Жестокая ложь - Мартина Коул

— Ты называешь меня дураком?! — воскликнул Джимми. — Ты, которая не сможет заработать на кусок хлеба, даже если будет умирать с голоду! Ты, которая не способна даже растить наших детей! Ты осмеливаешься выдвигать мне какие-либо требования?! Что у меня есть? Разве это семья?

Синтия не знала, что ответить.

— Я встаю рано и кручусь до поздней ночи, как белка в колесе. Я работаю без выходных. И знаешь почему? Потому что Джонни заботится о наших интересах. Идиотка чертова! Он позволяет мне принимать участие в его грандиозных проектах, и я благодарен ему за это. Без него мы бы с трудом сводили концы с концами, как прежде. Так что не суй свой длинный нос куда не надо! Понятно? Закрой свою пасть и не вякай! Тебе следовало бы постоянно благодарить Джонни за помощь, а вместо этого ты всех уже достала тем, что занудствуешь и жалуешься, что не получаешь того, что хочешь. С меня довольно! Ты достала меня своим нытьем!

Синтия с ошеломленным видом уставилась на мужа. Если бы кто-то сказал раньше, что Джеймс будет так с ней разговаривать, она рассмеялась бы этому человеку прямо в лицо. Но в действительности к этому давно уже шло. Синтия видела, как муж вырастает из коротких штанишек, в которые она его одевала, наблюдала, как с деловыми успехами он расцветает и набирается самоуверенности. Теперь он стал солидным человеком, вернее, почти стал… Джеймса уважали за то, что он научился, искусно манипулируя цифрами, прятать от налоговой довольно значительные суммы. Теперь, похоже, он вообразил, что лучше ее, лучше матери его детей… В последнее время Джеймс вечно страдал от сильного насморка, и Синтия не без основания подозревала, что муж болен колумбийским гриппом, возможно, в серьезной форме. Невероятно, но факт: ее правильный муженек стал кокаинистом!

Времена меняются.

— Ты не можешь разговаривать со мной в таком тоне! Я не потерплю, чтобы со мной так обращались!

Рассмеявшись, Джимми толкнул жену в грудь, и она упала на диван.

— Мать твою, Синтия! Ты серьезно думаешь, что теперь мне есть дело до твоего мнения? — спокойным голосом спросил он. — Твоя злоба мне уже порядком надоела. Ты заберешь у родителей наших детей, или я тебе не завидую. Я тебя так ухайдокаю, что мало не покажется. Ты мстительная сука и больше ничего. Дальше терпеть твои фокусы я не собираюсь. Заруби это себе на носу!

Джимми и не представлял, что способен вести себя таким образом, особенно с Синтией. Наконец он высказал то, о чем давно уже думал. Конечно, это кокаин придал ему сил. Джимми только что вынюхал изрядную дозу. С недавних пор он полюбил состояние, в которое впадаешь после ангельской пыли. Приняв дозу, он переставал беспокоиться, что о нем могут сказать окружающие. Он чувствовал себя полным сил и непобедимым. Ему казалось, что он просто не способен ошибаться. При этом Джимми был уверен, что, узнай Джонни Паркер о его наркотической зависимости, их дружбе придет конец. Свояк терпеть не мог наркотиков, особенно если они проникали в тесный круг его друзей. Он, конечно, торговал наркотой, причем довольно большими партиями, но бизнес — это бизнес, а друзья или семья — совсем другое. Пока Джонни не догадывается о новой страстишке свояка — все будет хорошо… Что же касается жены, которую Джимми продолжал по-своему любить, то тут без хорошей взбучки не обойтись. И если она не прекратит, то скоро нарвется. С него довольно. Он и так многое от нее вынес!

Инстинкт подсказал Синтии, что не в ее интересах продолжать выяснять отношения с мужем. Лучше пока отступить. Он принимает наркотики. В этом уже не оставалось никаких сомнений. Только находясь под кайфом, Джеймс мог осмелиться вести себя с ней подобным образом. В будущем она сможет использовать эту зависимость против него самого. Это началось не вчера. Муж уже некоторое время принимает наркоту. Без Джонни Паркера тут не обошлось. Ничего, это даже к лучшему. Она станет копать, пока не доберется до правды. У нее есть доступ к одежде и бумажнику мужа. Иногда стоит успокоиться, сесть и ждать, пока жизнь не предоставит шанс отплатить обидчику сполна.

Ее сестра думает, что она какая-то особенная. Она живет на всем готовеньком. Ничего, один звонок может положить этому конец. Один звонок — и все закончится. При мысли о мести Синтия сразу почувствовала себя лучше.

Глава 20

— Ну? И что теперь?

