитану.

— Вот, — стал пояснять он, — матрос Сидоренко, вырос в селе без отца, работал в колхозе на тракторе. То, что тебе нужно: и работящий, и в технике разбирается.

— Ты что, издеваешься? — перебил его Бондаренко. — Мне нужно, чтобы он в ЭВМ разбирался, а не в тракторе. На кой черт мне тракторист?

— Тогда могу предложить только Лобанова. Отчислен со второго курса технического училища имени Баумана, отец — профессор какой-то или кандидат наук, для меня это темный лес. В ЭВМ по идее должен разбираться, но убирать вряд ли будет. Слишком он весь такой интеллигентный. Опять же не понятно из-за чего отчислили. Говорит, что школу с медалью закончил. Хотя, с другой стороны, бухать не должен, да и воровать у тебя нечего. Так что решай, кого возьмешь, Сидоренко чи Лобанова.

— Давай тогда уже Лобанова, — без энтузиазма ответил Бондаренко и взял в руки его автобиографию. Почитав сухие сведения, Бондаренко спросил у Солохи: — А могу я с ним поговорить?

— Конечно, он сегодня на вахте, на средней палубе на "баночке" сидит. Тебе его позвать или там с ним поговоришь?

— Давай лучше здесь.

Прапорщик вышел в коридор и дал команду дежурному по роте вызвать в канцелярию Лобанова. Через минуту в комнату вошел испуганный матрос и, приложив ладонь к головному убору, доложил:

— Товарищ капитан, матрос Лобанов по вашему приказанию прибыл.

— Здравствуй, Лобанов, — важно поздоровался Бондаренко. У него никогда не было подчиненных, и поэтому с появлением в подчинении матроса у офицера стали просыпаться амбиции будущего начальника. — Присаживайся, — указал Бондаренко на свободный табурет.

— Для начала представлюсь, — степенно начал Бондаренко, — я начальник вычислительного центра, зовут меня Владимир Федорович. Мне нужен матрос, который хоть немного соображает в ЭВМ, но чтобы при этом был надежным и трудолюбивым. Твой старшина охарактеризовал мне тебя именно таким. Приходилось ли тебе ранее работать на ЭВМ и на каком уровне?