Этот странный мир. Сборник - Борис Евгеньевич Штейман

воля. Или же она безмерно глупа.

– Чтобы продуктивно обслуживать какую-нибудь идею, всегда должен быть переизбыток желающих! – многозначительно изрекает Малыш. – В этом трагикомедия человеческой истории. Кстати, о птичках! Твои губы похожи на хорошо надутые велосипедные камеры.

– Ни фига себе сравненьице! Такого мне еще никто не говорил. Это комплимент или как?

– Считай, что комплимент.

– Тогда, спасибо, – отзывается Семенова и прижимается своими тугими губами-камерами к его плотной гладкой щеке. – У кого больше шансов: у демократов или республиканцев?

– Ты же знаешь, я не интересуюсь выборами. И те, и другие стремятся обслужить идею успеха и получить доступ к вожделенному телу власти.

– Пашке, конечно, далеко до тебя… – вздыхает томно Семенова. – Мы можем пойти к тебе. Твои старики деликатные, не станут рваться в комнату… На всякий случай можно накинуть крючок. У тебя на двери замечательный доисторический крючок. Пашкина мамаша как-то ворвалась со своими пирожками! Хотя бы постучала!

– Простой народ дурно воспитан… – задумчиво отзывается Малыш, вынимает из кармана складную лупу, мгновенно хватает гусеницу и начинает ее рассматривать. – Не исключено, что она нас подслушивает. Погляди! – приглашает он Семенову.– Видишь, сразу спрятала свои антенны! – Он осторожно возвращает гусеницу на гребень скамейки.

– А что обслуживаешь ты? – интересуется Семенова.

– Как и все. Идею генерального кода, – объясняет он. – И это грустно…

– Ты такой умный, Малыш! С тобой интересно.

– Ладно, потопали ко мне! Я хочу не меньше твоего!

Они встают и, обнявшись, неуклюже пытаются идти в ногу. Уже почти у самого дома Малыш, споткнувшись, падает на газон. Семенова начинает громко хохотать.

– Перестань, Семен! – сдержавшись, приказывает он. – Ну, что тут смешного? Человек упал. А ты ржешь! Не будь балдой!

Заснуть не удается. Так, какая-то полудрема. Вспоминается всякая ерунда. Решаю освободить мочевой пузырь. На всякий случай. А потом и вовсе выхожу из дома. Как обычно, побеждает дурная голова, которая ногам покоя не дает.

Неподалеку от дома в кустах лежит огромная породистая собака. Спит. По внешнему виду, бездомная. Грязная свалявшаяся шерсть. Впалые бока. Видимо, потерялась. Пытаюсь ее разбудить. Хорошо, к ошейнику, превосходный, кстати, ошейник, привязана бельевая веревка. Кто-то, видимо, уже хотел приватизировать собачку, но не проявил должной настойчивости. Пес подниматься не хочет. Смотрит мутными глазами. Тяну за веревку. С трудом встает и, шатаясь, бредет за мной. Щеки уныло висят. Печальные глаза в красных прожилках. Капает слюна. Дышит хрипло. Но все равно видно – настоящий аристократ!

Сразу же буквально падает в прихожей. Даю ему вчерашние котлеты. Не ест. Дышит по-прежнему тяжело. Ставлю около него миску с водой и иду во двор покурить.

Только усаживаюсь на скамейку, как в окне на третьем этаже возникает Вася, будто только и ждал, когда я выйду. Приветственно машу ему рукой. Вскоре и сам появляется.

– Курим? – интересуется он и крепко жмет мне руку.

Он бросает и поэтому все время стреляет у меня. Будто у меня они забесплатно появляются.

– Ладно уж, дай сигаретку! – говорит, будто делает мне величайшее одолжение, и добавляет: – Ты что, себе собаку завел?

– Куплю тебе в следующий раз пачку, чтоб не стрелял! – Не люблю бесцеремонных людей с их вопросами. Все-то им надо знать! Захотел бы, уж, наверное, сам бы рассказал.

