Сравнительное богословие. Книга 2 - Коллектив авторов

При этом если вынести за скобки “авторитаризм” системы табу, общественные отношения в первобытном обществе были в основном справедливыми, а табу было как правило эффективным средством поддержки выживаемости коллектива.

Так, пищевое табу строго регулировало характер пищи, которая предназначалась вождю, воинам, женщинам, детям и т. п. Ряд других табу призван был гарантировать неприкосновенность жилища или очага, регулировать правила погребения, фиксировать права и обязанности отдельных категорий членов общины. Все эти табу бывали необычайно строгими. Так, в периоды инициации, т. е. приобщения юношей и девушек к числу взрослых мужчин и женщин, табу запрещало женщинам присутствовать при мужских обрядах, а мужчинам — при женских. Некоторые вещи, принадлежавшие вождю, в том числе и пища, также подчас бывали табуированы.[34] Исследователи приводят примеры того, как воспринималось нарушение табу.

Так, например, уже в сравнительно недавнее время, один из племенных вождей в Новой Зеландии оставил остатки обеда, которые подобрал и съел член его племени. Когда последний узнал, что он употребил в пищу остатки трапезы вождя, что было табуировано, он стал корчиться в мучительных судорогах и вскоре умер. Свершилась магия психологических запретов: нарушение запрета активизировало в психике нарушителя алгоритм на самоуничтожение. Его психика была к этому готова (психика восприняла сигнал как руководство к смерти: ведь он знал, что еда вождя под табу), а поскольку всеми жизненными функциями организма управляет психика, то и возмездие свершилось.[35] Примеры подобного рода далеко не единичны, причём все они свидетельствуют о том, что закреплённые в табу запреты почитались первобытным человеком в качестве священных и непреложных, нарушение которых неизбежно серьёзно каралось. Сам факт осознания нарушения табу парализовал волю нарушителя, способность его организма к жизнедеятельности.

Вместе с тем действие систем табу гармонично сочеталось с древними религиозными порядками. Ведь система табу это всего лишь система запретов и подавления. Она может вызвать лишь страх, предостеречь от опасности, но не в состоянии пробудить в людях созидательный нравственно-психологический потенциал. Последнее может лишь религия — вера в поддержку сверхъестественных сил, вера Богу.

При переходе от общины кровнородственного коллектива к раннеклассовому обществу те, кто занимался укрупнением и узурпацией религиозной власти над родами и общинами, одновременно узурпировал и “права” на табу, превратив логическую и полезную систему табу древних — в своды законов, поддерживающих своекорыстие иерархов.

3.1.7. Шаманизм

Традиционно специалистами-религиоведами шаманизм рассматривается последним, когда речь идёт о древних религиозных системах. Наверное в этом есть своя логика, поскольку именно в культуре шаманизма появляется чёткое выделение одного или нескольких людей (шаманов), которым “делегируется” общение с духами. Во всех остальных первобытных культурах подобные «духовные» фигуры не получили такого ярко выраженного внутриплеменного статуса, как в шаманизме. В то же время, управление племенем (родом, общиной) издевле, конечно же предполагало объединение усилий и в духовной сфере, что обязательно приводило к “делегированию” особо выдающимся людям функций «договариваться с духами» — также как кому-то “делегировали” быть вождём.[36]

Шаманизм (на языке сибирских народов «саман» — буйный) — религиозная система веры в сверхъестественную силу духов, которая духовно иерархически замкнута на способности и возможности выделенной из племени группы людей — шаманов. Шаманизм основан на представлениях древних людей о существовании тесной связи между шаманом и духами, которая помогает бороться с враждебными силами, предсказывать будущее, предупреждать от неприятностей и болезней.

Скорее всего шаманизм как древняя субкультура зародился почти одновременно с тотемизмом. Шаманизм мог развиваться в условиях фетишизма и конечно же анимизма, а магия как таковая — непосредственная составная часть любого шаманского обряда. Поэтому выделить шаманизм (хронологически и как отдельную культуру) из многих древних культур, рассмотренных нами выше, зачастую просто трудно. Судя по всему первым духом-покровителем шамана был его родовой тотем. Недаром у многих древних племён душу шамана олицетворяло животное, с которым она была слита в единое целое. В дальнейшем образ «матери-зверя» трансформировался в «духа-предка» самого шамана. Даже в наши дни у некоторых народов осталось такое слияние души шамана и животного.

