Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что мы хотим передать другим народам и странам? Чему мы хотим их научить? Какие идеологии, формирующие образ жизни, мы собираемся транслировать? Какие цивилизационные стандарты мы хотим создать и передать? Если мы просто принимаем западный образ жизни, вливаемся в «семью цивилизованных народов», то никакой «мягкой силы» у нас не будет. Эта либерально-демократическая «мягкая сила» уже находится у других, так же, как и мы, исторически принадлежащих к Средиземноморской цивилизации, и пока что она еще работает. И будет еще по историческим меркам довольно долго работать (пусть и плохо), если не создать ей достойной конкурентоспособной альтернативы.
Формально мне могут ответить, что структура «Россотрудничества» отвечает лишь за организацию «каналов трансляции». Хорошо. Но кто тогда отвечает за содержание? Министерство культуры? Институт философии РАН? Или, может, у нас есть партийные институты, аналогичные демократическому и республиканскому в США? Кто, как и почему будет критиковать современную геополитическую ситуацию? Какие продукты культурного производства (кино, театр, телевидение) будут работать на укрепление позиций России, а не представлять на Западе и в СНГ нашу страну в качестве убогой и неполноценной с чудовищной историей, как это происходит сегодня? Откуда такие продукты возьмутся, и почему? Какие рецепты предложит Россия для борьбы с мировым кризисом (поскольку он сегодня будет определять практически все содержание геополитики)?
Вопросы в большой степени риторические — по крайней мере, в рамках анализа ситуации. Список этих вопросов далеко не полон и составлен не в порядке их значимости. В то же время эти вопросы более чем принципиальны и в рамках проекта деятельности «Россотрудничества», и тем более в рамках реализации новой внешнеполитической доктрины. Без ответа на эти вопросы высока вероятность получить очередной фиктивно-демонстративный продукт. Такой вполне себе мягкий.
«Однако», 24.02.2013, 03.03.2013На пятилетие осетинского конфликта: четыре стратегических вывода
О стратегических последствиях конфликта в Южной Осетии можно было говорить сразу и даже до него. Ничего не изменилось — изменилось только понимание, потому что история многое подтвердила. То, что ваш покорный слуга говорил 5 лет назад, сейчас разделяет гораздо большее число людей (во всяком случае, в экспертном сообществе).
По пунктам.
Первое: тогда и сейчас. Необходимо подчеркнуть, что непосредственная реакция на акцию Саакашвили была абсолютно верной. То есть Россия не просто поступила правильно — это был единственно возможный способ реакции. Россия выполнила гласно, публично и в соответствии с международным правом взятые на себя обязательства. Эти обязательства заключались в том, что Россия гарантировала недопущение решения проблемы силовым путём. Она обязана была это сделать. В случае, если бы мы умылись и воздержались от такой реакции, Россия перестала бы быть субъектом истории, субъектом мировой политики со всеми вытекающими отсюда последствиями — вплоть до неизбежной ликвидации суверенитета.
Собственно, в этом и был смысл конфликта. Мы прекрасно понимаем, что никакой Саакашвили не мог принять решение фактически о нападении на Россию. Саакашвили — сателлит, полностью контролируемый и оплачиваемый своими американскими хозяевами. Да, он рвался вперёд, он не совсем адекватен, он, безусловно, авантюрист и так далее. Но — он сидел на американской цепи, и спустить его с цепи мог только хозяин, Саакашвили цепью не распоряжался. Поэтому мы должны понимать, что это ещё раз в значительной степени подчёркивает акт политической воли, который Россия совершила, потому что и политическое руководство наше прекрасно понимало, что мы в качестве противника имеем не Грузию. И в этом смысле совершенно справедливо утверждение, что мы с грузинами не воевали. В данном случае грузины работали как американский штрафбат — это была разведка боем. Они проверяли нас на вшивость, проверили, и, кстати, это в дальнейшем имело чрезвычайно серьёзные, фундаментальные последствия для американских отношений с Россией. Безусловно, позитивные для нас. Это что непосредственно касается действия.
Второе. Реальными геополитическими последствиями конфликта — в том числе и официального признания Россией независимости Южной Осетии и Абхазии — были де-факто признание Южной Осетии и Абхазии протекторатом России (я имею в виду признание со стороны наших противников) и де-факто признание нами Грузии как американского протектората. Я хочу заметить, что даже нынешняя ситуация, нормализация российско-грузинских отношений, которая, как неоднократно я уже говорил, является по всем признакам российско-американской сделкой, — эта сделка включает в себя признание Россией американских интересов в Грузии. Если мы возьмём ситуацию накануне, то Абхазия и Осетия и так де-факто, в общем, признавались российским протекторатом. Де-факто, не де-юре, конечно. Но Россия ни в коей мере не считала Грузию американским протекторатом, а считала её традиционной зоной своих особых стратегических интересов.
