В плену любви - Шелли Брэдли

Он выгнул бровь.

– Так ты ничего не знаешь о завещании?

– О каком еще завещании?

Торнтон разразился бранью и принялся расхаживать по комнате. Эверил поморщилась при звуке проклятий.

– О каком завещании?

– Теперь это не имеет значения, – буркнул он.

Глядя на его напряженную фигуру и неистовый блеск в глазах, Эверил поняла, что таинственное завещание имеет очень большое значение.

– Я требую, чтобы ты рассказал мне, о чем говорится в завещании!

– Ты слишком много требуешь. – Судя по его непреклонному виду, он считал тему закрытой.

– Так что ты намерен делать со мной? – поинтересовалась она спустя минуту.

– Я уже говорил вчера, что не собираюсь причинять тебе вред.

Эверил раздраженно тряхнула головой, отказываясь слушать пустые заверения.

– А как насчет лорда Дунели? Насколько я понимаю, ты его ненавидишь.

– Да. – Он стиснул челюсти и устремил на нее тяжелый взгляд.

– Настолько сильно, чтобы убить, не так ли? Видимо, в этом и состоит твой план?

– Да.

Эверил поежилась. Нужно бежать отсюда и предупредить Мердока! Но как? Похоже, Торнтон устроил здесь настоящую тюрьму. Хорошо бы застать его врасплох – если это вообще возможно.

Ход ее мыслей прервался, когда горячие ладони Торнтона сжали ее плечи. Он притянул ее к себе, оказавшись в путающей близости.

– И если до тебя еще не дошло, он убьет меня тоже. При первой же возможности.

Эверил сморщила лоб, лихорадочно размышляя над способами побега и пытаясь вникнуть в безумные замыслы Торнтона.

– Ты собираешься убить Мердока, и при этом уверен, что тоже умрешь?

– Да. – Он отпустил ее и снова принялся мерить шагами комнату.

– И ты не откажешься от своих планов, даже зная, что обрекаешь себя на верную смерть? – В ее резком тоне сквозило недоверие.

– Никогда.

– Это какое-то безумие. Нечто противоестественное! Неужели ты не хочешь жить и не испытываешь сожаления, лишая жизни себе подобных? Ты что, совсем бесчувственный?

Явно задетый, Торнтон стремительно повернулся к ней лицом.

– Я убивал только на поле битвы. Но для Мердока я сделаю исключение. – Он пожал плечами и продолжил: – Что же касается моей смерти, я не дорожу жизнью изгоя. А мои чувства, каковы бы они ни были, не имеют значения. Эмоции – это роскошь, которую я не могу себе позволить.

Эверил разинула рот, уставившись на него круглыми от изумления глазами.

– Человек не в состоянии запретить себе чувствовать. Нельзя погасить пожар в сердце, словно… словно задуть свечу.

Он пресек ее возражения мрачным взглядом.

– Ошибаешься. Чувства подобны омуту с гнилой водой. Я видел немало бедолаг, утонувших в его мутных глубинах, и не намерен следовать их примеру.

Кошмар, в котором она находилась, превзошел худшие опасения. Она с трудом свыклась с мыслью, что ее похитили. Но оказаться в логове головореза, лишенного всяких чувств, – немыслимо! Не говоря уже о том, что он задумал убить единственного человека, который мог бы спасти ее родной дом, мужчину, которого она ждала всю свою жизнь. Нужно бежать, сегодня же!

Слезы подступили к ее глазам.

– Скажи, зачем ты затеял все это безумие?

– Я уже говорил, ради мести, – натянуто ответил Торнтон.

– Стоя на краю могилы, человек не думает о возмездии.

– Я предпочел бы умереть со спокойной совестью.

– Эгоистичный негодяй! И ты можешь умереть со спокойной совестью после того, как разрушил мою жизнь? Надеюсь, тебе придется туго, прежде чем ты отдашь Богу душу. Может, тогда ты научишься понимать чужую боль.

На его скулах вздулись желваки.

– Я понял, что такое боль, побывав в застенках Мердока. Теперь его очередь.

Что толку препираться с этим варваром? Если бы Эверил знала подходящие ругательства, то высказала бы ему все, что она о нем думает.

Торнтон выпрямился и шагнул к двери.

– Если захочешь искупаться, снаружи есть пруд. Сумка с твоей одеждой вон там, в углу.

Его холодный тон задел Эверил.

– Снаружи? Как удобно. А ты, конечно, будешь наблюдать?

Скользнув взглядом по ее плечам, пройдясь по фигуре, обрисованной тонким шерстяным одеялом, Торнтон вернулся к ее лицу и пристально посмотрел в глаза.

– Я должен воспринимать это как приглашение?

Вскипев от ярости, Эверил запальчиво отозвалась:

– Я не пригласила бы тебя даже в ад, хотя там тебе самое место!

Не успела она и глазом моргнуть, как Торнтон оказался рядом и, схватив ее за руку, притянул к себе. Эверил сопротивлялась, стараясь не выпустить из пальцев одеяло.

– Можешь дерзить, сколько тебе угодно, но помни: только от меня зависит, будешь ли ты есть, мыться, носить одежду или говорить – словом, в моих руках твоя жизнь. И моя власть ничем не ограничена.

Раздосадованная Эверил не сразу сдвинулась с места. Подумать только, еще два месяца назад она беззаботно болтала с Беккой, дочерью эбботсфордского управляющего, а теперь стала пленницей жестокого незнакомца. Торнтон как смерч ворвался в ее жизнь и нарушил все планы. Ничто не имело смысла, и менее всего причина, по которой он похитил ее.

Видимо, ключом к разгадке являлось завещание, но Эверил никогда не слышала о существовании подобного документа.

Выскользнув из-под одеяла, она бегом пересекла холодную комнату и вытащила из своей сумки сорочку. Глаза щипало от слез, но Эверил не позволила себе расплакаться. Она поспешно натянула на себя тонкое одеяние, гадая, не связано ли таинственное завещание с тягостным происшествием, которое Мердок отказался обсуждать.

Впрочем, сейчас не время думать об этом. Она должна сосредоточиться на настоящем, найти способ бежать, придумать что-нибудь такое, чего Торнтон не предусмотрел. Вряд ли он ограничится тем, чтобы продержать ее под своей крышей, пока она не станет на год старше. Эверил боялась даже думать о том, какую роль этот разбойник отвел ей в своих планах.

Преисполнившись решимости не сдаваться, она занялась поисками подходящей одежды. Перерыв все свои вещи, Эверил разочарованно вздохнула. Сумка была набита ее лучшими нарядами, достойными жены Макдугала. Ничего, кроме изящных туалетов, которые не годятся в дорогу и обнажают больше, чем ей бы хотелось.

Выхватив из общей кучи лиловое платье, Эверил решила, что одежда не имеет значения. Что бы она ни надела, это предназначено не для Торнтона. Все равно ее похититель не заметит, как она выглядит и насколько обнажилась. Его оценивающие взгляды ничего не значат. Скорее всего он просто удивляется, с чего это Мердок – с его положением и богатством – вздумал жениться на особе, лишенной всякой привлекательности. Мужчина с лицом и фигурой, как у Торнтона, может заполучить любую женщину, стоит ему только пожелать.