Мэри Каллахан теряла терпение. Она уже успела возненавидеть эти еженедельные споры. Синтия притворялась, что собирается забрать детей, в то время как все знали, что она просто блефует. Ее терпения хватало не больше чем на один день, вернее, всего лишь на несколько часов. Даже при этом Синтия умудрялась повернуть все так, словно оказывает родителям величайшую услугу. Когда же она возвращала внуков родителям, облегчение, несмотря на все старания его скрыть, сквозило в каждом ее жесте.

Но сегодня Синтия, судя по всему, собиралась довести дело до скандала. Похоже, в ее голове созрел какой-то коварный план. В последние несколько недель старшая дочь вообще вела себя еще агрессивнее, чем прежде, и это не на шутку обеспокоило Мэри. Она знала дочь лучше, чем кто-либо другой. Если уж начистоту, то она ненавидела Синтию. Мэри прекрасно знала, что ее старший ребенок способен на предательство и смертельную злобу. Еще она видела, как дочь манипулирует детьми в попытке достичь своих целей. Она играла на их любви к внукам с самого рождения Габби и Джимми. Но в последнее время игры Синтии усложнились. На этот раз Мэри точно знала скрытые мотивы дочери.

— Мама, если ты не хочешь, чтобы они жили у вас, я возьму детей к себе.

Мэри держала внука на руках, а внучка вцепилась в подол ее халата. Пожилая женщина знала, что ни за что не позволит им сейчас поехать с Синтией.

— Я ничего такого не говорила. Но ты, кажется, слишком любишь говорить о том, что не хочешь их здесь оставлять.

Синтия тяжело вздохнула и закатила свои большие голубые глаза. Да, ее старшая дочь была настоящей красавицей. Как печально, что она никого в этом мире не любит, даже собственных детей. А дети нуждались в матери. Джеймс-младший в последнее время начал проявлять характер. Каждый раз, когда Синтия уезжала, малыш устраивал форменные истерики.

— Мама, я просто волнуюсь. Я понимаю, что у вас с ними ничего плохого не случится.

Мэри никак не отреагировала на слова дочери, хотя в них чувствовался почти неподдельный драматизм.

Бросив взгляд на внучку, она сказала:

— Иди, детка, к дедушке.

Синтия внимательно посмотрела на мать и без тени притворства спросила:

— Ты не хочешь меня выслушать?

Мэри ответила не менее пристальным взглядом и тихо, но твердо выложила все, что она о ней думает:

— Нет, Синтия! Никто не собирается тебя слушать — ни я, ни твой отец. Полицейские приходили поговорить с Джонни по поводу информации, которую получили от тебя. Джонни убедил их смотреть на его дела сквозь пальцы. На этот раз ты перешла черту, девочка моя! Если хочешь быть доносчицей, будь ею, но только не вмешивай в свои дела никого из нашей семьи. Думаю, только родство с Джонни спасло тебе жизнь. Поэтому слушай и запоминай. На твоем месте я бы не стала радоваться раньше времени. Поняла?

Не сказав ни слова, Синтия покинула дом своих родителей. Впервые в жизни она не знала, как следует поступить. Она понимала, что ее маленький план с треском провалился, и теперь все знают, что она замыслила. Это не на шутку ее испугало. На этот раз Синтия и впрямь зашла слишком далеко. И всему причиной ее ненависть. Синтия надеялась, что Джонни и его приятелей упрячут за решетку надолго, так что ей не придется больше с ними встретиться. Она хотела раз и навсегда со всеми ими расправиться. Пусть узнают почем фунт лиха и перестанут воображать себя пупом земли! Но теперь Синтия поняла, что эти люди имеют связи даже в полиции, и собственное положение вдруг показалось ей угрожающе шатким. Синтия мечтала одним ударом рассчитаться со всеми, даже с мужем — особенно с мужем, если уж говорить начистоту! — но теперь поняла, что это просто неосуществимо. Эти люди занимались серьезными делами, и Синтия точно знала, какими именно. Она рассказала полиции — не бесплатно, конечно! — чем они занимаются, а легавые на блюдечке преподнесли ее Джонни, преподнесли, словно какое-нибудь животное на заклание. В уме не укладывалось, как полицейские, которые, затаив дыхание, слушали каждое ее слово, которым она сообщила достаточно ценной информации, способной надолго спрятать за решетку целую группу преступников и мошенников, вдруг повернулись к ней спиной и оставили на милость людей, которых она только что выдала.

Теперь она для всех станет изгоем, доносчицей, которой нельзя доверять, человеком, которого спасло от смерти лишь родство с женой Джонни Паркера. Теперь ей объявят обструкцию. Ей придется долго оправдываться, выдумывать благовидные предлоги для своего предательства. И самое мерзкое, что она сама во всем виновата. Не надо было вести себя как мелочная, мстительная сука. Она и сама понимала, что ею движет только зависть. Самое плохое, впрочем, то, что и окружающие знают о мотивах ее поступков.