Одна птичка начирикала - Злата Иволга

Послание было адресовано благородной Фирузе. А вместо ответа старшая жена шейха явилась собственной персоной в сопровождении целых пяти слуг, чем вызвала переполох в скромной гостинице.

Фируза, как оказалось, решила удостовериться, что писавшая и правда дочь шейха, а не самозванка, желающая богатства. И после взаимных, хоть и суховатых приветствий, Афсун узнала, что произошло в отчем доме после ее побега.

Как и говорил Фарис, сначала все подумали, что дочь Джалала бен Анвара украли коварные чужеземцы. Пара жен вернувшегося из дальних стран сына шейха в этом засомневались, но были быстро поставлены на место. Джалал бен Анвар и его сын снарядили многочисленную погоню. Всадники проскакали по пустыне три раза по три дня и три ночи и вернулись ни с чем. Проклятых чужаков как песок поглотил.

Слуги во дворце поговаривали, что дело вовсе не в песке, а в пирамидах и подземных ходах, рассыпанных в беспорядке по пустыне. Ведь если хорошо знать их, то можно укрыться от любой погони. И пока найдешь и обыщешь все, пройдет не один год. Шейх и его домочадцы слышали эту болтовню и не могли с ней не согласиться. Оставалось только оплакивать безвременно покинувшую их дочь, сестру и родственницу.

Через день после окончания поисков прибыл и жених Афсун, Фарис бен Халиб, вместе с отцом, тоже шейхом, правящим народом к югу отсюда. Услышав скорбную весть, они опечалились, хотя и ненадолго. Отставший от каравана гостей слуга сам добрался до дворца Джалала бен Анвара и принес новости. Он утверждал, что третьего дня видел в пустыне высокую деву, идущую рука об руку со светловолосым мужчиной. Дева смеялась и пела ему. А шли они впереди небольшого каравана, тяжело нагруженного.

Не было предела печали и огорчению могущественного шейха Джалала бен Анвара, когда он узнал о вероломстве неблагодарной дочери. И не было предела возмущению его старшей жены Фирузы, которая сейчас рассказывала эту историю.

Фарис бен Халиб выразил желание все-таки догнать и покарать злодеев, потому что не верил, что невеста ушла с ними добровольно. Не встретив поддержки, он уехал сам ближайшей ночью, забрав из каравана отца лучшую лошадь.

— Брат, конечно, отправил людей на поиски, ― говорила Фируза. ― Но увы, они вернулись без Фариса. И с тех пор мы ничего не слышали о нем.

— Отец сильно зол? ― спросила Афсун, изо всех сил стараясь обойти разговор о бывшем женихе, чтобы не упомянуть о разбойницах.

— Скорее опечален, ― ответила Фируза, кинув недобрый взгляд на сидящего чуть поодаль Рауля. ― Ему придется сильно постараться, чтобы твой отец согласился.

— У нас есть богатый выкуп, ― шепнула Афсун.

И это решило если не все дело сразу, так половину его точно. Шейх Джалал бен Анвар встретил и дочь, и ее жениха сурово, но выслушал и соизволил взглянуть на часть сокровищ пирамиды, преподнесенных ему в дар. После официальной встречи Афсун слезно молила о прощении и рассказывала о том, какой Рауль надежный и добрый, и сердце отца смягчилось. Он даже не позволил своему сыну как следует побить жениха дочери.

О Фарисе бен Халибе Афсун так и не сказала ни слова, сильно опасаясь, что и его отца, все еще гостящего во дворце, и ее родственников хватит удар.

Спустя год после свадьбы она и Рауль с удивлением и радостью выслушали рассказ взволнованной Фирузы, получившей письмо от племянника. Фарис бен Халиб сообщал, что недавно женился, собирается нанести визит тетушке и просит приготовить покои для него и трех жен.

— Я же говорил тебе ― и разбойники могут исправиться, ― рассмеялся Рауль, обнимая изумленную Афсун.

Черноградский детектив. Затянувшаяся тризна

— Значит, вы говорите, что никакого предварительного сговора не было и все случившееся простое совпадение?

— Ну, не совсем… ― свидетель снова замолчал.

Писарь перестал строчить и поднял голову. В глазах его плескалось любопытство.

— Заговор-то был… вот только… ― свидетель почесал подбородок, ― не тот, о котором вы думаете.

— Это уж я буду решать, тот или не тот. Записывай! ― Последнее относилось к писарю.

— Я хотел жениться. Что здесь такого? Человек моего возраста и положения должен жениться, тем более, когда есть такая партия, ― свидетель неожиданно заговорил скороговоркой, как будто пытался оправдать себя. ― Сами понимаете, соперников у меня была куча, поэтому я и придумал этот план. Я имею некоторые знакомства с уважаемыми людьми и постарался привлечь всех, кого смог достать. Моя ли вина, что какой-то поджигатель выбрал этот же вечер для безобразий всяких? Я, между прочим, тоже пострадавший. Теперь наверняка попаду в долговую яму.

— Если не попадете куда-нибудь похуже, ― прервал его главный дознаватель следственного отделения города Черноград. ― А теперь еще раз, милейший… ― он кинул взгляд в бумаги на столе писаря, ― Лют Ярополков сын, и по порядку. На ком вы хотели жениться, и кто был в заговоре?

— Как на ком? На Снежане, вдове купца Распуты. В дружине градоуправителя много не заработаешь, вот я и решил найти себе жену, желательно состоятельную вдову. Снежана красива, но у нее куча женихов, и некоторые из них знатны. Мой начальник, воевода Радовид Радовидович, обещал поспособствовать. Он всегда хорошо ко мне относился.

Писарь, не отрываясь от работы, неожиданно хихикнул. Главный дознаватель потер крючковатый нос и кашлянул ― образ жизни Снежаны Распутиной вдовы был неизвестен разве что новорожденным котятам черноградских кошек.

— Однако я решил заручился поддержкой еще нескольких человек. И был совершенно уверен в своем успехе, когда пришел в гости.

— Какую именно поддержку должны были оказать ваши… гм… знакомые? И будьте добры их имена.

Писарь застыл с поднятым пером и с выражением ожидания на лице. Даже рот приоткрыл. Свидетель же занервничал и заерзал на месте.

— А зачем имена? Я не понимаю… ― осекся он, когда дознаватель наклонился к нему и впился в его лицо тяжелым взглядом.

— Позволю себе напомнить вам, ― на последнем слове главный дознаватель сделал ударение, ― что сгорели два десятка человек. А вы нет, хотя были там же. Это уже выглядит так себе. Тем более рядом с вашим заявлением об имевшем место заговоре относительно вдовы с… хм… не лучшей репутацией. Мое предыдущее дело о хищении храмовой казны пока не раскрыто. Я могу наступить себе на горло и отказаться от нынешнего, передав его людям посадника, а те ― в столицу княжеским мечникам. А там никто не будет терпеливо ждать, пока вы заговорите. Не любят терять время и сразу вызывают заплечных дел мастера.

— Да