СССР - Дмитрий Николаевич Дашко

несколько потенциальных закладок, причём в разных частях города (Ваня принёс с собой схему на бумажке и потребовал, чтобы я быстро её заучил наизусть). Хватит ли их, будет ли у меня возможность добраться — другой вопрос, но тут уж как в известной поговорке, про тех, кто пьёт шампанское, пусть я не очень-то и люблю эту шипучую газировку.

Убедившись, что я вызубрил всё, вплоть до мелочей, Ваня одобрительно кивнул.

— Молодца! Так держать!

— Есть так держать! — бодро отрапортовал я.

— Уверен, что тебе револьвер не нужен?

— Уверен, — вздохнул я. — Сам посуди, что будет, если соседи по палате или Губан увидят у меня оружие… Хотя, конечно, без ствола как без рук.

— Ну ты вроде и руками неплохо справляешься, — заметил Иван. — И самому видеть доводилось, и ребята рассказывали.

Проходившая мимо медсестра заметила нас и, строго посмотрев на меня, велела возвращаться в палату.

— Не гневайся, сестричка! — улыбнулся Иван. — Сейчас распрощаюсь с товарищем и на службу. А вы уж сделайте милость, совсем на ноги его поставьте!

Мы распрощались, и я вернулся в палату, старательно изображая на морде вселенскую тоску. По легенде друг приходил ко мне, чтобы передать плохие новости. Осталось вести себя соответствующе, чтобы Губан заметил и обязательно спросил. От этого вопроса и моего ответа зависело дальнейшее развитие событий.

Повод представился быстро, моя скорбная мина привлекла внимание урки, а уж когда я, доставая из-под него очередную «утку», чуть было не уронил её на пол, расплескав содержимое, он не удержался от вопроса:

— Ты чего такой рассеянный, паря — аж всё из рук валится? Случилось чего? — голос у него был участливый, но это фальшивое участие плохо маскировало истинный интерес.

— Случилось, — подтвердил я, опускаясь на не заправленную койку.

Говоря, я старался выглядеть естественно и не переигрывать. У братвы, прошедшей огонь и воду, чуйка просто сверхъестественная. Фальшь срисуют моментом.

Чтобы не вызывать подозрения, надо не просто вжиться в роль, надо самому искренне верить в того перса, которого отыгрываешь.

— Кажись скоро перееду в тюремную больничку, — доверительным шёпотом произнёс я.

— Ты чё — серьёзно? — поразился Губан.

— Да как-то не до шуток, — сказал я и замолчал.

— Да ладно тебе, говори раз начал! — заволновался Губан.

Похоже мне удалось его заинтриговать, и рыбка постепенно начала заглатывать заживку.

Я покосился на соседей.

Губан понимающе кивнул.

— Расскажешь, как все курить пойдут. И да, — он нервно сглотнул. — за меня не переживай, я не трепло дешёвое. Лишний раз языком брехать не стану.

Мы дождались, когда вся дружная курящая компания выйдет из палаты, и я приступил к неторопливому рассказу.

— Я ведь сюда не просто так попал — в драке порезали. Был в увольнении, с мужиками самогонку дул. Знаешь, пока пили — всё хорошо было. А как бутылка закончилась, так слово за слово и понеслось. Меня ножом пырнули, но и я в долгу не остался — обидчику так в рыло закатал, что он с копыт долой.

Я замолчал, переводя дух.

— Ну, чего молчишь — продолжай, — нетерпеливо сказал Губан.

Я окинул его суровым взором.

— Слушай, зря я, пожалуй, с тобой разболтался. Ты ж вроде из этих, из легавых, соседи сказывали — в угрозыске работаешь…

Бандит ухмыльнулся.

— Думаешь, в угрозыске хороших людей нет?

— Да кто ж его знает?! — развёл руками я. — У тебя на лбу не написано: хороший ты или плохой… Может, я тебе сейчас душу выложу, а ты потом показания против меня дашь. Лучше помолчу. Целее буду.

Вряд ли Губану часто доводилось слышать подобное, но удар он держал хорошо.

— Дурак ты! Мне резона давать против тебя показания нет. Что я с этого иметь стану? Дырку от бублика?!

Он сменил тон с агрессивного на доверительный.

— Я ведь вижу — ты парень нормальный, без гнили. Таких нынче мало осталось. Рассказывай, что с тобой приключилось, а я, как сотрудник угрозыска, подумаю, как тебе помочь… Авось какой-нибудь полезный совет дам! Я ж в этих вопросах собаку съел.

Признав его логику убедительной, я стал излагать:

— Кореш меня сегодня навестил — ты его видел, наверное.

Бандит кивнул.

— Усатый что ли?

— Он самый. В одном взводе служим. Говорит: тому типу, которому я вмазал, совсем плохо стало. В любую секунду преставиться может. Чего-то я ему там сломал... Раньше я вроде как невиноватым считался, но мужики, с которыми я пил — против меня показания дали. Мол, это я сначала нож вытащил и махать им начал…

— А на самом деле как дело было?

— А я помню, что ли — пьяный был! — вздохнул я. — Но ножичек действительно мой. Так что кранты мне — как пить дать в тюремную больничку переведут.

Сказав это, снова посмотрел на Губана, но на сей раз с надеждой попавшего в серьёзную передрягу человека.

— Что, угрозыск, подмогнёшь с советом?

Бандиты замолчал и молчал довольно долго.

Я догадывался, какую лихорадочную работу проделывает сейчас его мозг, как шуршат винтики и шпунтики в башке негодяя.

Возможно, в другой ситуации мой рассказ не показался бы ему убедительным, а скорее всего — вызвал бы естественные подозрения, но сейчас у него просто не оставалось выбора. Тут или пан или пропал.

— Помогу, — наконец, ответил он.

— И как? Что делать, угрозыск?

— Бежать тебя отсюда надо, парень. Бежать так, чтобы только пятки сверкали!

— И куда это интересно мне бежать? — расстроенно проговорил я. — В родную деревеньку Большие сопли?! Так она мне вот где стоит! — Я провёл ребром ладони по горлу.

Губан ухмыльнулся.

— Понимаю. Я и сам хоть в селе родился, но уже привык в городе жить, тем более в столице. А бежать далеко не надо. Так и быть, я тебе тёпленькое местечко в Москве сыщу, заодно и сведу с хорошими людьми. Они помогут.

— С какой стати им мне помогать?

— Да с той, что они меня знают и слову моему верят. Считай, что повезло тебе, военный. Будешь жить чин чинарём — как сыр в масле кататься.

Он прищурился.

— Только, как понимаешь, любой долг платежом красен.

— Понимаю. Только что от меня требуется? — осипшим от волнения голосом спросил я.

— Самая малость, — продолжил улыбаться