Древнее хобби - Марина Серова

– Значит, так. Мы с Люсей пришли к тому… клубу спортивных… в общем, понятно, прямо с утра…

– А там – никого! – вставила Люся.

– Да погодь ты! Сам расскажу. Да, там с утра никого не было. В обед стали подтягиваться молодые ребята…

– Совсем зеленые юнцы! – опять встряла Люся.

– Да. В такой форме, навроде военной и в таких ботинках высоких… Я еще удивился: лето, жара, а они…

– Вася, мне неинтересно, чему ты удивился. Ты дальше рассказывай, – подстегнула я его.

– Вот… Увидели нас, стали прогонять. Ну, мы им и сказали, как ты велела, что, мол, жилье потеряли по вине лиц… как это?

– Кавказской насональности! – подсказала всезнающая Люся.

– Да. Они тогда нас не токмо не прогнали, – наоборот, показали, где у них ящик с пустыми бутылками из-под пива. И еще заговорили промеж себя, что, мол, вот как чурки черножо… ой, извиняюсь… ну, в общем, ты поняла… как они русских людей из их же собственных домов выгоняют и что русским на собственной земле от этих чурок житья нет.

– Мы целый мешок бутылок из-под пива собрали! – с восторгом сообщила Люся.

– Я рада за вас. Дальше что? Сколько их было?

– Двадцать шесть бутылок!

– Я про скинхедов спрашиваю, – пояснила я.

– Днем немного, человек пять…

– Четверо! – опять встряла Люся.

– Да погодь ты! – не выдержал Вася. – Без тебя расскажу!

– А чего ты врешь?! Говоришь, что пятеро их было, когда было только четверо! А те, другие, только к вечеру подтянулись!

– Я не вру! Я, может, обсчитался…

– «Обсчитался»! До четырех считать разучился? Давай рассказывай быстрее дальше!

– А ты че, Люсь, торопишься? На прием в английское посольство опаздываешь?

– Ребята, хватит спорить, расскажите, что там еще случилось! – не выдержала я.

– А вечером самое интересное началось! – продолжил свой рассказ Вася. – Пришли эти… которые… ты сказала…

– Митингующие.

– Да. Они. Вот. Растянули свои плакаты… А там…

– «Скинхедам – нет!», «Скинхеды – это те же фашисты!», «Нацизму – нет!»…

– Люсь! Да заткнись ты!

– Я те щас заткнусь!..

– Ребята, ребята, время позднее, потом поругаетесь, – вернула я бомжей к действительности.

– Скинхеды кинулись на тех, которые с плакатами…

– А те им, не будь дураками, дали сдачу!..

– Тут такая заварушка началась! Скинхедов-то мало, а тех, других, много… Но они, похоже, подмогу вызвали, потому что вскоре еще прибыли те, которые кинулись на этих, с плакатами…

– Серьезная драка была?

– Нормальная! Помахались – будь здоров! Там главарь у скинов – такой драчливый! Его хлебом не корми, дай дубинкой помахать!

– У скинов этих дубинки были и еще палки какие-то специальные, утолщенные с одного конца… Потом милиция приехала, много ментов, стали всех разгонять…

– Это не менты, это ОМОН! Некоторых в машины запихивали… Там трое в крови были, двое упали…

– Одному, похоже, голову проломили…

– «Скорая» приехала, человек пять в больницу увезли…

– А еще там был этот… который с камерой… для телевизора все снимал.

– Да, да, ты по телевизору-то смотри, эту махню обязательно покажут в «Новостях».

– А мне Вася сотку-то проспорил! Победили эти, которые спортивные патриоты!

– Че врешь?! Победили эти – с плакатами! Они твоим больше надавали!

– Сам ты врешь! Мои твоим надавали как следует! – Люся в сердцах толкнула Васю.

– Э-э, ребята, потом подеретесь, – остановила я бомжей. – Хорошо. Вот вам по две сотке, как договаривались. И еще: было бы неплохо, если бы вы пока потусовались во дворе этих «патриотов». Возможно, вам удастся услышать что-нибудь интересное… А я за такие сведения готова хорошо заплатить…

– Дак мы – всегда!.. Как пионеры!..

– А как вас найти, пионеры?

– Мы сейчас в городском парке по вечерам часто бываем. Там отдыхающие столько бутылок оставляют! Можешь нас там поискать. И вот здесь часто бываем, но это – после парка.

– Понятно. Тогда не прощаюсь.

– Ага, до скорого свиданьица. И за денежки спасибо.

Вечером я показала деду коньяк, прихваченный из дома Светозара.

– Ариш, смотри, настоящий французский коньяк! Я сегодня пробовала.

– Полетт! Ты пила коньяк, а потом садилась за руль?

– Не пила, а только пробовала. Чуть-чуть пригубила. Что скажешь?

– Скажу, что это – подделка, – сказал Ариша, беря в руки бутылочку.

– Почему?

