Не запирайте вашу дверь - Юлия Эльская

— Вы письмо сохранили? — поинтересовался Солидный.

— Да. А в-третьих…

— Давайте письмо! — перебил он.

— Оно у меня дома. В-третьих, письмо было написано аккуратным почерком и духами пахло.

— Вы не могли бы передать нам это письмо?

— Хорошо. В-четвертых, — упорно продолжала я доводить свои соображения до сведения милиции, — зачем им в моем доме что-то искать?

К Солидному подлетела муха и стала пристраиваться на булавку для галстука.

— Объясните мне, что происходит, — попросила я Солидного, попытавшись за его спиной поймать взгляд Брюнета. — Почему у письма нет продолжения? Почему так много желающих попасть в мой дом? И почему я до сих пор жива?

— К сожалению, пока я не могу дать ответы на ваши вопросы, — ответил Солидный, отмахнувшись от мухи, при этом у него был такой вид, будто он отмахивается от нас обеих.

Я вздохнула и немного помолчала. Неужели мои вопросы ему так же неприятны, как и муха на его галстуке?

— Скажите, среди людей с детектором металла не было вашего предыдущего посетителя? — услышала я еще один вопрос. — Того, который от тока пострадал?

— Нет, — ответила я, тряхнув челкой. — Они совсем разные были. Этот высокий и тяжелый, а те маленькие и худые. И штаны на нем сидели мешком.

Мои собеседники переглянулись. Я надеялась, что они оценили женский метод познания мира. Солидный опять попытался прогнать муху, никак не желавшую расстаться с намерением украсить собой булавку для галстука.

— Опишите его, — попросил он, резко взмахнув рукой. Муха получила бы сотрясение мозга, если бы он по ней попал.

— Цвет волос, по-моему, серый. Стрижка короткая. Нос длинный. И уши.

— Что уши? — не понял Брюнет. — Тоже длинные?

— Нет, не длинные. Ну такие… большие. Ой, не знаю… — замялась я. — Мне кажется, они по земле волочились.

— Как это по земле?! — с недоверием покосился на меня Солидный.

— А когда я его к дороге тащила…

Я опять помолчала, пытаясь сосредоточиться.

— Одет был во что-то темное. Не помню. Вообще-то, там было темно, а под фонарем я не останавливалась. Рубашка в клетку, вроде бы. С короткими рукавами.

Тут я вспомнила, как его трясло, и засмеялась. Солидный посмотрел на меня, как на сумасшедшую.

— А штаны? — с сомнением спросил он.

— У него ноги длинные. А брюки сидят плохо. Не так, как на вас.

Мои следователи опять переглянулись, как бы случайно посмотрев при этом на брюки друг друга.

— А те, другие, с металлоискателем, они как выглядели? — задал следующий вопрос Брюнет.

— Я точно не помню. Не до них мне было. У меня там пчелы улетать собирались. К тому же через сетку не так уж хорошо и видно.

Я порядком устала. После напряженных попыток припомнить детали я почувствовала себя канарейкой, которую в течение часа безуспешно выжимали в чашку с чаем.

Солнце закрыла туча, и подул ветерок. Меня беспокоило то, что я не взяла с собой зонтик. Вечно я попадаю под дождь!

Впрочем, волновалась я не из-за дождя, в машине он не страшен, а потому, что оказалась плохим свидетелем: по моим описаниям они никого не смогут опознать.

По прошлому опыту сданных экзаменов я знала, что в спокойной обстановке могу вспомнить гораздо больше. Так оно, наверное, и случится: по дороге домой сами собой всплывут дополнительные приметы…

— Так что же они ищут? — спросил Солидный. Его муха уже улетела. — У вас есть какое-нибудь предположение?

— Нету. Похоже, они уже почти все обыскали. И ничего не нашли. Если, конечно, знают, что ищут.

Я твердо решила не говорить им про пистолет.

— По-моему, самое ценное у меня — это семена и лекарственные травы. А из железок — мини-комбайн. Но он — самоделка, и в доме я его не держу.

Снова появилось солнце, и стало жарко.

— В целях собственной безопасности я бы отдала им то, что они ищут, — продолжала я. — Конечно, если бы они меня об этом попросили.

— А вы не замечали за собой слежку? — задал очередной вопрос Брюнет.

Я ответила отрицательно. На всякий случай меня проинструктировали.

— Значит, завтра я заеду за письмом, — на прощание заключил Брюнет и улыбнулся. Кивнув, я встала и, попрощавшись, пошла к своей машине.

Я была разочарована. Мне ли он улыбнулся? Или своим мыслям? Ни помощи, ни поддержки. Даже никаких объяснений.

