Отель для страждущих - Соня Орешниковая

Вкусно пахнущее сразу мылом, шампунем, кремами, а еще ванилью… Сразу захотелось ее нарисовать, слепить, а потом долго и страстно заниматься с ней сексом. Как ни с кем и никогда.

Когда она, на цыпочках, упорхнула в ванную, не закрыв плотно дверь, я не удержался и заглянул в щель…

У нее были тонкие, изящные лодыжки… Почему-то сначала я задержался взглядом именно на них…

Она стояла, нагнувшись над ванной, и умывала лицо…

Прозрачная ночная рубашка являла моему взору маленькие трусики, скорее открывавшие, а не закрывавшие, ее прелестную пятую точку.

Я тут же мысленно пристроился сзади, задрал эту ее рубашонку, и… пошел искать кухню и варить кофе.

Кухню я нашел быстро и сразу. Вернее, ее, как таковой, и не было вовсе. Была гостиная, одна часть которой и являлась кухней. Вторая комната была обычная. С обычной дверью. Спальня. Диван со скомканным бельем нежного персикового цвета, трюмо, простой небольшой телевизор. Шкаф с одеждой был в гостиной, так как в спальне ему просто не хватало места. А на кухонном столе обнаружился ноутбук. И все было мило и уютно.

Небесное создание меня не разочаровало. Такое редко случается с предметом, с которым мысленно поменял несколько сексуальных поз…

Лицо у нее было какое-то породистое, что ли. Холодная аристократичность, как любила говаривать моя маменька. Изящные ноздри. Как у породистой лошади. Они подрагивали, словно учуяв запах сена. Одни эти ноздри мне захотелось рисовать и лепить бессчетное множество раз…

Припухшие со сна губы, которые неимоверно захотелось попробовать на вкус…

И у нее были удивительно красивые глаза… Ярко-зеленые, как виноградины, продолговатые, окруженные мягкими ресницами. И точеные брови вразлет.

Она посмотрела на меня и я увидел, как ее зрачки медленно расширились. Созерцание меня привело ее в эротический восторг. Клянусь своим членом. Черт возьми.

Ее голос меня тоже не разочаровал: мягкий и нежный, сексуальный.

Словом, стопроцентное попадание в придуманный мной образ. Даже больше. Ее поведение завораживало. Она не старалась скрывать от меня своего восторга. Она старалась скрыть этот восторг от себя. Завуалировать. Принялась говорить про ткани и цвета и так этим увлеклась, что впала в какой-то транс. В этом состоянии она даже вытащила сигарету у меня изо рта и потушила в пепельнице.

Для этого ей пришлось через меня перегнуться. И полушария ее грудей выпали из разреза шелкового халатика, как два тучных парашютиста из нутра самолета… Незабываемое зрелище…

А потом, глядя на нее, я понял, что она поняла, что я мысленно занимаюсь с ней сексом. И мне даже показалось, что она, так же мысленно, к этому пристроилась. И даже вместе со мной меняла позы. Черт возьми…

Она сказала, чтобы я разделся, чтобы снять с меня мерки. Видно было, что она проболталась. Теория подсознательного. Но не сдавалась. Делала вид, что всегда так работает. Я не стал спрашивать, не подали ли на нее еще заявление о сексуальных домогательствах, она уже устала импровизировать. Да я и не хотел дожимать ее. Что я, псих? Она хотела меня, я хотел ее. Только я этого не скрывал, а она обманывала себя, как могла.

Когда она снимала эти чертовы мерки, ее постоянно било током и не понять, кто из нас был так наэлектризован, если только мы оба. А когда она обмеряла мне бедра, ее и вовсе развезло. Да и меня тоже.

Примерно так я увидел ее тогда… И так о ней думал… Вначале она была для меня лишь сексуальным объектом. Вернее, я так думал. Потому что хотел ее постоянно. И не было времени подумать: почему, собственно, я так на ней зациклился?..

