Игра в чужую жизнь - Елена Гриб

Кстати, она уже вспомнила все о своем мире. Все, кроме себя. Там были машины и Интернет, спутники и ядерная бомба, многомиллионные города и электричество. А девушки по прозвищу Лин не было!

Самое же страшное заключалось в том, что реальность происходящего почти не вызывала сомнений… И навязчивая идея понять, кто она на самом деле, ничуть не слабела. Наоборот, теперь это была цель. Если только тот, «ее», мир существовал… А игра в жизнь все больше приобретала свойства настоящего бытия. Чужого бытия!

Смирившись с неизбежным бодрствованием, девушка устроилась поудобнее и… уснула.

Неприятность пришла в виде хмурой служанки, которая на рассвете влетела в незапертую дверь и громовым голосом осведомилась, требуются ли ее услуги. Лин спросила, принято ли здесь стучать. В ответ та вручила ей какой-то сверток, приказала немедля надеть хламиду и сандалии, а затем следовать к Храму. Раздосадованная девушка поинтересовалась насчет завтрака. Служанка сообщила, что император посоветовал не кормить утром принцессу «для улучшения цвета лица» и степенно вышла с тем же недовольным видом.

Лин развернула сверток.

И поняла, что имел в виду «папочка», бросая странные угрозы. Хламида оказалась белоснежным широким халатом, а к ней прилагалась записка – вырванный откуда-то кусок рукописного текста: «…паломники подходят к Озеру Очищения в белых одеждах, сотканных изо льна, выросшего в Год Жизни, что символизирует их готовность оставить позади все мирское и приобщиться к храмовым таинствам. По очереди они приближаются к воде: мужчины справа, женщины слева. Достигнув кромки воды, паломники сбрасывают одежду, дабы не осквернять священное озеро творением рук человеческих, и медленно идут к противоположному берегу, где слуги…», на обратной стороне – приписка: «Дисон говорил, рискованно воссоздавать старый обряд, не узнав обычаи твоего мира. Мне все равно. Имея наглость угрожать императору, будь готова к последствиям. Выкручивайся, как хочешь, только учти: жрецов устроит лишь истинное чудо. Удачи! И не стоило безродной девке грубить эльфу…» – вот так, коротко и по сути.

Грубить? Ах, это… В день прибытия Дисон неосторожно надумал сравнить особые приметы принцессы и ее собственные. Девушка его попросту послала – «в баню». Непривыкший к подобным идиомам эльф смутился и начал осторожно принюхиваться к себе. Услышав, что баня – вежливый эквивалент более популярного «адреса», он чему-то жутко обрадовался и больше с дурацкими предложениями не приходил.

А император, выходит, так хотел реванша, что об особых приметах даже не подумал. Конечно, он же пожелал точную копию принцессы! И ничего, что двойник получился совсем не таким, как планировалось! Высокородный осел!!! Да в любом случае паломническим фанатизмом Лин не страдала, поэтому изображать добропорядочную и законопослушную деву не собиралась. В конце концов, она соглашалась играть роль принцессы, а не устраивать бесплатный стриптиз для толпы напыщенных идиотов. «Я стесняюсь, вот!» – было бы легче, не будь это правдой.

Чудо им надо, видите ли, причем настоящее! Единственное, что могла предложить девушка – истинное дуракаваляние. Практика есть, а чудеса, как она заметила, иногда прилагаются. Ха! Ну, «папа», сам напросился. И отвечать за поступки «дорогой дочурки» будешь именно ты, ведь что взять с девицы? Заупрямилась, закапризничала – и готова проблема!

Натянув самую тонкую одежду, нашедшуюся в гардеробе, и закутавшись в хламиду, Лин решительно ступила на крыльцо, где ждали хранители. На каждом из них тоже было напялено нечто белое, бесформенное и объемное.

Поздоровалась.

Они хмуро ответили. Интересно, сколько древних книг испортил Малдраб, дабы проинформировать всех заинтересованных? Девушка уже поняла, что о возрасте манускриптов можно судить не только по коже редкого зверя, используемой на переплет, но и по тому, вручную написан текст, или же напечатан на довольно-таки давно изобретенном печатном станке.

– Что, кто-то умер?

Парни вразнобой замотали головами, однако даже Марк воздержался от каких-либо замечаний.

– А почему такие похоронные лица?

Они явно не понимали ее настроения. Странно, откуда такая чувствительность у мужчин, с одним из которых она знакома меньше недели, а со вторым – чуть больше суток? Или они расстроились из-за своих собственных нелепых одеяний?..

