Последний оракул - Роллинс Джеймс

– Он тяжелый, – предупредила Элизабет. – Для того чтобы вытащить его из ящика, потребовалось шестеро мужчин. Правда, в дальней части хранилища, где сложены инструменты, есть лом. С его помощью мы могли бы приподнять омфал. Но действовать нужно очень осторожно.

– Я сейчас принесу, – сказал Ковальски и отправился в глубь хранилища.

Как только он ушел, зазвонил телефон на столе Элизабет. Она приблизилась к аппарату и взглянула на дисплей определителя номера.

– Это служба безопасности. – Взглянув на часы, она добавила: – Музей уже закрылся, и они, вероятно, хотят выяснить, долго ли я еще здесь пробуду.

– Скажите им, что как минимум час.

Женщина кивнула и сняла трубку. Представившись, она стала слушать. Уже через несколько секунд ее глаза округлились.

– Поняла. Я сейчас же поднимусь.

Повесив трубку, она повернулась к Грею.

– Кто-то позвонил и сообщил, что в музее заложена бомба. Они эвакуируют всех из здания.

Грей молчал, лихорадочно соображая. Он понимал, что подобная угроза, тем более сейчас, не может быть простым совпадением. Осознание того же самого он прочитал и в глазах женщины.

– Кто-то узнал, – медленно проговорил он. – После сегодняшней стрельбы на Эспланаде никто не сможет отмахнуться от предупреждения о возможном взрыве. Это прекрасный предлог для того, чтобы скрытно обыскать все здание.

Грей обернулся и посмотрел на омфал.

Времени на то, чтобы деликатничать, не оставалось.

Ковальски, вернувшийся из дальнего конца хранилища, видимо, тоже понял это, поскольку вместо лома на его плече лежала здоровенная кувалда.

– Я все слышал, – сказал он. – Отойдите в сторонку.

– Нет! – воскликнула Элизабет.

Однако Ковальски явно не считал «нет» ответом, заслуживающим внимания, поскольку в следующее мгновение он занес кувалду над головой и со страшной силой опустил ее вниз.

Элизабет испуганно выдохнула, но вместо того, чтобы ударить по священному камню, молот сокрушил деревянный поддон, на котором тот стоял. Во все стороны полетели щепки, доски разломились. Ковальски нанес еще несколько ударов в то же место.

Утратив равновесие, огромный камень покосился в ту сторону, где поддон оказался разломан, а затем медленно завалился набок, сломав еще несколько досок. Однако сам артефакт, похоже, ничуть не пострадал.

Ковальски закинул кувалду на плечо.

Элизабет смотрела на великана со смесью ужаса и благоговения.

Грей подскочил к поддону и опустился на одно колено. Предмет, еще недавно таившийся внутри омфала, теперь лежал как на ладони. Он оказался вовсе не булыжником. Грей поднес к нему «Гамма-скаут». Предмет излучал некоторое количество радиации, но не больше, чем бинокль, который они нашли несколькими часами раньше.

Удовлетворенный результатами осмотра, Грей взял его и поднялся на ноги.

Когда он выпрямился, Элизабет отшатнулась назад.

Глаза Ковальски сузились.

– Череп? И вся эта бодяга – из-за него?

Грей рассмотрел находку. Череп был маленьким, и у него отсутствовала нижняя челюсть. Перевернув его, Грей увидел, что верхнюю челюсть отличали довольно большие клыки, а сам череп был слегка вытянут вперед, наподобие звериной морды.

– Не человеческий, – констатировал Грей. – Судя по размеру и форме черепа, я бы предположил, что он принадлежит обезьяне. Возможно, шимпанзе.

Выражение на физиономии Ковальски стало еще более кислым.

– Вот здо-орово! – протянул он. – Опять обезьяны!

Грей знал, что после одного из заданий у здоровяка выработалось стойкое отвращение ко всему, что связано с этими животными. Были у него какие-то неприятности то ли с бабуинами, то ли с человекообразными. Правда, Грею пока так и не удалось вытянуть из Ковальски сколько-нибудь вразумительных сведений о том, что же он все-таки не поделил с обезьянами.

– А что это такое? – спросила Элизабет. – Вот это, сбоку?

Грей понял, к чему относится ее вопрос. Не заметить этого было невозможно. Прикрепленная к височной кости прямо над ушным отверстием, поблескивала полоска из нержавеющей стали.