То есть, в принципе, с геополитической точки зрения — это проигрыш. Проигрыш этот связан с отсутствием выстроенной, обеспеченной, содержательной и материальной политики России на постсоветском пространстве, в том числе и в Закавказье. То есть Россия практически демонтировала возможности свои (я не имею в виду военные возможности: они были, мы могли спокойно войти в Тбилиси и фактически сменить правящий там режим), она демонтировала политические возможности участия во внутригрузинской политике.
Поэтому можно сказать, что правильно, с точки зрения России, было бы принуждение Грузии не к миру, а к территориальному единству. Но понятно, что любое принуждение Грузии к территориальному единству связано с изменением политической парадигмы грузинской политики. Потому что единая Грузия может существовать только в контексте России. Никогда не существовала единая Грузия, сейчас не существует и существовать не будет без прямого российского протектората в той или иной форме, а форма — вопрос отдельный.
Третье. Признание независимости было единственным реально политически возможным для российского руководства способом в рамках правового режима гарантировать безопасность Абхазии и Южной Осетии в создавшихся условиях. Других реально очевидных возможностей не было. Это вынужденный шаг. Но при этом мы должны понять, что карликовые псевдогосударства создают колоссальные проблемы, причём не только стране-создателю, соседям или ещё кому-то — они в первую очередь создают проблемы себе. И я, с глубочайшим уважением относясь и к югоосетинам, и к абхазам и уважая их борьбу, их способность отстоять свою землю, своё существование как народов, хочу сказать, что существование в виде псевдогосударства, которое лишено всяких возможностей самостоятельного воспроизводства себя как государства и как социума, — оно абсолютно развращает. И это наша вина, потому что мы создали условия, при которых этот псевдосуверенитет начинает восприниматься элитами как инструмент решения каких-то своих проблем и задач, в том числе зачастую и в ущерб России.
Давайте честно. Никакой независимой Осетии и Абхазии быть не должно, как и многих других карликовых образований, — это всегда марионетки. Это всё равно что Палестинское государство, извините меня за сравнение, которое никогда не сможет существовать как самостоятельный субъект, а всегда будет объектом манипулирования со стороны разных сил. Я уж не говорю про Израиль — это отдельная проблема, не совсем связанная с вышеизложенным.
И наконец, четвёртое: чем дальше, тем больше. Понятно, что всё, что сейчас существует на Кавказе, в Закавказье, вообще в околороссийском пространстве, является паллиативом. Это промежуточная ситуация, которая не может сохраняться долго: она сама по себе потенциально нестабильна, она сама по себе потенциально уязвима и она должна развиваться либо к восстановлению единства постсоветского пространства — то есть исторического российского пространства, восстановлению полноценного имперского организма, — либо к уничтожению России. Уничтожению России как субъекта.
Вполне возможно существование каких-то территорий, административно-территориальных образований, одно из которых будет носить название Россия, но исторически к России это не будет иметь уже никакого отношения — ни в каком смысле: ни в территориальном, ни в историческом, ни в культурном, ни в этническом даже.
«Однако», 08.08.13
Русское чудо. Выученные и невыученные уроки истории
- Общественное мнение - Уолтер Липпман - Психология
- Самоосвобождающаяся игра - Вадим Демчог - Психология
- Прикладная психолингвистика речевого общения и массовой коммуникации - Алексей Леонтьев - Психология
- Многослов-3, или Прочистите ваши уши: первая философская книга для подростков - Андрей Максимов - Психология
- Шестое чувство. Незаменимое руководство по навыкам общения - Хенрик Фексеус - Менеджмент и кадры / Психология
- Психологический тезаурус - Сергей Степанов - Психология
- Гаятри и Васяня под крылом московской «тантры» - Лю Ив - Менеджмент и кадры / Психология / Русская классическая проза
- Любите людей, используйте вещи. В обратную сторону это не работает - Райан Никодемус - Менеджмент и кадры / Психология
- Практическая психогигиена - Борис Владимирович Овчинников - Психология / Периодические издания
- Ловушка желаний. Как перестать подражать другим и понять, чего ты хочешь на самом деле - Люк Берджис - Менеджмент и кадры / Психология