Поэтический космос - Константин Кедров

В гостиной, где Поэт читает стихи о вечной женственности ("И от иконы в нежных ризах медлительно сошла Она..."), появляется Незнакомка, прерывая чтение "небесного стиха", приведя в смущение гостей и хозяев, как Мария Магдалина приводила в смущение апостолов.

В шумерском эпосе, который в настоящее время считается первоисточником этого сюжета, богиня Инанна спускается с неба в ад, где её подвешивают на крюк. Ее муж, пастух Думузи (месяц), восседает в это время на троне, играя на свирели. Чтобы выйти из ада, Инанна отдает демонам своего возлюбленного - пастуха Думузи. Восходит звезда - и демоны волокут месяц в темное подземелье. Так блоковская Незнакомка возвращается на небо из петербургского "ада", оставляя внизу своего Поэта: "На лице его - томление, в глазах - пустота и мрак".

"За окном горит яркая звезда". Поэт остается на земле в одиночестве. Хвостатая комета, звезда-блудница исчезла.

О "Балаганчике" Блока приходится говорить после "Незнакомки", потому что в "Незнакомке" более развернуто, более канонично высвечивается сюжет древней астральной мистерии. Звезда-блудница сходит на землю к своему жениху, но как на небе невозможно соединение Венеры с месяцем, так на земле невозможен брак двух любящих. Венера, как мы уже говорили, соединяется на небе со всеми планетами, и только тайный, "ночной" жених - месяц - остается недоступным. Это тот жених, который "грядет во полуночи", которого сопровождают звездные "мироносицы" к месту исчезновения перед новолунием.

В "Балаганчике" звезда-невеста появляется с косой на плече "на фоне занимающейся зари", причем "лезвие косы серебрится, как опрокинутый месяц, умирающий утром". (Помните: "Месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит".)

Лунный жених Пьеро говорит о своем небесном происхождении: "Нарумяню лицо мое, лунное, бледное..." Над его подругой-звездой сияет её небесный облик: "А вверху - Над подругой картонной - высоко зеленела звезда".

Венера - Коломбина - невеста - смерть. На свадьбах часто поются песни о невесте-смерти. Именно поэтому существует древний магический обряд переодевания на свадьбах: женщин в мужскую, а мужчин в женскую одежду. Таким образом пытались обмануть "невесту-смерть". Она пришла с косой за женихом-месяцем, а он стал женщиной-луной. На свадьбах у разных народов под разными именами фигурирует "бледный Пьеро" - умирающий месяц в высоком остром колпаке. Его бьют, пытаются утопить в реке Млечного Пути, вываливают в грязи, но он всегда оживает и смеется над своими гонителями, перехитрив смерть. На Руси это был Петрушка.

Момент воскресения "нового" месяца на свадьбах носит игривый характер. Мнимого мертвеца оплакивают, а он вскакивает и бросается в пляс.

В "Балаганчике" Блока эта фольклорная мистерия, эта небесная свадьба лишена полнокровного языческого начала. Теперь это стало мифом. Напрасно Автор пытается направить действие по живому, жизненному руслу. Напрасно он кричит: "Я не признаю никаких легенд, никаких мифов и прочих пошлостей!" Бледные мистики выхолостили жизнь. В невесте-смерти они видят только смерть с косой. Пьеро видит только свою возлюбленную с пушистой девичьей косой за плечами.

В мистерии участвует и двойник умирающего месяца: месяц воскресающий Арлекин. В мистическом маскараде порой нельзя различить, где Пьеро, где его соперник Арлекин: все паяцы. Паяц падает от удара деревянным мечом, истекая клюквенным соком (Здесь отголоски не затронутых христианством фольклорных воскресений месяца. Избиваемый Христос и избиваемый паяц, конечно, не тождественны, как нетождественна евхаристия - превращение крови в вино - с балаганным превращением крови в клюквенный сок). Смерть и невеста - одно лицо под разными масками. Арлекин прыгает в окно, но даль, "видимая в окне, оказывается нарисованной на бумаге".

Невозможна смерть, но невозможно и воскресение; невозможна любовь, но и смерти нет. Когда срываются маски, под ними оказывается пустота.

И все-таки момент воскресения смерти в "Балаганчике" поистине удивителен. Блок как бы выворачивает наизнанку фольклорно-мистериальный сюжет. Здесь жених Пьеро воскрешает звезду-невесту-смерть. В отличие от Думузи, Озириса, Христа блоковский Пьеро не может ни умереть, ни воскреснуть, он даже не может принести себя в жертву. Грустный Пьеро превращается в обыкновенного карнавального паяца, истекающего клюквенным соком, а спустя мгновение убегает. Такова же мнимая смерть Арлекина. Обычно в момент мнимой смерти мистериальное пространство, сужавшееся в час гибели, расширяется (как, например, в "Смерти Ивана Ильича", о чем разговор в дальнейшем). Здесь же окно разрывается. Даль оказывается декорацией.

Как полагается в древней мистерии, момент смерти месяца есть время воскресения утренней звезды. У Блока "на фоне занимающейся зари стоит, чуть колеблемая дорассветным ветром. Смерть, в длинных белых пеленах с матовым женственным лицом и косой на плече. Лезвие серебрится, как опрокинутый месяц, умирающий утром".

Это лезвие и есть "опрокинутый" Арлекин, превратившийся в умирающего Пьеро.

На земле "Пьеро медленно идет через всю сцену, простирая руки к Смерти". И вот происходит воскресение, превращение Смерти в невесту Коломбину: "По мере Приближения черты Ее начинают оживать. Румянец заиграл на матовости щек. Серебряная коса теряется в стелющемся утреннем тумане. На фоне зари, в нише окна, стоит с тихой улыбкой на спокойном лице красивая девушка - Коломбина".

Торжествующий автор стремится соединить влюбленных, но в момент сближения их рук все рушится, исчезают декорации, Автор убегает, остается только распростертый бледный Пьеро. Как Орфей, утративший снова обретенную Эвридику, он играет на дудочке песню "о своем бледном лице, о тяжелой жизни и о невесте своей Коломбине".

Смысл блоковской мистериальной трагикомедии был действительно вызовом всему традиционному мистицизму. Соединение влюбленных невозможно на небе в астральном браке Венеры и месяца, невозможно в бесплотных мистериях, где под всеми масками пустота, но "земные" устремления пошлого Автора соединить влюбленных, несмотря на все препятствия, тоже оказались бесплодными. Да...

Мистики хотят бессмертия - и посрамлены смертью.

Пьеро не боится смерти, он готов принять смерть как невесту - и посрамлен её воскресением.

Звездный небесный сад - древнейший символ рая, где некогда в блаженстве и радости пребывал Адам со своей возлюбленной. Звездный сад. Эдем, стал соловьиным садом в поэзии Блока. Сад, где свисают цветы "лишних роз", где "однозвучно" поют ручьи, конечно, отличается от сурового библейского рая, где есть запреты и преграды.

Блоковский соловьиный сад больше похож на восточный мусульманский рай, где дозволено все. Антипод Вавилонской башни, он, подобно висячим садам Семирамиды, находится на звездной вышине, куда ведут крутые подъемы, откуда крутые спуски. Это тот вертоград, где уже не будет запретов, где властвует не сурово-отцовское, а женственно-материнское, нежное. "Радуйся, Вертоград неувядающий, - такими словами воспевалась в акафисте Богородица, - радуйся, лестница от земли к небу".

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});