Королевская прогулка - Светлана Крушина

— Ежели так… Что я могу сказать? Только одно — будь осторожна, Ванда.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что сказал. Будь осторожна с этим парнем. И дело не только в том, доверяешь ты ему или нет. Я прошу тебя — следи за своими словами… и чувствами.

— Что? — вспыхнула Ванда, покраснев. Грэм за своим камнем вздрогнул. Не зря, ох, не зря Ив сказал это! Он-то гораздо лучше знал девушку, и значит, его мнению можно доверять больше, чем собственным глазам и чувствам. Значит, он тоже решил, что Ванда смотрит на пришельца не только лишь с пустым любопытством.

— Я не слепой. Не забывайся, Ванда! Помни, кто ты, и кто — он.

— А вот это уже совершенно не твое дело! — сердито сказала Ванда. — Да как ты вообще смеешь говорить мне такое!

Она соскочила со ствола и сделала несколько шагов в сторону камня, за которым скрывался Грэм. Потом остановилась и повернулась к Иву. Когда она заговорила, в голосе ее звучала властность, словно не шестнадцатилетняя девчонка беседовала с другом, а царственная особа отдавала приказы вассалу:

— Знаешь, Ив, я сама разберусь, без твоей помощи. Мой отец слушает советы твоего и следует им, когда считает нужным… но я не собираюсь исполнять твои указания. Ясно? Не суй нос не в свое дело! Я имею в виду мои симпатии… и антипатии. Вот так!

Задрав нос к темнеющему небу, Ванда направилась прочь от реки по направлению к лагерю. Она прошла в нескольких шагах от Грэма, затаившего дыхание и вжавшегося в холодный камень так, словно от этого зависела его жизнь, но не заметила его. Проводив ее взглядом, он осторожно высунулся из укрытия, чтобы посмотреть, идет ли следом за девушкой Ив. Тот по-прежнему стоял на берегу, склонив голову и о чем-то задумавшись. Поднявшийся ветер разметал его черные волосы, но он даже не шевелился, чтобы убрать их с лица.

Грэм решил не дожидаться его — Ив и сам за себя постоит, если что, — и пошел следом за Вандой, стараясь не выпускать ее из виду, и, при этом, не попадаться ей на глаза.

У самого лагеря он нагнал ее, и девушка вздрогнула от неожиданности, когда он бесшумно возник у нее за спиной.

— Ты что тут делаешь? — спросила она, за сердитым тоном пряча испуг.

— Вас ищу, — ответил Грэм, улыбнувшись. Ему нравилось, как она храбрится. — Твоя подруга начала беспокоиться и попросила поискать вас… А где Ив?

— Сейчас придет, — Ванда улыбнулась в ответ, да так, что глаза ее засияли, а лицо потеряло всю искусственную жесткость и стало совершенно детским. Грэму неожиданно стало жарко, хотя летний вечер был скорее холодным, чем теплым, и мог вызвать только дрожь. Он снова улыбнулся, чувствуя, как краска заливает щеки. Оставалось лишь надеяться, что в сумерках его смущение незаметно.

К собственному удивлению, он понял, что очень хочет прикоснуться к Ванде. Просто прикоснуться… К волосам, к щеке, к плечу — неважно, лишь бы почувствовать ее тепло. Вандино лицо пылало, серые глаза сияли. Смотреть на нее равнодушно было просто невозможно, и желание прикоснуться к ней грозилось перерасти в желание поцеловать. А это было уж совсем нехорошо.

Неизвестно, сколько времени они еще стояли бы друг напротив друга, и чем в конце концов все закончилось бы, если бы из сгущающейся темноты рядом с ними не возник Ив.

— Что вас, молнией ударило? — поинтересовался он холодно. — Собираетесь до утра стоять? Я бы не советовал…

Ванда открыла было рот, но почему-то осеклась. Ив, ничего не добавив, прошел мимо, на ходу посмотрев на Грэма так, что тот понял: медеец знал, что он подслушивает их разговор. Но откуда? Грэм был уверен, что его не видно и не слышно за камнем. Только боги знают, как Ив догадался.

