Последний - на Арлингтонском кладбище - Джозеф Димона

— Желаю удачи, сэр.

— Благодарю, капитан.

Три человека спустились один за другим по складному трапу — Медуик шел последним.

Взлетно-посадочная полоса находилась посреди леса, подступавшего вплотную со всех сторон. Справа виднелось небольшое здание, рассмотреть его в темноте Медуик не мог, вне всякого сомнения, это была контрольная башня. Керрвуд и Лэтем направились к ней, и вдруг Медуик услышал стрельбу. Он было испугался, но Керрвуд с Лэтемом шли, не обращая на нее внимания. Уже у самой башни Медуик разглядел вращающийся над крышей громадный радиолокатор. Керрвуд знаком велел им оставаться на месте и постучал в дверь. Дверь отворилась, внутри горел тусклый красный свет, и Керрвуд вошел.

Через пять минут он вышел. В лесу, менее чем в полумиле, опять послышались выстрелы. Керрвуд по-прежнему не обратил на них внимания, он лишь сказал:

— Неоперативность, как всегда. Они уже выехали. Подождем здесь.

С-47 уже несся по взлетной полосе и через минуту оторвался. Керрвуд закурил, Медуик последовал его примеру. Прислонясь к стене и глядя на желтую луну, он стал припоминать все подробности, чтобы когда-нибудь рассказать об этом приключении своим детям. Потом при свете луны он увидел человека в воздухе.

— Мистер Керрвуд, смотрите!

Парашютист, раскачиваясь, опускался на взлетную полосу, яростная стрельба раздалась еще ближе. Что тут происходит? Неожиданно появились другие парашютисты, они опускались группами, вот первый приземлился, покатился по взлетной полосе, быстро поднялся, отстегнул парашют, и Керрвуд сказал:

— Неплохо. Неплохо!

Внезапно показались огни фар, подъехала машина; Медуик смотрел, как парашютисты бегут к ним, они сели втроем на заднее сиденье машины, и никто по ним не стрелял.

— Беда в том, — сказал Керрвуд, — что это легко здесь, в Гватемале. На Кубе будут стрелять боевыми.

Сердце Медуика учащенно забилось. Ему все это казалось учениями, максимально приближенными к боевой обстановке. Он даже не был уверен, что это учения. И лишь после слов Керрвуда до него дошла суть происходящего. Война! Эти люди не играли.

Они готовились к высадке на Кубу. Они готовились идти под огонь, может быть, на смерть!

— Угораздило вас явиться именно сегодня, — сказал им человек в спортивной рубашке и зеленых брюках. Они пили кофе в бункере, каждый сидел на отдельной низкой койке. Человек этот, Кевин О'Ши, казался Медуику совершенно невоенным. У него было небольшое брюшко, седеющие волосы и усталый взгляд бывшего газетчика.

— На счету каждый день, — сказал Керрвуд. — Президент еще не дал окончательного согласия.

Эти слова, казалось, разозлили О'Ши.

— К чему эта канитель? Черт возьми, у нас все готово!

— Не все согласны, — ответил Керрвуд и стал потягивать кофе, а О'Ши раздраженно заходил по комнате.

— Вот оно, значит, что, — сердито сказал он. — Очередное никчемное путешествие.

Керрвуд встал, и Медуик впервые заметил в нем властность.

— Ваше дело — исполнять приказы, О'Ши. Успокойтесь.

О'Ши сел и все так же сердито сказал:

— Вы хотите угробить этот план? Скажите прямо, и дело с концом.

— Мы заняты тем, о чем вам было сказано… собираем факты. Теперь, раз подготовка окончена, я хотел бы поговорить с кубинскими полковниками и Дейвом Гриффином. Где Гриффин?

— В Гватемала-сити, у эль президенте. Должен вернуться с минуты на минуту.

— Что он там делает?

О'Ши взглянул на Керрвуда с иронической усмешкой.

— Вы шутите? Повез очередной подарок.

— Хорошо, — сказал Керрвуд, лег на койку и заложил руки под голову. Ну и дела!

Когда все это кончится, Дрю Пирсон напишет четыре тысячи фельетонов и не исчерпает всего материала.

— И снова выведет вас из себя, — сказал О'Ши. — Ведь вы тоже принимали участие в разработке этого плана.

— Да, пока не выяснил, что кубинские беженцы врут, а мы им верим. «Народ только и дожидается этого вторжения. Люди взбунтуются против Кастро, стоит нам только высадиться где-нибудь на побережье!» Чушь собачья, братец, и вы это знаете. Мы послали туда людей и выяснили настоящее положение дел, его вы тоже знаете. Но вы, Гриффин и остальные, по-прежнему стегаете дохлую лошадь.

Наступило зловещее молчание. Медуик взглянул на О'Ши и увидел, что он уже не похож на усталого газетчика. Он походил на убийцу. Может, оттого, что молча сверкал маленькими глазами на Керрвуда.