– Не знаю, – признался он. – Может, устройство наподобие слухового аппарата. Возможно, даже какой-нибудь кохлеарный имплантат.

– У паршивой макаки? – фыркнул Ковальски.

Грей пожал плечами.

– Потом выясним.

– Зачем отец принес это сюда?

Грей покачал головой.

– И этого я тоже не знаю. Но кто-то очень хотел его остановить. И кто-то по-прежнему хочет заполучить эту вещь обратно.

– Что мы будем делать теперь?

– Найдем способ выбраться отсюда, прежде чем кто-либо узнает, что череп – у нас.

Грей еще раз внимательно осмотрел поддон, желая убедиться в том, что они ничего не проглядели. Например, записку, которая бы все объяснила. Нагнувшись, он осветил каменный купол изнутри.

Ничего.

Когда Грей уже хотел вынуть руку с фонарем, свет упал на внутреннюю поверхность омфала, и что-то привлекло его внимание. Это было похоже на изгибающуюся бороздку, вырезанную на стенке камня. Она начиналась от нижнего края и тянулась к отверстию в его верхней части. Грей провел по ней пальцем и понял, что это длинная цепочка выбитых на камне букв. Нагнувшись еще ниже, он сфокусировал луч фонаря и направил его на надпись.

– Древний санскрит, – пояснила Элизабет, заметив, как внимательно мужчина рассматривает надпись.

Грей выпрямился.

– А что санскрит делает внутри…

– Послушайте, – перебил его Ковальски, – что, эта чертовщина сейчас так важна? – Он ткнул большим пальцем в сторону двери. – Не забыли о звонке относительно бомбы? Может, нам все-таки лучше уносить отсюда ноги?

Грей поднялся на ноги. Здоровяк был прав: они и так потеряли уйму времени. Здание уже наверняка наводнили…

Из коридора донесся сдавленный крик.

Ковальски театрально закатил глаза, словно говоря: «Я же предупреждал!»

– Что будем делать? – спросила Элизабет.

19 часов 37 минут

Пейнтер постучал в полуотворенную дверь патологоанатомической лаборатории.

– Входите! – крикнул изнутри Малкольм. – Джонс, у тебя есть данные из…

Пейнтер толчком распахнул дверь как раз в тот момент, когда Малкольм развернулся на своем крутящемся кресле. На нем по-прежнему был голубой лабораторный халат, очки были сдвинуты на макушку, и он тер переносицу, когда увидел, кто стоит перед ним.

– Директор?

Он сделал попытку встать, но Пейнтер жестом разрешил ему не делать этого.

– Брент передал мне, что ты звонил, а я как раз возвращаюсь к себе после просмотров видеозаписей камер наружного наблюдения с близлежащих зданий. Вот и решил зайти по дороге.

– Стрелок попал на пленку?

– Пока не нашли. Мы все еще просматриваем записи. Но их – горы, и вдобавок некоторые домовладельцы выкаблучиваются, не желая предоставлять записи со своих камер.

После событий 11 сентября 2001 года система наружного видеонаблюдения в американской столице была расширена неизмеримо. На целых десять миль во всех направлениях от Белого дома видеокамеры круглосуточно прощупывали объективами каждый квадратный фут улиц, парков и общественных мест. А также шестьдесят процентов внутреннего пространства помещений. Несколько камер зафиксировали путь доктора Арчибальда Полка через Эспланаду. Они подтвердили, что Грей с помощью дозиметра вычислил его маршрут совершенно правильно. Но оставались белые пятна. Хотя камеры записали то, как Полк повалился на руки Грею, ни одна из них не уловила вспышки от выстрела и тем более самого снайпера.

Это не могло не беспокоить.

Пейнтер уже начинал подозревать, что стрелок знал о расположении камер и сознательно выбрал такую позицию, где мог оставаться невидимым для них. Или, того хуже, кто-то сознательно уничтожил те записи, на которых он был заснят.

Если хотя бы одно из этих предположений окажется верным, это будет означать, что убийца доктора Полка имеет в Вашингтоне влиятельных и осведомленных покровителей. Но кого и где? Если убийство связано с предыдущей работой Полка в составе «Ясонов», это открывало ящик Пандоры, в котором могли таиться самые чудовищные возможности. «Ясоны» запустили руки в проекты всех степеней секретности.