Не размениваясь по мелочам - Джулия Тиммон

– Откуда вы знаете, что у нее никогда никого не было? – недоуменно спросил Рассел.

– Так ведь она же моя родная тетя! – воскликнула Лесли таким тоном, будто речь шла о том, что знал всякий.

– Как это? – удивился Рассел. – Почему же вы тогда так боялись, что она вас выгонит?

– Именно поэтому и боялась, – совсем позабыв про необходимость говорить потише, чтобы не прислушивались дети, звонко сказала Лесли. – Между нею и нашей семьей давняя вражда. Неявная, конечно. Мы поздравляем друг друга с праздниками, а изредка даже ездим друг к другу в гости и все такое, но Патриция в жизни не упустит возможности в чем-нибудь нас упрекнуть, обвинить, за что-то осудить. – Она вспомнила про ребят, на миг прижала к губам руку и прибавила доверительным полушепотом: – Мне кажется, они с мамой по сей день не ладят из-за папы.

– Из-за вашего? – Рассел поймал себя на том, что, слушая эту очаровательную болтушку, не отвлекается мыслями ни на что другое, не вспоминает даже о собственных несчастьях. За весь этот день печаль владела его душой каких-нибудь несколько минут. И снова умолкла.

– Да, из-за моего отца, – бесхитростно ответила Лесли. – По-моему, Патриция была в него влюблена и, может, до сих пор по нему сохнет, а он, разумеется, выбрал маму. Она намного красивее. И дело тут, наверное, не только в форме носа, разрезе глаз и овале лица, а… Как бы объяснить… Во врожденном умении подать себя, в желании быть привлекательной. – С ее губ слетел вздох. Лицо погрустнело. – Только вот не знаю, хорошо ли, что все сложилось именно так… Может, с Патрицией папа был бы более счастлив…

Рассел скривил губы.

– Вряд ли с такой, как она, кто-нибудь был бы счастлив.

– Вы что, беседовали с ней сегодня утром? – полюбопытствовала Лесли.

– Да. Отчитала меня за Терри. По ее мнению, он в некотором смысле ненормальный.

– Вот еще! Совершенно нормальный! – горячо возразила Лесли.

– Отчасти Патриция права, – пробормотал Рассел, потирая лоб. – И, хоть впечатление о разговоре у меня осталось самое неприятное, не зря, наверное, она со мной поговорила… – Он взглянул на раскрасневшееся лицо Лесли и задумался о том, какая семья у нее. Наверняка отношения между ее матерью и отцом оставляют желать лучшего. В противном случае она не гадала бы, счастливее ли жилось бы отцу с Патрицией. – Если бы ваш папа женился не на маме, не появились бы на свет вы, – задумчиво сказал он. – И мы бы с вами сейчас не беседовали.

– Может, вы беседовали бы с дочерью Патриции, – пожимая плечами и улыбаясь уголком губ, сказала Лесли.

Рассел поднял руки.

– О нет, помилуйте. – Его передернуло. – Могу себе представить, какая это была бы зануда.

– Зачем вы так? – смеясь пробормотала Лесли. – Может, и Патриция была бы совсем другой… – По ее личику снова прошла тень. – У мамы с папой все не слава богу. Измучили меня бесконечными выяснениями отношений и раздорами, – с откровенностью, не свойственной недоверчивым взрослым людям, поделилась она, горько вздохнув.

– Вы у них единственный ребенок? – осторожно поинтересовался Рассел.

Лесли кивнула.

– Маме все кажется, что папа всегда поступает не так, как нужно, назло ей.

У Рассела больно кольнуло в сердце.

– Знакомая история, – пробормотал он, пытаясь сохранять внешнее спокойствие.

Лесли на миг замерла, пытливее взглянула в его глаза и, как ему показалось, захотела о чем-то спросить, но так и не спросила. Помолчали.

– Когда я была маленькой, все гадала, не из-за меня ли они ссорятся, – убито произнесла Лесли. Рассел следил за каждым ее движением. Ее глаза по-прежнему блестели, но несколько иным, печальным блеском. Ей шло даже грустить. – А теперь понимаю, что я тут совсем ни при чем, – продолжала она. – Я не живу с ними вот уже восемь лет.

– Восемь лет? – Рассел на миг закрыл глаза и качнул головой. Нет, не может такого быть!

– Да, – ответила Лесли. – Если точнее, восемь лет и два месяца.

– А сколько вам? – спросил Рассел, ничего не понимая.

– Двадцать шесть, – просто ответила Лесли.

– Двадцать шесть?! Шутите!

Лесли засмеялась, и на ее щеках заиграл румянец довольства.

– Ничуть.

– Никогда в жизни не дал бы вам двадцать шесть! Двадцать, ну, двадцать два – не больше.

– Этим я пошла в маму, – объяснила Лесли, без намека на кривляние. – Она выглядит моложе своих лет, всегда свеженькая и бодрая.

– В отличие от Патриции, – заметил Рассел.

Лесли пожала плечами.

– Я же говорю: они совершенно разные. – Она погрузилась в раздумья и минуту спустя мечтательно улыбнулась. – Хоть я и всю жизнь любуюсь на стычки родителей, уверена, что у меня будет по-другому, – пробормотала она, глядя в пустоту. – Ни капли не сомневаюсь в том, что дождусь такого человека, с которым сумею построить дружеские и доверительные отношения. Пусть терпеть придется сколь угодно долго – пять лет, десять, пятнадцать… Ребят кругом, конечно, много-премного и в меня влюбляются, но такой, как мне нужен, на свете один-единственный. Я точно знаю…

Она медленно повернула голову и, когда их взгляды встретились, чуть сильнее покраснела, но глаз не опустила.

– Вы невообразимое создание, Лесли! – воскликнул Рассел, переполненный бурей необычных чувств.

– Почему? – заправляя за ухо прядь пепельных волос, спросила она.

– Да потому что, когда я спросил вас о возрасте, не склонили набок голову и не стали ломаться! – Рассел в волнении шлепнул себя по коленям и откинулся на спинку стула. – О том, что в вас влюбляются, сказали без самолюбования, без хвастовства и без пафоса. И не боитесь признаться, что ждете своего единственного.

– Что в этом особенного? – Лесли непонимающе повела плечом. – Все мечтают о встрече с единственным или единственной. Это же естественно.

Рассел поднял указательный палец.

– Но считают своим долгом уверять всех вокруг, что в одиночку гораздо удобнее, спокойнее и так далее и тому подобное. Что создавать семьи теперь не в моде и что плевать они хотели на такого рода нелепости. – Он вспомнил пылкие речи Йоланды о намерении прожить жизнь независимо и свободно. И то, как, несмотря на эти уверения, она намеками и прочими женскими уловками настойчиво и беззастенчиво намекала ему на необходимость скорее пожениться. Тогда ее хитрости вызывали умиление, теперь же вдруг впервые в жизни показались глупыми и недостойными. – В вас удивляет все, мисс Лесли…

Лесли улыбнулась открытой улыбкой и прижала ладони к пылающим щекам. В ее взгляде мелькнуло не то сомнение, не то смущение.

– Спасибо, – непривычно тихо сказала она. – Ужасно приятно слышать от вас такие слова. Не знаю почему, но… очень-очень приятно…