S-T-I-K-S. Шпилька - Ирэн Рудкевич

железо. Все уязвимые места, как и уже знакомого Шпильке топтуна, прикрыты пластинами костяной брони.

Вот только это… нечто, уже в отличие от того же топтуна, умело двигаться абсолютно бесшумно. И, судя по всему, опасность представляло куда большую.

— Стреляй! Это рубер! — донёсся крик мужика, совсем недавно державшего Шпильку на прицеле.

Шпилька вскинула Сайгу, прицелилась. Карабин выплюнул первую пулю. Лязгнул затвор, выбрасывая облачко пороховых газов вместе с использованной гильзой. И ещё. И ещё.

Рубер словно и не заметил попаданий. Поводил головой из стороны в сторону, к чему-то принюхиваясь, раззявил пасть и… рванул к микроавтобусу с такой скоростью, что его силуэт размылся.

Палец Шпильки раз за разом давил на спусковой крючок. Страха не было, лишь сожаление о том, что карабин конструктивно не приспособлен к стрельбе очередями. Едва ли это могло её спасти, но надежда — дама упрямая. Она всегда ищет выход для тех, кто не готов сдаваться.

Короткий щелчок возвестил о том, что патроны закончились. Шпилька потянулась к подсумкам, вытащила запасной. Не успеть, никак не успеть, тварь уже в двадцати метрах.

Из недр микроавтобуса жахнул обрез. Это попадание рубер заметил, замедлился, с недоумением покосился на крохотный скол на одной из прикрывающих грудь пластин. Поднял когтистые руки — на этот раз Шпильке удалось разглядеть ещё и шипы.

Шпилька воспользовалась моментом, вщёлкнула магазин, передёрнула затвор, прицелилась. И всадила три пули подряд в бок рубера, ближе к подмышке — ей показалось, что там нет костяной брони.

Тварь взревела. Снова выстрелил обрез — то ли мужик, так и не назвавший своего имени, сумел одолеть Лайму, то ли овчарка сама оставила его в покое, что маловероятно. Шпилька вновь отстреляла весь магазин, на этот раз — не прицельно и, следовательно, безрезультатно. И, услышав осечку, приготовилась умереть.

Между ней и рубером оставалось не больше десяти метров.

Глава 6

Покой нам только снится

Говорят, перед смертью в памяти человека проносится вся его жизнь с самого рождения.

Шпильку никакие воспоминания не посетили. Она, словно в замедленном кино, смотрела на приближающегося рубера и с невозможным, нечеловеческим спокойствием осознавала, что это — конец. Рядом лежал дробовик Танка, но времени, чтоб дотянуться до него, не осталось.

Обрез из глубины микроавтобуса огрызнулся ещё пару раз и тоже затих.

Страха по-прежнему не было, но, когда рубер оказался прямо перед Шпилькой и замахнулся своими монструозными лапами, она всё-таки предпочла закрыть глаза — не хотелось смотреть на это изуродованное тело, бывшее когда-то человеческим.

Кошмарный по силе удар сотряс микроавтобус. Застонало разрываемое железо, зазвенели остатки стёкол. Шпильку, словно пушинку, отбросило в сторону, приложило об асфальт так, что выбило весь воздух из лёгких.

За спиной скрипел и стонал раздираемый рубером микроавтобус. Мятая, надорванная с одного края синяя табличка с выстроившимися кругом звёздами и буквами английского алфавита пролетела мимо, вскользь задела руку, но не смогла прорвать плотную камуфляжную ткань куртки.

Шпилька сипло втянула в себя воздух, с трудом перевернулась на спину. В глазах всё плыло, конечности стали слабыми, будто вместо суставов и мышц в них напихали вату.

Рубер крушил не только микроавтобус. Он с упоением разносил все близлежащие машины в попытке угнаться за юркой овчаркой. Немка, непрерывно облаивая рубера, совершала головокружительные манёвры, в последний момент уворачивалась от ударов когтистых лап, чудом оставаясь невредимой, и уводила тварь всё дальше и дальше от хозяйки.

Но собачьи силы были не бесконечны. Лайма заметно прихрамывала на правую переднюю лапу и оставляла на асфальте кровавые следы. Движения её стали неловкими, и в каждом явственно сквозила накапливающаяся усталость.

Шпилька встала на четвереньки и поползла к останкам микроавтобуса. Доползла — и упала рядом с грудой собственного оружия. Протянула руку, схватилась за дробовик. Снова поднялась, по наитию потянула на себя цевьё, доводя патрон.

А что, если Танк зарядил туда дробь? Руберу она что лёгкое поглаживание будет. А, впрочем, без разницы, так и так умирать.

Вот только Лайму Шпилька отдавать твари на растерзание не собиралась категорически.

Голова кружилась, асфальт раскачивался так, словно был палубой корабля, попавшего в шторм. Шпилька привалилась боком к изуродованной бочине микроавтобуса, не обращая внимания на больно впившиеся в рёбра острые углы рваного железа, вжалась плечом в приклад.

Толчок в плечо был такой, что Шпилька опять упала, пребольно ударившись головой. Заскребла пальцами по асфальту, вновь вставая — через «не могу», через «нет сил». Вскинула дробовик, передёрнула цевьём, выстрелила.

На этот раз рубера проняло. Тварь, недовольно урча, обернулась, отвлекаясь от собаки, оценивающе посмотрела на досадную помеху в виде Шпильки. И решила, для начала закончит свою охоту на собаку.

— Сюда иди, тварь! — зло выкрикнула Шпилька.

Дробовик снова плюнул огнём и пороховыми газами. Рубер взревел — всё-таки она его достала! — и, наконец, отвлёкся от собаки.

Шпилька стреляла до тех пор, пока патроны не закончились. И даже умудрилась попасть пару раз в уязвимые места. Рубер заметно ослабел и замедлился, но это не сделало его менее опасным. Он поравнялся с микроавтобусом, неотрывно глядя на Шпильку, плотоядно раззявил пасть с несколькими рядами зубов.

— Ну ты и образина! — не сдержалась Шпилька.

Тварь, судя по реакции, обладала некоторыми зачатками интеллекта. Но разобраться с обидчицей не успела — на правом её плече повисла овчарка, с рычанием вцепилась в костяную пластину.

— Да беги, тебя же спасаю! — едва не плача, завопила Шпилька в очередной попытке подняться.

Наткнулась на мачете, сомкнула пальцы на рукояти, выдёргивая клинок из ножен. Бесполезная зубочистка, но вдруг повезёт, и тварь отвернётся. Тогда можно было бы попытаться ударить в споровый мешок, найти щёлочку между пластинами костяной брони…

Тварь замотала плечами, замолотила руками, пытаясь скинуть с себя собаку. И ей это удалось — овчарка с визгом отлетела внутрь искорёженного микроавтобуса и затихла. Тварь повернулась вслед за ней, вцепилась в рваные борта, раздвигая их в стороны, шагнула внутрь. Недоумённо остановилась, посмотрела себе под ноги. И, к ужасу Шпильки, присела и опустила голову.

Раздался крик, а вслед за ним — мерзкое чавканье и хруст перемалываемых зубами костей.

В щёку Шпильки ткнулся мокрый собачий нос.

— Ты? — удивилась она, повернув голову и увидев Лайму. — А кого он там?…

И сразу же вспомнила об угрожавшем ей мужике.

— Сидеть, — строго шепнула Шпилька собаке. — Дальше я сама.

И, крепко зажав мачете в одной руке, другой ухватилась за рваный металл микроавтобуса.

Пальцы пронзила