Загадка разрешилась неожиданно, и, главное, обнадеживающе. Первым начал гвардеец:

– Слушай, тут такое дело… В общем, я придумал, как старому козлу пообломать рога! Предков он вспомнил, урод всевластный! Не переживай, хорошо?

– А с чего мне переживать? Это всего лишь обряд, и мой долг послушной дочери требует беспрекословно исполнять веления моего властительного отца.

Вместо того, чтобы порадоваться и успокоится, оба уставились на нее, как на сумасшедшую. Наверное, решали, не рехнулась ли их подопечная за ночь. Марк догадался первым. Бесцеремонно распахнул дурацкий халат, который Лин предусмотрительно придерживала у горла, и повернулся к метаморфу:

– Ты только посмотри! Проклятье, я мог выиграть двойное жалование!

Тот посмотрел. На черные, подкачанные (на всякий случай) штаны и светло-голубую рубашку из настолько тонкой ткани, что под ними угадывалось нижнее белье.

– Насмотрелись? – девушка снова закуталась в хламиду. – Марк, кто тот ненормальный, с кем ты хотел спорить?

– А, это Дисон с Крезином заключили пари на сотню золотов10, и меня звали. Кстати, эльф утверждал, что ты придумаешь чудо, а советник был за скандал. Может, поделишься планами? Еще есть время сделать ставки!

– В планах – импровизация, поэтому лучше не рискуй. У меня есть небольшая просьба. Вы там будете с оружием?

– Разумеется, – гвардеец продемонстрировал спрятанный в складках одеяния меч. – А что?

– Сможешь уронить его как можно громче, когда… Хм, даже не знаю. Пожалуй, когда принц окажется в центре внимания!

Марк рассмеялся:

– Полагаешь, он испугается и… Не-а, он все-таки воин, а не слабонервная барышня.

– Вот именно! Барышня там будет другая. Страшно пугливая и психованная. И она потом жутко на тебя заорет, станет обижать разными нехорошими словами! Возможно, с кулаками накинется, но ведь ты не обидишься, правда? – подмигнула Лин.

– Я? Я не обидчивый. Так, в глаз дам и успокоюсь. А почему бы не поручить сие ответственное задание нашему юному другу? Его растерянность перед кучей народа будет менее подозрительной.

Девушка задумалась. Идея с легкой заварушкой пришла ей в голову только сейчас, и то, что именно Марк станет соучастником, как бы само собой подразумевалось. А метаморф… При всех своих достоинствах он имел один весомый недостаток – все чувства и намерения отражались на его лице чересчур явно. К тому же неизвестно, что он думает по этому поводу.

– Да, у меня лучше получится, – поделился своим мнением тот, – отличная мысль!

Лин вздохнула. Мысль, может, и отличная, однако…

– Кари, не обижайся, но у тебя лицо – как открытая книга. Все сразу же догадаются.

– Я могу не просто уронить меч, а с силой толкнуть его к земле. Грохот гарантирую, – продолжал настаивать метаморф.

Девушка немного поколебалась и согласилась.

– Помни, как только Геданиот раздевается и все инстинктивно переводят взгляд на него…

– Не беспокойся, детка, – успокоил ее Марк, – если малыш оплошает, так и быть, я грохну… чем-нибудь.

– Идем, грохальник, – Лин неторопливо направилась к храму. – Император, наверно, уже закипает.

* * *

Малдраб Четвертый действительно напоминал кипящий чайник, с которого вот-вот сорвет крышку (а то и всю крышу!). Но причиной его волнения была отнюдь не задержка девушки. Император уже горько сожалел о том, что вчера поддался ярости и не прислушался к умным советам. А вдруг сумасшедшая девчонка распсихуется и наплюет на все договоренности? Или в ее мире царят настолько строгие нравы, что теперь ей остается только утопиться? Впрочем… Учитывая ее поведение – вряд ли! А, может, она устроит такое представление, что камень на шею понадобиться ему самому?

Как бы там ни было, использовать обряд, о котором никто и не помнил до вчерашнего дня (кроме храмового настоятеля, за бутылкой вина начавшего ностальгировать по давним временам; император подозревал, что тот вспоминает возможное прошлое всего лишь из-за отсутствия женщин в действительном настоящем – хоть жрецы не принимали обет безбрачия, настоятель считался избранником богини Зелины и был обязан хранить ей верность), оказалось попросту нерационально.

А ведь советники убеждали, даже просили сменить гнев на милость, но он остался неумолим… И упрям… Или выглядел таковым…

Как глупо. Как подло. Как мелочно и недостойно…

Малдраб знал, что в раздражении способен наделать глупостей. А также он знал, что верные советники всегда его остановят и не дадут совершить непоправимого.