Появление культуры шаманизма достаточно естественно в условиях раннего родоплеменного общества. В атмосфере высокой первобытной религиозности, зависимости древних людей от «милости духов» (как они считали, наблюдая закономерности изменения обстоятельств вокруг себя после общения с духами) люди естественно доверяли такое общение с духами тем, у кого это получается лучше. Поскольку люди от рождения по разным причинам имеют разную чувствительность к «духам», то ещё в глубокой древности стали выделяться те, кто был этому подвержен лучше других.

В современности культуру шаманизма неразрывно связывают с обязательным употреблением шаманом галлюциногенных средств перед тем, как шаман начнёт выполнять обряд «общения с духами» (камлание), либо в процессе обряда. Однако, вопрос о том в какой исторический момент шаманы (имеется в виду люди, которым в племени доверяли «общение с духами») стали употреблять галлюциногенные средства — остаётся открытым. Скорее всего на начальных стадиях зарождения субкультуры шаманизма в среде древних племён никаких психотропных (галлюциногенных) препаратов не применяли. Возможно даже что применение галлюциногенов стало распространено на стадии перехода от древнего шаманизма к распространению культур «национально-государственных» религий с выделением особой касты жрецов. Не исключено, что применение галлюциногенных средств большинством шаманов племён позднего родоплеменного общества явилось одной из причин недееспособности шаманов перед более могущественной духовной силой, которая стала претендовать на иерархически высшее положение.

Поэтому мы не будем связывать культуру шаманизма с началом употребления галлюциногенов особо одарёнными в духовном плане людьми древних племён, “делегированными” племенем для «общения с духами». Культура шаманизма интересна вне контекста употребления шаманами галлюциногенов. Однако и роль галлюциногенов в этой культуре тоже нельзя не учитывать.

Основное отличие субкультуры шаманизма от других первобытных культур в том, что шаманы (в отличие от магов, колдунов, первобытных жрецов, знахарей) устраивали публичный «диалог с духами» в форме открытого для своего общества обряда-ритуала, в ходе которого шаманы входили в трансовое состояние на глазах у всех и лишь после этого выдавали важнейшую управленческую информацию. В то время как маги, колдуны, жрецы и знахари хоть и умели входить в той или иной мере в трансовые состояния, но они в большинстве случаев делали это не публично и не так ярко выражено, как это делали шаманы (вплоть до потери сил и сознания).

Для тех, кто в наше время хоть немного изучал восточные религии, не будет секретом, что для вхождения в трансовое состояние в вовсе не обязательно угнетать свою психику галлюциногеном. В контексте учебника далее трансовое состояние это — состояние частичного отключения сознания и частичного увеличения возможностей прямого неосознаваемого доступа в своё бессознательное (подсознание) а через это и — в области коллективного бессознательного, к которому подключено в данный момент бессознательное (подсознание).

Рассмотрим на примере культуры шаманизма, что же могло происходить с шаманами в моменты подготовки и вхождения в транс, зачем это надо и какая велась для этого подготовка избранных. Ясно, что речь пойдёт о доступе человека к «духам»-эгрегорам, зачастую обозначавшимся у шаманов также как в тотемизме — именем какого-нибудь животного.

Шаманские «обязанности» в равной степени выполнялись мужчинами и женщинами, иногда встречалось такое явление, как травестизм, когда мужчины-шаманы одевали себя как женщины, ибо на то была «соответствующая воля духов». Последнее можно объяснить вполне насущной надобностью (а не сексуальными извращениями как это имеет место сейчас на эстраде и в жизни “нетрадиционно” ориентированных недолюдков, когда мужчины переодеваются в женщин): шаман обязан был получать как можно более обширный доступ к информации эгрегора (эгрегоров), с которыми он имел дело в трансовом состоянии, однако, добрая половина информации этого эгрегора образована мыследеятельностью женщин того племени, к которому принадлежал шаман. Что делать? Ведь мужчина не может обладать женской логикой. — Нужно максимально психологически приблизиться к женской логике — войти в роль женщины. И это, скорее всего, полнее удавалось шаману, когда он одевал женские платья. Ведь таким образом он в глазах своих соплеменников выглядел женщиной и смотрящие своими мыслями помогали шаману войти в женскую логику: смотрящие в момент такого камлания видели не мужчину, а женщину, а мыследеятельность смотрящих соплеменников всегда восходила к тому же эгрегору, в который входил шаман. Если же в среде наблюдающих камлание были женщины, то своей психикой они безусловно замыкали цепочку мыслей: «образ шамана-женщины» — «запрос в эгрегор по определенному спектру вопросов от шамана» — «совокупный неосознаваемый женский ответ на него как психологическая реакция на ожидаемый ответ в эгрегоре» — «ощущение этого ответа шаманом» — «кодировка ответа шаманом в известной лишь ему системе кодировок» — «откровение “от духов” для всех».