Кибер-вождь - Александр Белаш

Ты поверил ему, потому что до того дня Этикет всегда говорил правду. Но… всегда ли? Киборги могут лгать. И Этикет, пользуясь тем, что ему доверяют, солгал. Ради какой-то высшей цели, продиктованной Законами. Возможно, ради цели служить так, чтобы хозяева не отвечали за его дела — потому что даже знать не будут, что он затевает.

«Господи, да я же сам поставил ему задачу!.. — чуть не схватился за голову Хиллари. — Я говорил о том, что проект могут закрыть, а он сказал, что проект нравится ему — и всей группе усиления! Первый Закон — „Робот не может допустить, чтобы его действие или бездействие…“.

Хиллари начал с ужасом осознавать, что войну ведет не только семья Чары, но — на свой лад — и его серые.

* * *

Утром Селена не поверила своим ушам, когда Хиллари объявил, что отпускает ее на уик-энд плюс пять суток — чтоб в сумме набралась обещанная ей неделя отдыха. Она и не мечтала получить такую передышку — и когда! В разгар аврала!.. В последнее время она тянула на силе воли и на табельных средствах, чувствуя, что работа выжимает из нее все силы и соки, что она не может отдохнуть за ночь и приходит в отдел такой же усталой, какой ушла из него вечером. Повышение в чине, стресс адаптации на новом месте — в сочетании с рабочей гонкой — и следа не оставили от ее бравады и решимости. Она была профессионалкой сетевого поиска с волчьей хваткой и привычкой часами удерживать и концентрировать внимание — но даже это истощалось в ней, и она начала выдыхаться. Спасало то, что чудо-грим, который наложили визажисты у Дорана, похоже, прочно въелся в кожу и придавал ей естественный цвет и даже шарм. Бархатистые лицо и руки, большие, оттененные глаза и влажно поблескивающие губы — такой видела себя Селена в зеркале, такой ее видели и другие. Глядя на свое отражение, Селена горько думала о том, какой она могла быть красивой и привлекательной, если б выбором профессии не обрекла себя на вечное сидение в закрытом шлеме и на полуночные бдения. Немного портили ее, как ей казалось, серебристо-синие волосы — уж очень получался экстравагантный облик; Селена несколько раз мыла голову — но, видимо, краска была стойкой, месяца на три, и простые шампуни ее не смывали, а может быть, ее брал лишь фирменный химикат, название которого Селена в спешке забыла спросить, о чем теперь сильно досадовала, потому что взгляды всех сидящих в служебном флаере рейса Баканар — Сэнтрал-Сити вольно или невольно останавливались на ней, от чего Селену слегка коробило.

Да, она летела в Город. Едва закончился рабочий день — пока не передумал Кибер-шеф и не возникла какая-нибудь настолько непредвиденная ситуация, что ее обязательно отзовут из долгожданного и необходимого ей отдыха, — чтоб не находить надуманный повод для отказа и не видеть иронической улыбки Хармона («Что, слабовата ты для интенсивной работы на высшем уровне?»), Селена решила смыться из Баканара. Нет меня, и не ищите!

Она почти бегом отправилась в гостиницу для персонала, пометалась по комнатам, собирая вещички, и первым же рейсовым флаером улизнула в Город и теперь сидела в мягком, уютном кресле, надев наушники и наглазники. Пусть все думают, что она смотрит голографические клипы. На самом деле в наушниках звучали негромкий шум воды и далекое пение райских птиц, а наглазники защищали зрение от света, а ее саму — от внимательных, упорных взглядов, которые уже начинали раздражать.

Как элитные топ-модели все время, пока они не заняты на съемках, ходят без косметики, позволяя отдыхать своей коже и волосам, так высокорангированные операторы берегут свои глаза, любую свободную минуту посвящая отдыху. Они не читают газет с мелким шрифтом и не смотрят телевизор, не признают голографии, выбирая созерцание неподвижных картин и чтение печатных книг как менее утомительное занятие. Через зрительный анализатор в мозг идет 80% от всего объема поступающих сигналов, а если еще необходимо быстро, в условиях нехватки времени, производить сложную дифференцировку и мгновенно принимать точные решения, перерабатывая лавину информации, зрительный пурпур — родопсин — и медиаторы мозга истощаются катастрофически быстро, и человек, чтобы не потерять рабочее место, начинает ценить покой и уединение.

