Психотерапия человеческой жизни. Основы интегрального нейропрограммирования. - Сергей Ковалёв

Что, в общем-то, также позволяет предположить, что первым в любой ситуации с окружающей средой взаимодействует, реагируя на нее «моторно» и эмоционально, но с различным уровнем активности, именно темперамент: регулирующие его и наименее осознаваемые субчасти. В случае затруднений включается характер: наши многочисленные части, ответственные за то, что и как делать в сложившейся ситуации. У действительно повзрослевшего человека далее (в случае, если проблема не ликвидирована) начинает работать индивидуальность: своеобразная система предпочтений, основывающаяся на субличностном: «Какой я?» И, наконец, в случае, если и в этом случае оптимальное решение так и не выработано, в действие вступает личность, как бы проверяющая сложившуюся ситуацию на предмет того, ради чего здесь стоит действовать и, соответственно, как…

Рис. 28

Обращаю внимание наиболее вдумчивых читателей на то, что, во-первых, этапы формирования человека как Homo sapiens тоже можно разложить по данной схеме.

Рис. 29

То есть сначала — на досоциальном уровне — он более всего управляется темпераментом. Далее, на уровне социальном — характером. На постсоциальном уровне включается и развивается индивидуальность. А надсоциальный уровень знаменуется рождением личности…

Упражнение 7.

Проанализируйте, не только смеха ради:

• основные совершенно возмутительные посылы и позывы вашего ИД;

• привычнее реакции на это вашего Суперэго;

• то, как в этом случае чувствует себя ваше Я.

Упражнение 8.

Попробуйте проанализировать:

• ЛИЧИНУ, которую вы привычно надеваете (роли, амплуа, маски);

• ПЕРСОНУ, которая выражает ваши идеализированные представления о «настоящем человеке»;

• ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ, которая пытается вылезти и вырасти из данного, гм, удобрения…

Упражнение 9.

Дабы еще более ощутить свое, так сказать личностное своеобразие, ответьте на два вопроса:

• «Кто я?» (это о личности);

• «Какой я?» (а это об индивидуальности).

1.4. О кодах и паттернах работы с бессознательным

Бессознательное не мыслит.

П. Рикар

Я надеюсь, что к этому моменту у вас уже созрел сакраментальный вопрос: но если все так хорошо, то почему все так плохо? То есть почему, имея данное (такое всемогущее) Бессознательное, мы в своей жизни куда как больше руководствуемся работой довольно-таки хиленького Сознания?

Ответ прост: потому что мы не умеем (разучились, но об этом далее) говорить на языке Бессознательного. Причем не просто так, а сразу по трем направлениям.

Во-первых, мы привыкли к каждому явлению подходить, так сказать, эпистемологически. То есть, говоря нормальным языком, с точки зрения получения ответов на вопросы «Что?» и «Почему?» И живем, даже не задумываясь о том, что этот целиком и полностью сознательный подход, не делает нас ни умнее, ни, главное, счастливее. Потому как такой подход даже не предполагает ответа на вопрос «Как?» (например, сделать заведомо лучшим это «Что?» и желательно без всяких «Почему?»). А ведь именно он (вопрос «Как?») и является основой работы Великого Человеческого Бессознательного. Которое в результате (если дать ему волю и все правильно объяснить) способно, например, запросто излечить вас от смертельной болезни, подарить молодость, обеспечить успех и процветание, а в идеале — даже вывести вас за границы данной Жизни и этой Реальности.

Во-вторых, привычно ориентируясь именно на сознательное, мы просто-напросто не даем возможности работать нашему Бессознательному. Потому что первое и второе представляет собой по способу работы буквально «две большие разницы». Потому что сознание наше в сути атомистично, аналитично, абстрактно, численно, понятийно, вербально (словесно), дискурсивно, дифференциально, вырабатывает соотношения, управляемо, последовательно, рационально и практично. Тогда как Бессознательное совсем даже наоборот: макроскопично, синтетично, конкретно, геометрично и аналогово, бессловесно, образно, экзистенциально, вырабатывает взаимосвязи, свободно и даже неупорядоченно, одновременно, мифично и метафорично.

В-третьих — и это для нас здесь главное, — сознание и бессознательное как бы говорят на разных языках. И если первое использует слова и посредством их прекрасно объясняется с другими сознаниями (а для того оно, в общем-то, и было создано: чтобы пудрить мозги другим и заставлять их делать то, что нужно вам; как co-знание или совместное — разделяемое знание…), то бессознательное использует уже нечто совершенно иное. Что именно и конкретно, мы и поясним далее, причем в контексте психотерапии.