Обратно я ехала как во сне, автоматически хватаясь за руль в случаях крайней необходимости. Обычно я ездила аккуратно, понимая, что женщина за рулем — дело опасное: загляделся встречный водитель — и привет! Но сейчас я снова и снова прокручивала в уме прошедшие события. Сколько всего произошло, а я все еще ничего не понимаю, думала я. А пора бы!

В чем же дело? Кому понадобилось писать мне письмо? Что им нужно? Меня почему-то никто не трогает; только вот гости являются без приглашения и в большом количестве. Конечно, это придает моей и так не слишком однообразной жизни определенную пикантность, но все же…

На перекрестке я не заметила, что зажегся зеленый свет, чем вызвала неистовый гнев водителей стоявших сзади машин. Но мне было все равно.

«Ну давай, дорогая, думай», — повторяла я себе.

И я придумала!

Я так обрадовалась неожиданно возникшей идее, что не вписалась в поворот у деревенского магазина и съехала в кювет, к огромной радости всей деревни, стоящей в очереди за хлебом. Ах, колхозники, колхозники… Уж вы-то здесь точно ни при чем!

На крыльце я нашла записку от Ирины с подробным указанием, какие звезды на погонах какому званию соответствуют, и Плешивого Кролика, который сидел на ступеньках с неопределенным выражением лица и очень обрадовался, увидев меня. Я, напротив, огорчилась, так как он не вызывал у меня теплых чувств.

— Заходите, — невнятно пробормотала я, открывая дверь.

Я проголодалась, но не знала, что делать: сесть обедать одна я при нем не могла. Кормить его обедом? Не кормить? Может, предложить ему чаю? Не буду — противный. Придется поголодать.

— Что-то вокруг вашего дома происходит, — произнес он, поднимаясь по ступенькам. — Никак не могу понять — что.

— А вам-то что за дело? — удивилась я. Вернее, сделала вид, что удивилась.

— Интересно. Да вы не бойтесь, мне от вас ничего не надо. Тут все вокруг вашего дома ходят, глаз от него оторвать не могут, чуть шеи себе не свернули. Как будто других дорог нет.

— А кто ходит? — поинтересовалась я. Мне вдруг захотелось спросить его про Брюнета. Спросить или не спросить? А если он сам из милиции? А если нет? Говорит вроде разумно, а глазами вокруг так и стреляет. Не надо было его в дом пускать.

— Так кто тут вокруг моего дома ходит? — переспросила я.

— Да много их, — пожал плечами он. — Кто за кем следит, я еще не понял. Когда узнаю, обязательно вам сообщу. Я вот, между прочим, видел, как ваш гость варенье из банки разлил. И вот что я вам еще скажу…

— Какой гость? — не дослушав, переспросила я. Услышанное мне совсем не понравилось.

— А такой… здоровый. Громила белобрысый.

Это было сказано про Защитника. Кролик явно что-то видел. Или знал.

— Он варенье на стол тащил и хотел из банки вылить в кастрюлю. А потом испугался и пролил его на пол…

— А откуда, — вкрадчиво спросила я, — откуда вы знаете?

— Я… Ну я… — начал робко оправдываться Кролик. — Я сначала в окно… издали смотрел, а потом… чтобы лучше видеть… наклонился… и очками стекло задел. А он вздрогнул, подскочил и… — он замолчал и застенчиво улыбнулся.

Вот, значит, как было с вареньем. Но зачем?!

— А где вы живете? — задала я следующий вопрос.

— Я тут недалеко, — махнул Кролик рукой в неопределенном направлении. И опять зыркнул по сторонам. Избавь меня от него, Боже!

Он снял очки и принялся неторопливо протирать их висящей на окне занавеской. Моей занавеской!

Вскоре Кролик ушел; я спрятала пистолет, который на всякий случай брала с собой в Москву, в кастрюлю, а кастрюлю — на шкаф, чтобы ее не было видно.

Пообедав и накормив Гамму, я взяла ручку и лист бумаги. Мне предстояло составить план действий в соответствии с осенившей меня идеей. Теперь важно не наделать глупостей — и все будет в порядке! Лучше уехать на недельку в Москву. И Гамма будет рожать в спокойной обстановке, а то ходит из угла в угол, скулит. Подстилку разворошила. Вот завтра с утра и поедем. Надо только сообщить об этом кому следует. И кому не следует — тоже. Пусть сами с моим домом разбираются.

— Дорогая моя, иди сюда, — обратилась я к Гамме, но она залезла под стол и легла. Я забеспокоилась.

— Гамма, ко мне! — повысила голос я.

Она подошла, жалобно взглянув на меня. Я внимательно ее осмотрела. Так и есть, рожать собралась. Не надо было за котом гоняться!

Я приготовила ей место, отгородив часть комнаты, и налила в миску свежей воды.