– Вот из-за таких, как ты, все и развалилось! Это я тебе целый блок куплю, совок несчастный! "Кент"! "Пэлл Мэлл" куплю! Тоже мне! Еще и попрекает! Совок несчастный! – Вася обижается и гордо уходит.

Зачем я притащил домой эту больную псину? Не понимаю. Помню, в детстве хотел щенка. А кто в детстве не хочет собаку? Просто какое-то помутнение рассудка. Лежал бы себе под одеялом, и все было бы нормально. Так нет! Собака даже воду пить не стала. Придется везти ее в ветлечебницу. Хорошо, имеется поблизости.

Еле затаскиваю эту громадину в автобус. Пассажиры проявляют некоторое неудовольствие. Ну да наплевать. Мне с ними детей не крестить.

К ветеринару очередь огромная. Кошки, собаки, попугаи, хомяки и даже одна белая холеная коза, которую в результате не приняли. Для коз, оказывается, другое учреждение имеется. Наконец, до нас черед дошел. Ветеринар, мужик довольно противный, смотрит на меня с любопытством.

– Вы зачем дохлую псину притащили? – интересуется он.

– Как дохлую? – не понимаю я.

– А так… Вы что, сами не видите?

Смотрю, действительно не дышит. Хорошо, что не успел к ней по-настоящему привязаться.

– Чем-то болела? – надо уж уточнить, раз приперся.

– Осматривать? – спрашивает ветеринар.

– А что делать, раз привез!

Открывает он ей пасть.

– От старости.

– От старости?

– От нее. Двадцать с лишним лет. Или около того. Это по-нашему – сто. Долгожитель! Так что не расстраивайтесь. С вас тысяча ре. За осмотр.

– Тысяча?! Это, позвольте узнать, за что? – не могу я скрыть своего изумления.

– Я вам уже сказал, за осмотр!

Отсчитываю купюры. Но настроение портится сильно. Не люблю, когда дурят вот так, внаглую.

– Только не вздумайте ее здесь оставлять! Штраф – три тысячи! – предупреждает ветеринар.

– Еще как вздумаю! И штраф ваш тьфу, а не штраф! Непременно оставлю! – не остаюсь я в долгу.

– Тогда – штраф!

У ветеринара многолетняя закалка. Его так просто не проймешь. Но пытаюсь:

– Паразиты! Только бы деньги у людей вымогать! Козу и ту лечить не может! Специалист хреновый!

– Хулиган! Проваливай! Пока в ментовку не угодил! – наигрывает возмущение ветеринар. На самом деле ему все до фонаря.

Теперь еще придется и хоронить бедолагу. А спина болит. Натаскался с собакой, вот и прихватило. А может, уже началось?.. Надо искать коробку. Обошел все ларьки у метро, пока не нашел то что нужно. Большая, плотная, из-под сигарет. Запаковал аристократа в коробку. Единственное утешение, что от старости. Сижу, жду темноты. Включил телевизор. Надо же как-то скоротать время. Повезло. Показывают интересный фильм. Стреляют и прочее. Потом главный герой кого-то трахал, но без энтузиазма. Незаметно для себя заснул. Просыпаюсь – на дворе темно. Устраиваю коробку на тележку, крайне удобная вещь в хозяйстве. Прихватываю с балкона лопату.

Уже на выходе на улицу в дверях сталкиваюсь с этой парочкой. Редких идиотов. Он живет этажом ниже. Она выше него, настоящая дылда. Изображает топ-модель. У него на голове гребень из волос, изображает панка. Расцепиться они не могут. Уж такая у них любовь! Видят же, человек с грузом. Естественно, застреваем в дверях. Ни туда, ни сюда! Такое желание дать им хорошего пинка! Просто дальше некуда! Но нельзя. Еще дети, мать их! Наконец удается разойтись.

– Совки совсем уже озверели! Все время что-то продают, покупают. Даже по ночам! – говорит Семенова.

– Не заслуживает