* * *

На утро компания быстро свернула лагерь и тронулась в путь. Все четверо медейцев облачились в кольчуги. Грэму облачаться было не во что. Кольчуг, и вообще доспехов, он никогда в жизни не носил, и не собирался. Его профессия требовала большой ловкости и подвижности, а доспехи, даже самые хорошие, в некоторой степени сковывали движения, что было недопустимо. Естественно, кольчугу он с собой не возил.

Было подозрительно тихо. Ехали по берегу Ра, не очень-то скрываясь. Да и скрываться было негде. Долина, открытая всем ветрам, отлично просматривалась. Только вот смотреть на путешественников было некому.

Тишина и покой, даже никаких дымов на горизонте.

Грэм, обеспокоенный отсутствием малейшего прикрытия, всю голову сломал над вопросом, куда подевались войска. Никто из спутников тоже не мог прояснить ситуацию, медейцы точно так же находились в крайнем замешательстве. По словам Ива, еще месяц назад в этом районе шагу нельзя было ступить, чтобы не наткнуться на человека с медейскими или касотскими нашивками, с оружием в руках; здесь было тесно от штандартов. Ив мог утверждать с уверенностью, поскольку месяц назад сам был здесь в одном из отрядов и принимал участие в боях.

Пару дней ехали вдоль реки, все сильнее недоумевая. Лагерь разбивали еще за полчаса-час до наступления темноты; никому не хотелось идти ночью, не зная, что ждет через пару десятков шагов. Да и девушки быстро уставали; Ванда еще крепилась, а у Корделии не хватало сил даже на то, чтобы изображать бодрость духа. Сказывалось и недавнее ранение, после которого она еще не оправилась, как следует. Она не произносила ни слова жалобы, но ближе к вечеру с первого взгляда становилось ясно: еще немного, и она просто упадет с коня. Так же тихо и безмолвно, как переносила утомительные переходы.

Грэм не переставал удивляться, как в отряде уживаются такие непохожие люди. Все четверо отличались от друга так же сильно, как огонь от воды, а земля — от воздуха. Грэм, во всем и всегда придерживающийся нейтралитета, чувствовал себя так, словно угодил точно посередине четырех сошедшихся стихий.

С Оге было легко. С ним, обаятельным и непосредственным оболтусом и болтуном, даже у Грэма, не отличавшегося особой разговорчивостью, язык развязывался.

А вот с Ивом отношения не складывались. Черноволосый медеец продолжал смотреть на Грэма волком и старался зацепить его при каждом удобном случае. Язык у него был острый, ехидства и яда хватало. Грэм старался не реагировать на оскорбления, но с каждым разом сохранять спокойствие становилось все труднее. Ванда старалась как-то сдерживать Ива, ей не нравилось его поведение, но у нее ничего не получалось. Ив игнорировал ее просьбы и продолжал провоцировать неугодного ему пришельца. Грэму очень не хотелось бы, чтобы дошло до откровенного выяснения отношений.

Не раз и не два он задавался вопросом, что же случилось с Вандиным братом, если за ним отправилась такая странная экспедиция. Если Ив дезертировал из армии (а Грэм почти не сомневался, что это так). Если в путешествие отправился такой совершенно неприспособленный человек, как Корделия, и такой ненадежный, как Оге. Он не смог узнать ничего сверх того, что уже знал, поскольку все четверо медейцев молчали, как рыбы, и это порядком нервировало и злило. Он предпочитал знать, во что впутывается. Развернуться же и поехать своей дорогой он уже не мог. В сердце будто засела заноза, которая начинала болезненно ворочаться в ране каждый раз, когда он просто смотрел на Ванду. И вонзалась глубже при мысли о расставании. Это было неожиданно больно, и Грэм не мог сказать, чтобы такие ощущения ему нравились. По его мнению, они не могли понравиться ни одному здравомыслящему человеку.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});