– Во-первых, французы не выпускают коньяк в бутылочках по двести пятьдесят миллилитров, только по пол-литра. Правда, такие бутылочки можно встретить в подарочных наборах, но там их по три штуки и на каждой написано, что она – часть набора. А здесь такая надпись отсутствует. И вообще французы на этикетках пишут несколько иначе… Во-вторых, – дед понюхал содержимое, – запах очень странен. Это… похоже на наш дагестанский коньяк, только разбавлен чем-то… какой-то дешевой бормотухой, я бы так сказал! Одним словом, «пур де сот»! Вот так, ма шер!

– Значит, «для дураков», да?

– Да, это рассчитано на тех, кто понятия не имеет о настоящем французском коньяке. Во всяком случае, пить эту гадость тебе я бы не советовал. А кто тебя угощал этим?..

– Тот студент, что находится на содержании у мадам Епифанцевой. Уверял, что коньяк настоящий, «из самого города Парижу». Аж по три с половиной штуки за штуку.

– Либо он просто врет, либо сам является жертвой обмана.

Ариша с отвращением отправил бутылочку в мусорное ведро.

– Значит, ты сегодня посетила одинокого студента? И как?

– Цель достигнута: камера на месте и ждет своего часа!

– Значит, теперь ты будешь жить под окнами этого студента, – вздохнул дед.

– Ну, дедуля, это же ненадолго. Скоро мадам заявится к своему Зарчику, я запишу их и тогда снова буду с тобой.

– Тогда ты будешь заниматься чем-то еще, я тебя знаю. Ты хочешь послать запись любовной сцены Епифанцеву?

– Да. Надо же начать выкачивать из него деньги. Да и открыть ему глаза на неверность его супруги.

– А если он откажется платить? Насколько я понял, этот человек очень жаден и так просто с денежками не расстанется.

– Так ведь я не за так просто! Расстанется, если узнает, что я собираюсь опубликовать мои записи в Интернете.

– Ой, Полетт, ты сначала сделай эту запись! Ты ведь не знаешь, чем они на самом деле занимаются. А вдруг влюбленные, оставшись наедине, читают учебник по экономике?

– Тогда я приму у них экзамен.

Мы с дедом поужинали, почаевничали, болтая о самых разных вещах. Потом я почувствовала, что веки мои начинают слипаться, и отправилась к себе спать.

* * *

Утром чуть свет позвонила Алина. У нее был такой голос, словно жить ей осталось два дня.

– Полин! Ты не представляешь, что вчера было!..

– Догадываюсь.

– Приезжай ко мне, я тебе все расскажу. Ну, если, конечно, смогу…

– А что с тобой случилось?

– У меня черепно-мозговая травма…

– Что? У тебя пробита голова?

– Почти…

– Как это «почти»?

– Меня ударили по голове железной трубой.

– Слушай, Алина, но ведь это очень серьезно! Ты в больницу-то обращалась?

– Я не в состоянии дойти до больницы…

– Может, ты «Скорую» себе вызовешь? Пусть тебя отвезут…

– Не надо…

– Что значит «не надо»? Голова – такая вещь, с которой не шутят!

– Полин, ты приезжай, за мной нужен уход… Я едва доползаю до туалета…

Я быстро собралась и, купив по дороге апельсины, бананы и минералку, приехала к Алине. Она открыла мне дверь. На ее голове красовалась повязка в виде платка. Алина держалась за голову рукой и стонала так, что у меня по спине побежали мурашки. «Отходит», – ужаснулась я.

Взяв больную под руку, я отвела ее в комнату и уложила на кровать, которая была не убрана и в которой, как я поняла, Алина проводит время со вчерашнего вечера. Подруга со стоном опустилась прямо на одеяло.

– Что, так больно?

– Полин, ты не представляешь… Один скинхед, урод, ударил меня по голове за то, что я держала плакат…

– Ну-ка, дай посмотрю, – попросила я, потянувшись к Алининой повязке.

– Да ты что! Не трогай, больно же.

– Дай хоть посмотреть. Может, там открытая рана… Ты сама ее видела?

– Как я посмотрю?! Ты можешь свою макушку увидеть?

– Легко. С помощью двух зеркал. Ну, давай, давай, рану-то надо осмотреть, обработать… Может, труба ржавая была, так надо укол против столбняка сделать.

С этими словами я осторожно сняла платок с Алинкиной головы.

– Ну? Что там?

Я потрогала макушку подруги.

– Ай! – взвизгнула она.

– Да-а, – сказала я с сарказмом, – рана – просто жуть! Мозги по всей голове размазаны!

– Ты это серьезно? – Алина посмотрела на меня с подозрением.

– Так чем, говоришь, тебя ударили? Железной трубой? А может, телеграфным столбом? Или ковшом от экскаватора?

Алина потрогала голову.

– Так ведь больно же! А шишка какая здоровая! С яблоко величиной…

– Ты хоть холод-то прикладывала?