Девушка по имени Судьба - Гуиллермо Гланк

— Я думаю, вам, сеньорита, надо не медля ехать в Санта-Марию, Там вы встретитесь с Энрике и вместе решите, как избежать свадьбы с Гонсало Линчем. — Да-да, я сейчас же еду! — встрепенулась Мария. — Спасибо вам, сеньор Адальберто.

Страх потерять возлюбленную заставил Энрике забыть обо всем, даже о воинском долге, и очертя голову мчаться в Санта-Марию.

Пока они с Хименесом во весь опор гнали лошадей, Менендес узнал о самовольной отлучке Энрике и с огромным удовольствием доложил об этом генералу:

— Сержант Муньис дезертировал!

— Отыщите его и арестуйте, — приказал генерал. — Я, кажется, знаю, куда он мог податься.

Говоря это, генерал имел в виду семейство Оласабль и счел необходимым предупредить Мануэля о возможном появлении в его доме сержанта:

— Я надеюсь, вы не станете укрывать у себя дезертира и сразу же сообщите нам, если он к вам пожалует.

— Да, разумеется, — вынужден был пообещать Мануэль.

А между тем Энрике уже добрался до особняка Оласаблей и взволнованно говорил с Викторией.

— Это я во всем виноват! Вел себя как мальчишка, а надо было всерьез поговорить с твоим отцом. Я обязан был это сделать!

— Вряд ли его мнение изменилось бы, — усомнилась Виктория. — Ты не знаешь моего отца.

— Но у него есть веские причины не доверять мне! — возразил Энрике. — Я не представился ему, прятался, упустил момент. Это надо сделать сейчас! Я пойду к твоему отцу и поговорю с ним.

— Нет, Энрике, так будет еще хуже! — попыталась остановить его Виктория, но он был непреклонен. Тогда она распорядилась: — Доминга, доложи отцу о сержанте Муньисе.

Как и следовало ожидать, Мануэль встретил гостя с нескрываемой враждебностью:

— Вы посмели явиться сюда после всего, что натворили в моем доме?!

— Я пришел просить прощения, — ответил Энрике. — Говорить буду, как на исповеди. Я — человек чести…

— Вы — дезертир! — прервал его Мануэль.

— Обстоятельства меня вынудили, — попытался объяснить Энрике, но Мануэль вновь не дал ему договорить.

Энрике молча, выслушал все упреки и лишь затем сказал, что не знал о помолвке Марии, что любит ее и готов выполнить любые требования Мануэля, только бы тот согласился выдать дочь за того, кого она действительно любит.

Мануэль сменил гнев на милость:

— Да, Мария любит вас, я знаю. Но и вы меня должны понять… Присаживайтесь, сержант.

Он стал рассказывать Энрике, сколько ему пришлось трудиться, чтобы обеспечить будущее дочерей.

— Поймите, для меня самое главное-это их спокойствие и счастье. А будет ли Мария счастлива с вами? Вы — простой сержант. Ни положения у вас, ни состояния…

— Но мы с Марией любим друг друга!

Мануэль печально покачал головой:

— Увы, этого недостаточно, чтобы быть спокойным за будущее Марии. Возможно, вам будет неприятно узнать, что жених Марии любит ее не меньше, чем вы.

— Но она любит меня! Мария не может быть счастлива с нелюбимым мужем.

— Она еще очень молода. Начиталась романов, форма ваша ее ослепила. Ее жених-достойный человек, и со временем она его полюбит.

— Нет! — с болью воскликнул Энрике, — Отложите свадьбу, поговорите с Марией. Умоляю вас!

— Вы хотите, чтобы я нарушил обещание, данное сеньору Линчу, из-за безрассудства девчонки и солдата? Да вы с ума сошли! Простите, по нам больше не о чем говорить. Вас с минуты ил минуту могут арестовать, и я не хочу, чтобы это произошло в моем доме.

— Когда-нибудь вы горько раскаетесь в том, что сломали жизнь Марии, — сказал Энрике, прежде чем уйти.

Виктория, с волнением ждавшая окончания этой заведомо обреченной беседы, тайком проводила Энрике на конюшню и спрятала его там до приезда Адальберто и Марии.

Гонсало вполне устраивало решение отца ускорить свадьбу с Марией. Чем раньше, тем лучше! Он уже все равно не мог находиться с отцом под одной крышей, не мог видеть его. И хорошо, что осталось потерпеть всего несколько дней. А там он получит свою часть состояния и укатит с молодой женой куда-нибудь в Европу, вероятнее всего, в Англию, где у него имеются прочные деловые связи.

Написав Марии нежное письмо и отправив его в «Эснерансу», он сделал очередной запрос в Лондон, готовя почву для своей будущей деятельности. Ему было приятно думать о том, как он станет заниматься самостоятельным бизнесом вдали от отца, как ладно будет жить с Марией, и лишь одна малость мешала ему чувствовать себя вполне счастливым — Маргарита! При воспоминании о ней в сердце Гонсало тотчас же проникала щемящая боль, смешанная с досадой. Он ругал себя за эту душевную слабости за неуместную сентиментальность и, чтобы обрести всегдашнюю уверенность, отправился в бар к Маргарите.

— Мою свадьбу перенесли на более ранний срок, чему я очень рад, — сказал, дерзко глядя в глаза Маргариты.

— И ты смеешь говорить это мне?! — возмутилась она, — Какой же я была дурой!

— Женитьба моя ничего не изменит, — продолжил Гонсало, — Ты от нее только выиграешь.

— Это, каким же образом?

— Когда все связи Оласаблей и все их состояние станет моим — я вытащу тебя отсюда и сделаю настоящей сеньорой. Ты будешь жить в роскоши! Это я тебе обещаю.

— Мне нужна не роскошь, а твоя любовь! — воскликнула Маргарита, и на глаза ее навернулись слезы, — Не женись, прошу тебя. Забудь деньги, забудь Марию!

— Ну, все, хватит! — внезапно вскипел Гонсало, — Поди прочь!

Затем он пригласил за свой стол Бенито и предложил ему очередное рискованное дело, разумеется, за хорошее вознаграждение: совершить кражу в порту.

— Товар принадлежит моему отцу, — пояснил он Бенито, — Но пусть тебя это не смущает. Отец получит страховку и в накладе не останется.

— Там сильная охрана, — заметил Бенито.

— Я знаю, как туда проникнуть незаметно. Ты только следуй моему плану, и все будет в порядке. Когда пропажа обнаружится, все решат, что товар потерялся при перевозке. А я к тому времени уже сбуду его с рук.

— Я всегда к вашим услугам, — согласно кивнул головой Бенито.

Как ни уговаривала Мария отца, как ни пыталась достучаться до его сердца — все было напрасно. Мануэль был уверен, что лишь с Гонсало его дочь обретет истинное счастье. Разве мог он отдать свою дорогую Марию в руки случайного человека, безвестного сержанта, да к тому же еще и дезертира!

— Энрике нарушил присягу только из-за меня, — тщетно объясняла отцу Мария, — Разве это не доказательство его любви ко мне?

— Нет! Если он бросил службу, то когда-нибудь бросит и тебя, — возражал ей Мануэль, — А я не могу этого допустить. Я должен, прежде всего, думать о твоем благе. Ты выйдешь замуж за Гонсало и очень скоро забудешь этого сержанта, как дурной сон.