Осень без надежды - Керк Монро

Однако Рей почти перестал тосковать о своем товарище из «Кастельона» или тщательно научился скрывать свои чувства. Зингарец здорово изменился — если вспоминать первые дни знакомства, Рей (тогда еще носивший выдуманное Данквартом прозвище «Безымянный») оставался лишь человеком, насильственно вырванным из обстановки, привычной с колыбели, и оказавшимся в абсолютно неизвестном ему мире. Чужие люди, странные традиции, никак не согласующиеся с уложениями удивительного зингар-ского города Артоса, постоянные насмешки со стороны язвительной Сони…

Седмицы через полторы-две Данкварт начал замечать, что вечно исполнительный зингарец, скрупулезно выполнявший любые, даже самые бессмысленные распоряжения предводителя маленького отряда, внезапно начал думать самостоятельно. Используя свой опыт, Рей советовал, где лучше встать на ночевку, как избежать встречи с противником, охотился, добывая пропитание, а в конце концов преодолел тяготивший его и попутчиков негласный закон своего легиона — любой «кастельон» после гибели напарника обязан либо искать смерти, либо немедленно найти себе пару. Зингарец назвал Данкварту свое имя и тем ясно дал понять, что отныне полагает райдорца «братом». Соня втихомолку посмеивалась, однако ёрничать не решалась.

— Кошмар-р! — прорычал Данкварт, когда Рей окатил его колодезной водичкой. — Проще умереть на месте, чем испытывать такие терзания! А ну, еще разок!

— Ты вроде вошел во вкус, — улыбнулся легионер. — Нравится? Вот и отлично. Все, вытирайся, надевай рубаху и давай решать, что будем сегодня делать.

— Как — что? — не понял Данкварт. — Со старостой мы вчера поговорили, когда дружинные проснутся — разошлем их по деревням с оповещением. А сами прокатимся в Рудну.

— Так и знал, — сокрушенно вздохнул Рей. — Отчего тебя так сильно притягивает пустой замок? Господин Яскот вчера вечером сказал, будто его обитателей не видел никто и никогда.

— И все равно я хотел бы лично посмотреть на главную легенду Кернодо, — отрезал Дан-кварт и пошел в дом одеваться.

Вечерняя беседа со старостой Яскотом и его приближенными принесла свои плоды. В отдаленной Рудне отлично знали про обрушившееся на Райдор нашествие дикарей и обитатели позабытой кернодской области меньше всего хотели увидеть чужаков на своих землях. Значит, госпожа Соня желает собрать ополчение? Что ж, поможем. Кликнем всех бессемейных мужиков, парней, кто постарше, и вообще всех желающих. Глядишь, за оружие возьмутся девять или десять сотен. Деревни здесь большие, зажиточные, хутора еще… Кернодцы тяжелы на подъем, но если уж приказала госпожа из Каина-Горы — делать нечего. Вдобавок никто не хочет, чтобы дедовский дом сожгли какие-то пришлецы из дальних степей.

Данкварт поблагодарил господина Яскота за столь быстрое и однозначное решение, и как бы невзначай поинтересовался: нельзя ли заполучить в союзники обитателей Рудны? Яскот только глаза вытаращил, сказав:

— Ну вы, славный господин керлат, и удумали… Конечно, здесь каждый знает, что в крепости кто-то живет, но лучше бы смертному человеку не соваться к тварям бессмертным. Не нашего они рода. Чужие, пусть и привычные.

— Если я правильно понимаю, — осторожно сказал Данкварт, тщательно подбирая слова, — хозяева Рудны заключили с вами своеобразное соглашение — вы их кормите, а они изредка помогают вам в случае беды. Но сейчас беда, причем немаленькая, подошла к самым воротам вашего дома. Если вы, господин Яскот, остерегаетесь обратиться в Рудну, я это сделаю сам, как керлат Руденской области.

— Дело господское, — насупившись, согласился Яскот. — Говорите с ними от имени вельможной госпожи, глядишь, что и получится…

— С ними? — быстро переспросил Данкварт. — С кем? Если вы знаете, кто они, то скажите.

— Нелюди, — коротко ответил староста. — Упыри. Большего не знает никто, да вот только иногда охотники в лесах встречают звериные туши. Словно бы начисто высушенные. Ясно, что кровь выпита. Один костяк со шкурой остался. Лоси, олени…

— Но вас они не трогают?

— Уже несчетно лет тому. Старики поговаривали, будто в давние времена хозяева Рудны и на людей охотились, но потом прекратили. Вот моего пра-пра-прадеда со стороны матушки упырь и загрыз. В нашей глуши помнят все, что происходило в Велинке с самогй ее основания. Легенды из уст в уста передаются, от отца к сыну. И легенды те, скажу я вам, господин керлат, превесьма мрачные.

— Обожаю мрачные легенды, — неслышно проворчал Данкварт, твердо решив, что утром он обязательно поедет в Рудну. По крайней мере, с восходом солнца любая нечисть теряет силу.

* * *

Замок показался внезапно — лошади выехали с устилавшей трясину гати на сопку, миновали вершину, повернули по заросшей чертополохом дороге направо, а далее глазам всадников предстало обычная для Кернодо скала с рукотворным венцом на макушке.

— Потрясающе! — ахнул райдорец, впервые увидевший Рудну вблизи. — Рей, глянь только!

Архитектура в точности напоминает строения, возведенные в первые века кхарийской эпохи! Лет через двести-триста после падения Роты-Всадника. Тогда люди еще помнили науку аль-бов и пытались копировать их искусство строительства.

— По-моему, это просто груда камней, — прозаически ответил зингарец, совершенно не разбиравшийся в архитектурных изысках обитателей глубин Закатного Материка. — Старая, грязная и замшелая.

— Ты ничего не понимаешь! — взгляд Дан-кварта восторженно блуждал по выветрившимся и полуразрушенным стенам, образовывавшим тройное кольцо, напоминавшее тиару властителей Атлантиды. Первый круг укреплений был выстроен на половине высоты скального выхода, второй, тоже кольцеобразный или скорее овальный, повыше, и третий, венчавшийся отнюдь не тяжеловесной, а легкой и стройной, как острие копья башней, уселся на самую макушку. Видимо, когда-то стены были облицованы мрамором, но со временем кладка осыпалась, обнажив скрепленные желтоватым раствором гигантские валуны. — В точности говорю, альбы возводили именно такие сооружения. Честное слово, будто на старинный рисунок смотришь: сторожевая крепость альбов.

— Альбы тут жили, — встрял в разговор Вой-то, которого взяли проводником. — Про ихний жальник я уже говорил. Еще, месьоры, есть заброшенный храм на Седой скале, это четыре лиги к полуночи. Удивительное дело, скажу я вам, ясный керлат — если постоять и посмотреть, во храме изредка огни зажигаются, будто бы сами собой. У нас в деревне кто посмелее, туда ходил. Чистого любопытства ради. Парни рассказывали, будто в земле вертикальные шахты проложены, в точности как на серебряных копях. Шахт всего четыре, по углам храма. В нужный момент оттуда с шипением газ выходит, нежданно загорается и образует громаднейшие факелы. Настоящее альбово чудо.