Да и не всякий может выдержать такое обучение, а потом — работу. Когда Селене, еще в колледже, после психологического и биохимического тестирования были объявлены результаты, по которым ее брали в группу бесплатной подготовки государственных операторов сетевых систем, она с радостью согласилась — и начался ее путь в Баканар, то теперь она — еще в оперотделе уставшая от дежурств до такой степени, что не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, два раза побывавшая в центре «Здоровье», насмотревшаяся, как люди падали без сознания, мучались от депрессии и вегетокризов, уже сомневалась в правильности выбора. Хармон, как дьявол, обольстил ее допуском в святая святых — научную лабораторию проекта, и Селена, движимая упорством и честолюбием, поддалась искушению, но, переступив порог, поняла, что угодила в ад. Машина высасывала из нее жизнь, она впадала попеременно то в уныние, то в прострацию, стала худеть и меньше есть, а по ночам ей снились ужасы — она видела фракталы, пульсирующие энергетические пучки, бегущие строчки команд, обгоревшего Кавалера, открывающего рот в беззвучном крике, и бьющуюся в конвульсиях Маску. И это только начало! Что же будет дальше? Депрессия — верный друг операторов, вечно угнетенное настроение, нарастающая тоска и отчаяние, упорные мысли о самоубийстве? С этим она столкнулась в медицинском центре, посмотрев на старых сетевиков. Никто из них ничего не говорил откровенно, все выглядели как обычные люди, болтали о пустяках, веселились и смеялись — только нет-нет да и проскочат в разговоре обмолвки или кто-то как бы невзначай возьмется за запястье, проверяя пульс, кто-то попросит говорить потише, а кто-то не выносит, когда в его присутствии упоминают о смерти… У многих дрожат руки, они просыпают пакетики сухого молока или кофе, некоторые роняют и опрокидывают вещи гораздо чаще, чем это пристало взрослым людям, — и все, все несут себя, как наполненный до краев стакан, словно боясь расплескать…

«Нет, — решила Селена, — не буду рваться. Отдохну, а потом прямо скажу Хиллари, что не потянула. Не прошла испытания — это не страшно. Значит, это мой потолок. Нечего стараться прыгать через голову, так можно и шею сломать. Лучше всю жизнь работать у Адана, чем ждать, когда сойдешь с ума…»

Через час флаер был на терминале Фэрри воздушного вокзала «Пинк-Пойнт». Пройдя по платформе, Селена с интересом отметила, что она не одинока. В Город, возбужденный киборгофобией и хлипоманией, вернулась мода трех прошедших десятилетий, и многие — и молодые, и старые — выкрасили волосы в яркие, флюоресцирующие красные, зеленые, салатово-желтые и синие тона. Селена приободрилась и неспешно пошла вперед.

Она и не заметила, как три пары глаз взяли ее на прицел.

— Вот она…

— Да где?

— Вправо смотри. Прошла вторую колонну, подходит к турникету…

— Это какой-то парень-хлипарь.

— Это она, я ее узнал. Хватит трепаться, иди.

Селена шла аккуратно, глазея по сторонам. Каждый раз, когда после напряженной работы и относительного малолюдья здания проекта она оказывалась в Городе, ее посещало чувство нереальности, какой-то оглушенности громадами домов и массами кишащих, вечно куда-то идущих, едущих, спешащих людей. Она боялась, что толпа народа увлечет ее за собой, или она попадет под колеса, или перепутает маршрут и экспресс с огромной скоростью унесет ее в неведомом направлении, чтобы выбросить неизвестно где…

Вечный страх, который отличает провинциала от жителя мегаполиса, привыкшего треть суток проводить в пути, треть — во сне и треть — на работе.

Из раздумий ее вывел спокойный голос, принадлежавший пристроившемуся рядом парню в синем спортивном костюме:

— Мисс, можно я помогу вам донести сумку до остановки? Это будет стоить дешевле, чем у вокзального носильщика.

Селена посмотрела на парня: длинные неравномерные пряди, открытое, располагающее лицо, умный взгляд. Студент в поисках заработка.

— Подрабатываешь?

— Угу. Но без патента. Поэтому в случае чего — я твой дружок Ник, пришел тебя встречать. Мы с приятелем тут на машине ждем клиентов — в любой район доставим, быстрее, чем в метро, дешевле, чем экспрессом.

Селена очень устала — стоять в метро, затем в экспрессе, потом снова в метро, где царит полное равенство и не принято уступать место женщинам, видеть суетящихся людей, мелькание множества лиц — враждебных, отчужденных… Так ей это напомнило последние дни зондирования, сравнения, сопоставления, бесконечного поиска и анализа, что она подумала о метро с отвращением, доходящим до тошноты. Можно, конечно, взять машину в пункте проката, но… это значит — общаться с диспетчером, потом с автопилотом, а вести самой — сил нет. К тому же часть дорог всегда перекрыта — то реставрация, то манифестация, а сейчас — майские праздники, и обязательно путь перережет какое-нибудь факельное шествие. Частным извозом занимались многие, иные просто подвозили пешеходов по доброте душевной, а студенты, особенно из непрестижных коммунальных колледжей, зарабатывали таким образом. Все лучше, чем на мойке стоять или торговать fast food.