Лэтем нарушил молчание.

— Дело в том, О'Ши, что, кто бы из нас ни был прав, президент находится в затруднении. Если он даст согласие и эти ребята будут перебиты, с ним тоже будет кончено. Если не даст и тысячи кубинских беженцев вернутся после обучения в Америку, где заявят, что добились бы успеха, он ничем не сможет их опровергнуть. А Кастро будет набирать силу. Так что выбор здесь труден.

— Какая там, к черту, трудность, — сказал О'Ши. — У нас есть обученные люди, они жаждут мести. У нас есть корабли. У нас есть чем оказать поддержку с воздуха. В самом худшем случае мы снимем их с побережья. Уверяю вас, президент не может проиграть. А если выиграет, то вся слава достанется ему, а не нам, беднягам, два месяца потевшим и оравшим в джунглях.

О'Ши вышел собрать людей на совещание. Примерно через час явились четверо кубинских офицеров и трое сотрудников ЦРУ. Все трое были по-военному подтянутыми, сильными. Старший из них, командующий операцией отставной генерал Фредерик Шарп, был крепко сложенным, лысым, в мундире цвета хаки и с биноклем на груди. Худощавый, жилистый Дэвид Гриффин пришел в мундире офицера морской пехоты без погон. Самый младший, голубоглазый с массивной челюстью, по имени Карл Ричардсон, явно исполнял при них роль оруженосца.

Поговорив немного о том о сем, они расселись на койках, и Керрвуд принялся с помощью Медуика расспрашивать кубинцев. Каков дух беженцев? Хватает ли продовольствия, боеприпасов? Чего недостает? Какие есть жалобы? Что еще необходимо для успеха операции?

Ответы на испанском следовали залпами, Медуик переводил, а Керрвуд, не переставая говорить, делал пометки в блокноте. Медуику это казалось обычным военным инструктажем. Но потом Керрвуд задал вопрос, потрясший кубинцев:

— Что скажете вы и ваши люди, если президент по каким-то причинам будет вынужден отменить операцию?

Наступило молчание. Кубинский полковник, к которому был обращен вопрос, не скрывал злобы. Маленький, мускулистый, с блестящими черными глазами и неизменно свирепым взглядом, он отвечал резко, в голосе его слышались военная четкость и презрение. Несомненно, О'Ши предупредил их о подлинных намерениях Керрвуда.

— Мы все равно пойдем, — ответил кубинец. — А те, кто останется, расскажут об этом всему миру. Что ваш великий президент Кеннеди обещал изгнать Кастро из западного полушария и что он трус и лжец.

В комнате воцарилась напряженность и злость. Но Керрвуд улыбался.

— Такого ответа я и ждал от вас, полковник. Вы смелый человек.

Эти слова ошеломили кубинца. Он впервые посмотрел на Керрвуда с уважением, но по-прежнему настороженно. Керрвуд повернулся к отставному генералу и сказал:

— Это пока все, что я хотел сказать кубинцам.

Кубинцы резко поднялись и вышли.

Когда дверь за ними захлопнулась, Керрвуд, спокойно покуривая, откинулся к стене.

— Суть в том, что этот человек прав. В телевизионных дебатах с Никсоном Кеннеди заявил, что прогонит Кастро. Его слышала вся Америка.

— Да, — подтвердил Лэтем. — Но он готов сказать, что был не прав, и принять все последствия.

— Но это возможно теперь или никогда, — сказал отставной генерал. — Через полгода Кастро так окопается, что нам не удастся его прогнать.

Лэтем поднялся и возглавил совещание.

— Наконец мы подошли к подлинной цели нашего приезда, джентльмены. Судя по тому, как вы набрасывались на Керрвуда, вы все помешались. Неужели он стал бы тратить время, чтобы отговаривать вас от этой операции? Вас, олимпийцев?!

Так Медуик впервые услышал об олимпийцах.

Лэтем продолжал:

— Нам нужна от вас информация с места. Может ли удаться это вторжение без поддержки с воздуха?

Все подскочили с криками: «Немыслимо! Самоубийство! Предатели!» Керрвуд встал и поднял руку.

— Джентльмены, — сказал он. — Такого решения не может принять никто, даже президент. Если американские самолеты будут сбиты над Кубой, если станет известно, что в этой игре принимал участие американский персонал, пропадет вся ценность операции. Без нас — это кубинцы отвоевывают свою родную землю. С нами и нашими самолетами — это громадная мощь плохих янки обрушивается на крошечный островок. Так не пойдет.

Молчание.

— Поэтому мы прилетели сюда, чтобы узнать ваше мнение. Возможна ли эта операция без воздушной поддержки? Если нет, мы немедленно отменяем ее и берем все последствия на себя. Если она может как-то удаться, мы позволим вам действовать, но лишь при этом основном условии. Никакой открытой американской поддержки.