Сейчас-то я уже остепенился, даже думаю культурно, подбирая выражения…

… Это была сестра моей невесты… Я не ожидал, что она окажется такой. Они с Крис были совершенно не похожи. Если только своей решимостью. И еще были лишены женского романтизма. Из той породы женщин, которые ставят перед собой цель и идут к ней, не взирая на препятствия. Любое препятствие устранимо. Цель оправдывает средства…

Крис – небольшого роста, вся такая округлая, упругая, как наливное яблоко. Бывают такие женщины, которым идет некоторая полнота и делает их очаровательными. Их даже неловко называть пышечками или полненькими, даже не знаешь, какое слово подобрать, потому что все у них на месте, все мило и ничего не кажется лишним. А в сочетании с молодостью это смотрится великолепно.

Крис походила на Весну Ботичелли. У Крис ямочки на щеках, выбеленные кудрявые волосы и светло – карие глаза. Она скромная, робкая, но дружелюбная и веселая. Лишь позже я понял, что это – всего лишь образ. Как с внешностью. Волосы она красит и завивает. Но делает это искусно. Первое время я думал, что все это натуральное.

А еще внутри Крис расчетливая, собранная, просто играет роль этакой дурочки, потому что так жить легче. И с противниками проще. Они расслабляются и выбалтывают секреты. Но я понял это слишком поздно. Когда вовсю шла подготовка к свадьбе, а свадьба затевалась с размахом и моя матушка уже закусила удила. Либо женитьба на Кристиночке, «этой милой девочке, она будет идеальной женой, матерью и хозяйкой, это то, что тебе, оболтусу, нужно, либо прощайся с галереей».

И тут – Лиза. Она тоже невысокого роста, но не маленькая, как плюшка Крис. Женщина и должна быть маленькой. Чтобы мужчина мог легко поднимать ее на руки. Но не слишком маленькой, чтобы для этого слишком низко наклоняться.

Лиза – утонченная и элегантная, она даже кажется холодноватой, но на самом деле та еще страстная штучка. Ее выдает дикий огонь в глазах.

Я хотел ее, как мальчишка… А когда она мерки снимала… А когда позвонили в дверь…

Она стояла и ждала от меня этого самого первого шага, будь он не ладен. Соблюдала условности. А сама только и мечтала о том, что я к ней подойду…

… Никакого стыда и раскаяния… А с какой стати?.. Кто виноват, что так все получилось? Ее сестра выходит за меня по расчету, а Лиза еще и должна быть виноватой? Да Крис не стоит и ее мизинца…

… К Лизе была не только страсть с моей стороны. Как оказалось, я был в нее влюблен. Это время, когда ты счастлив, полон сил, мало ешь, мало спишь, много занимаешься сексом и разговариваешь. Обо всем.

Я как раз закончил один проект и у меня было свободное время. И все это свободное время мы проводили вместе с Лизой. Если у нее – то она делала выкройки, строчила на машинке, а я придумывал костюмы, мы обсуждали цветовую гамму, я варил кофе, какао, жарил яичницу или гренки, а вечером водил ее в ресторан. Иногда к Лизе приходили заказчики. Принимал их я. То есть, говорил, что Лиза сейчас занята и освободится недели через две.

Когда уставала Лиза и ей требовалось отдохнуть, мы ехали ко мне в галерею. Бродили по залам, смотрели картины, Лизе нравилось просматривать каталог работ и репродукции картин, которые мне присылали в ожидании выставки.

Лиза настаивала, что выставлять надо всех, потому что искусство – вещь субъективная и у нее не должно быть категорий. Единственное, ей не нравился авангардизм. Она не считала это искусством. Если только самовыражением. А самовыражаться за счет чужих денег – это уже мошенничество.

Было удивительно видеть ее в жизни серьезной, рассудительной, строгой и холодной, а когда мы занимались сексом – горячей, раскованной, страстной; она даже постанывала, когда я ее целовал, так она хотела меня… Меня еще никто и никогда так не хотел, как она. Уже это одно сводило меня с ума…

С ней было очень интересно говорить. И спорить. И соглашаться. Потому что наши мнения совпадали. А спорил я ради интереса.

Иногда она позировала мне. Обнаженная. Сначала она стеснялась. В тот первый вечер. Тогда я тоже разделся. И ей стало смешно. Сначала… Потом она завелась… И все закончилось грандиозным сексом. Впрочем, секс с ней всегда был