Языки нашего бессознательного

Помнится, еще в детстве я, изучая какие-то популярные книги по йоге, с интересом прочел, что даже с органами человеческого тела вполне можно разговаривать. Причем, например, с печенью можно говорить строго, а с сердцем — наоборот, мягко и даже увещевательно. Однако автор этого давешнего опуса начисто забыл сообщить, на каком таком языке сие следует (а также можно и нужно) делать. Ведь все без исключения человеческое тело, не случайно названное кем-то из довольно умных «овеществленным бессознательным», сознанию вообще не подчиняется! И, кстати, его (сознания) многочисленные бла-бла-бла тело просто не понимает. Так что не случайно ученые довольно давно уже пришли к выводу, что психосоматическое лечение (т. е. исцеление тела душой) в сути своей сводится к двум проблемам: веры и языка. То есть уверенности в том, что вы исцелитесь, и языка, на котором вы объясните своему бессознательному, что вам в связи с этим надо.

О вере чуть дальше, а пока вернемся к языку — к системам кодов, которые использует наш бессознательный разум для осуществления (и обеспечения) своей работы, кои здесь опишу куда как подробнее, чем в начале книги. Так вот, первыми, кто всерьез занялся этим вопросом, были славные (и не очень) представители пресловутого НЛП (нейролингвистического программирования). И успехи (увы, уже прошлые) этой весьма интересной отрасли прикладной психологии как раз и основывались на том, что в основу разработанных (а иногда и, так сказать, заимствованных) техник, ими применяемых, легла именно система первичных кодов человеческой психики. К таковым господа энелперы отнесли так называемые модальности — небезызвестный VAKD, т. е. вижу (V), слышу (А), чувствую (К) и, так сказать, думаю (D).

В принципе, они были совершенно правы, так как если с этой точки зрения покопаться в собственных мозгах (точнее, в том, что там случайно сохранилось), в них (в этой самой психике) не найти ничего, кроме внутренних (i) и внешних (е):

• «картинок и фильмов» (V);

• звуков и их последовательностей (А);

• ощущений и их сочетаний (К);

• всяких там слов, цифр, графиков и тому подобной дребедени (D), что полностью заменили многим реальный мир.

Чуть позднее в НЛП даже сообразили, что главную, так сказать, кодировочную роль во всем этом играют не сами по себе модальности, а то, из чего они состоят или, точнее, как выглядят. Названо сие было субмодальностями. И для, например, «картинок» оказались чрезвычайно важны размер, форма, освещенность, резкость, фокусировка, глубина и еще прочие «аспекты» изображения (естественно, что соответствующие субмодальности нашлись и для звуков, ощущений и даже всяческих «абстракций»).

Кстати, это было действительно великое открытие. Потому что оказалось, что для того, чтобы поменять некий «минус» на «плюс», не обязательно возюкаться с переговорами и уговорами в стиле «неприятность — это неправильно понятое приключение». Достаточно (если это «картинка») перенести субмодальностные (т. е. визуальные) характеристики некоего аналогичного «минусу» «плюса», что, как оказалось, автоматически превращает этот «минус» в, как минимум, «ноль». Например, если вы не в состоянии нормально взаимодействовать со своей тещей («проблема»), но вполне даже коммуникабельны с некой другой особой женского пола, примерно соответствующего вашей тещеньке возраста («эталон», он же «решение»), просто увидьте (мысленно) две картинки — проблемы и решения. И сделайте «проблемную» картинку такой же, как и картина решения (эталона). Т. е. переместите в то же место и «визуально отредактируйте», сделав ее аналогичной или просто похожей (по цвету, яркости, размерам, форме и т. п.). После чего не постесняйтесь вложить новую картинку себе в голову и обнаружить, что проблемы общения с тещей сами куда-то испарились или исчезли (во всяком случае, позитивные изменения гарантированы).

Но внедрение в психотерапевтический обиход исходного нейрологического кода (кстати, почему-то очень медленное), никак не отменило того факта, что и до его открытия психотерапевты умудрялись как-то (и даже иногда успешно) лечить своих клиентов. Используя при этом не лекарства (напоминаю, что с медицинской психотерапией мы никак не связаны), а слово или, точнее, слова (с помощью которых умудрялись очень даже ловко менять наше отношение к собственным и чужим проблемам). Как бы по-иному поворачивая и даже переворачивая их значение. Нет, далеко не всегда в стиле известного анекдота: «Так ведь совсем не стоит! — Зато как красиво висит!..», а весьма даже эффективно и просто — эффектно.