Душа архонта - Анна Кочубей

— Начальник, мы читать не умеем, что выпишешь, за то спасибо скажем. А скарб завтра через главные ворота провезем, кто на него за ночь позарится?

— Пятнадцать монет, — перешел караульный к делу.

Тинк посмотрел на мужика с немым обожанием.

— Твою же мать… — опешил Лето от высокой цены, но быстро нашелся, — да наградит Создатель за такого сына! Вот, держи. А конь пройдет? Он у меня махонький…

— С лошадью нельзя! Еще пять монет.

— Да чтоб тебя… не покинула благодать!

Криво улыбаясь, Лето отсчитал деньги. Бросив повозку на обочине, «дружная семья селян» укрылась за городскими стенами Готы.

* * *

Крепко сжимая запястье «жинки», чтобы не натворила дел, Лето привел ее в самый злачный и вонючий угол Готы. Заведение называлось «У Проклятой дороги», и было открыто даже по ночному времени. Тесная каморка на втором этаже послужила спальней для всех троих: Лето с Тинком, не раздеваясь, завалились на убогую кровать «валетом», а девушка устроилась на стуле у широкого подоконника. Через щели деревянных ставень ее обдувало то влажным осенним ветром, то смрадом с помойки. Едва рассвело, разбойники отправились по своим делам, бросив Лиандру одну. На ночь явился только пьяный до бесчувствия Лето. Заказав еду для девушки, он упал поперек кровати и вырубился. Лиандра чувствовала себя обманутой: разбойники рвались в Готу не выполнять приказ Герванта, а чтобы всласть покутить!

Следующий день не сулил перемен — Лето ушел, как в воду канул. Что было делать? Отправляться на поиски разбойников или ждать? Лиандра боялась показаться днем на улицах Готы: вдруг ее узнают и снова бросят в яму? Здесь она ошибалась — не такая у людей хорошая память, чтобы опознать в опрятной деревенской девушке ободранную нищенку.

Лиандра металась по скрипучим половицам из угла в угол. До нее доносился шум города: шарканье подошв по мостовой, крики торговцев вразнос, чья-то брань. Зажатые каменными стенами домов, звуки многократно усиливались, казалось, что люди топают и ругаются у нее за спиной. Неподалеку ударил храмовый колокол, приглашая к молитве. Лиандра решилась покинуть комнату. Она нашла Лето внизу: развалившись на скамье и подложив за спину какой-то сверток, разбойник пил пиво.

— А, с-сестренка! Присоединяйся, играть будем, — он взглянул коротко и мутно, похлопал сиденье рядом и достал засаленную колоду, — да не с тобой. С-сейчас мои товарищи пожалуют.

Лето был пьян. Вскоре к столу подвалили неопрятные мужики с широкими, как лопаты, рожами — морейцы из городской стражи и местный сброд; на столе появилась еда и целое море выпивки. Началась игра — известная по всему Эймару «аквилейская четверка». Картежники сосредоточенно хлопали картами об стол, матерились и поминали Создателя — Лето выигрывал. Не всегда, но чаще по-крупному. Громко и несвязно удивляясь своему везению, разбойник щедро заказывал пиво и игра продолжалась. Девушка внимательно наблюдала за Лето: парень уже не притворялся, а ронял карты по-настоящему, еще немного — он перестанет соображать и все проиграет!

Лиандра толкнула разбойника. Лето сначала удивился, но потом его мысли приняли другое направление: забыв про игру, он окинул взглядом зал трактира и поманил пальцем девицу, разносившую выпивку. Заметив его внимание, служанка качнула крутыми бедрами и подносом, пролив пиво на гостей с соседнего стола. Подошла она подозрительно быстро. Разбойник прошептал на ухо служанке загадочный заказ, заставив ее покраснеть и смущенно потупиться.

— Четвертая дверь по коридору направо, — уточнил Лето, — принесешь? Когда я закончу…

Это стало для Лиандры последней каплей. Поднявшись, она указала на оттопыренный карман Лето, требуя пропуск, который выписали этой ночью.

— Чего тебе надо? Это? Да бери!

Разбойник отдал Лиандре бумажку. Девушка развернула ее и поразилась: слов-то в «пропуске» и не было, только отдельные буквы, знаки и каракули! Караульный обманул, он не умел писать!

— Что, не читается? — усмехнулся Лето, — а ты переверни!

Похоже, разбойник знал, что ему всучили… Лиандра начала быстро собирать со стола карты. Пьяные морейцы немедленно разразились бранью:

— Это чо она творит тутоть? Ну-ка, мечи карты на стол обратно, стерва! Да она ж все перепутала! Вот…!

Девушка сунула колоду изумленному Лето и решительно потянула его за руку. Не вникая в подробности разборок парня с возмущенными игроками, Лиандра вернулась в комнату. Лето долго ждать себя не заставил. Споткнувшись о порог, он тут же принял картинную позу в дверном проеме.

— Ты скучала, моя… сладкая? — оглядывая Лиандру, Лето томно улыбнулся, — я тебя любить не отказываюсь! Ты бы знак подала пораньше, а то с виду колючая, как репейник. А Герванту о нашем секрете знать не обязательно.

Лиандра растерялась. Лето истолковал ее поступок на свой лад, но как объяснить разбойнику его ошибку совсем без слов? «Зачем я притворилась немой?» — впервые пожалела девушка. Но Лето понял по-своему и ее нерешительность. Он подошел ближе и нежно провел ладонью по шее Лиандры.

— Не надо стесняться. Тебе понравится.

Сжатые губы и предостерегающий взгляд Лето не остановили: прекрасные девицы отказывали аквилейскому сердцееду так редко! Разбойник сгреб Лиандру в охапку и повалил на кровать. Девушка дала ему достойный отпор: люди сплелись в объятиях, далеких от ласк любви.

— Дай ему, Лиандра, дай под дых!

— Лето, так ее, так! У-у, хорошо!

Дерущиеся не заметили, когда у них появился зритель. Восторженные вопли Тинка охладили пыл Лето, разбойник протрезвел и выпустил «сестричку». Тяжело дыша, они разбрелись по разным углам, потирая ушибленные и укушенные места. Схватиться с Лиандрой врукопашную оказалось очень неприятно — даже вчерашняя потасовка в повозке стоила парню нескольких синяков. Неожиданно сильная, девушка не боялась боли и боролась до последнего, не сдаваясь.

— Стоит мне только закрыть глаза или выйти за дверь, как вы бросаетесь друг на друга! Сроду я такой любви не видел. Но мне нравится, давайте еще!

Тинк сидел на кровати и скалил зубы.

— Ты где болтался целые сутки?!

С болезненной гримасой Лето дотронулся до распухшей губы.

— Пока ты развратничал, я работал, напарник! Эк она тебе рожу расквасила! Сладко было?

У Тинка тоже было разбито лицо, словно разбойника приложили щекой об мостовую.

— На себя посмотри! Узнал, что я просил?

— Да, узнал, — Тинк стал серьезен, — лошадки — загляденье! Я и смотрел, и трогал. Войти в конюшни — раз плюнуть, а за выход с лошадкой плату берут: обе руки на плаху — и свободен!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});