Гробница первого императора - Гийом Прево

году до нашей эры, его мавзолей стоял нетронутым более двух тысяч лет. Кто знает, на что там можно наткнуться? Китайские власти приняли решение не трогать его, чтобы предоставить следующим поколениям возможность исследовать гробницу с помощью более совершенных технологий. Но если я доберусь до этого места, то наверняка смогу...

Вдруг раздался щелчок — на магнитофоне закончилась кассета. Археолог умолк. Повисла долгая пауза. Чемберлен внимательно рассматривал магнитофон и странного молодого человека в капюшоне, возникшего неведомо откуда. В нём шевельнулось сомнение...

— Это что же...

— Отдайте монеты, — потребовал Сэм, почувствовав, что ситуация изменилась.

— Это не сон, да?

— Боюсь, пистолет уж точно настоящий. Монеты, пожалуйста, я спешу.

Чемберлен, растерянно заморгав, подчинился.

— А как же мой сон? И император Цинь? — пробормотал он. — А кольцо?

— Я ничего об этом не знаю, — признался Сэм. — Но если вы сделаете всё, как я скажу, то обещаю, вскоре вы сможете сами отправиться туда и проверить. К тому же я оставлю вам трактат.

Археолог обреченно уронил голову. Воодушевление, которое придавало ему сил, погасло в один миг, будто кто-то задул свечу. Теперь перед Сэмом на раскладном стульчике сидел старый больной человек, разочарованный и потерявший надежду на спасение.

По-прежнему не спуская с него глаз, Сэм обошел вокруг стола и вытянул из груды одежды, наваленной на стул, кожаный ремень.

— Руки за спину, — скомандовал мальчик.

Чемберлен повиновался.

— Так это всё-таки ты украл монеты, да? — спросил он. — Можешь хотя бы сказать для чего?

— Я работаю на одного человека, — ответил Сэм. — На человека, у которого на плече выколот знак Хатхор. И если не хотите, чтобы он сам явился к вам, позаботьтесь, чтобы сегодня ночью со мной ничего не случилось.

— Хатхор, дочь Ра, — пробормотал археолог. — Богиня с двумя обличиями... Она сурово наказывает, но может и щедро наградить. Думаешь, однажды и я получу свою награду?

Сэмюел наконец надежно привязал руки археолога к ножкам стула. Ему совсем не нравилось то, что он делал. Мальчик вдруг вспомнил, что через несколько лет после того, как Чемберлена обвинили в халатности и повесили на него пропажу древних монет, несчастный умер от рака.

— Я полагаю, что тот, чье наказание было особенно несправедливым, может надеяться на особенно щедрое вознаграждение, — изрек он, пытаясь подбодрить ученого. — А сейчас простите, придется заткнуть вам рот кляпом. Но прежде чем я это сделаю, последний вопрос: где находится палатка Фолкнера?

— Палатка Фолкнера? Что ты собираешься?..

— Мне нужно там кое-что забрать. Так где она?

Третья слева по направлению к забору. Рассчитываешь проделать с ним тот же трюк, что и со мной?

Сэмюел прижал палец к губам. Затем снял с шеи Чемберлена белый платок и завязал ученому рот, затянув концы на затылке.

— Это всего на несколько минут, — заверил он пленника. — Скоро вас освободят.

Из предосторожности он перевернул кассету в магнитофоне и нажал на кнопку «плей». С первыми нотами музыки он подхватил спичечный коробок, лежащий рядом с банкой с карандашами, и вытряхнул из нее на ладонь металлический кружок. Это была монета. Самая обыкновенная, из желтого металла, но с правильным отверстием посередине... Сэм положил ее в карман, в другой карман сунул револьвер и вышел из палатки, запретив себе оглядываться.

6      МЕТОД ДЕДУКЦИИ

Сэмюел с облегчением втянул в себя теплый ночной воздух. Ему было стыдно, что он заткнул Чемберлену рот. Но из двух зол — неудобство археолога или провал миссии — пришлось выбирать меньшее. Убедившись, что сторожа поблизости нет, Сэм двинулся вдоль ограды к третьей палатке. Как и все соседние, она выглядела скромнее жилища руководителя раскопок, и в ней, в отличие от Чемберленовской, было темно. Как отреагирует отец, когда Сэм разбудит его и расскажет безумную историю о путешествии в прошлое и исправлении будущего? Надо бы подготовить аргументы поубедительнее...

Приложив ухо к палатке, Сэм не услышал ничего, кроме обычного гула спящего лагеря, стрекотания сверчков и далекого мяуканья брод ячей кошки. Аллан либо спал, либо...

Сэм осторожно приоткрыл застежку-молнию и просунул голову внутрь. Полная тишина, не слышно даже дыхания. Мальчик достал Золотой обруч и поднял его над головой. Палатку наполнило чудесное свечение. Отец столько ворчал по поводу беспорядка в комнате Сэма, а сам, похоже, раньше был ничуть не лучше! На складном столе громоздилась грязная посуда, открытые консервные банки и начатая бутылка минералки. Еще тут был хлеб для тостов, мятые газеты, колода карт, пластмассовые жетоны...

Спальная зона больше походила на прилавок уличного торговца, чем на место отдыха. Две пустые раскладушки со скомканными спальниками. Между ними стойка с небрежно сложенной одеждой. На рюкзаке чудом балансировала гитара. Посреди позолоченного подноса стоял кальян в окружении чайника и чайных стаканов. Из раскрытого чемодана извергались книги и походные ботинки (странное соседство). На веревке, тянувшейся от центрального столбика, сушились два полотенца и две футболки... И всё в том же духе. Должно быть, отношение к порядку у Аллана и его соседа по палатке примерно одинаковое... И любовь к ночным вылазкам, видимо, тоже!

— Второй практикант, — пробормотал Сэм, и внезапно его осенило: а что, если это и есть Татуированный?

Он вспомнил, как дедушка рассказывал, что во время этих раскопок в Фивах двадцать лет назад еще один студент, ровесник Аллана, несколько раз исчезал из лагеря. Напрашивался вывод, что отец и его таинственный сосед обнаружили и использовали Камень вместе. Поэтому-то их палатка среди ночи пуста. Еще Сэму вспомнилось утреннее письмо Татуированного, в особенности слова об Аллане: «Бедняге никогда не хватало честолюбия... Всё никак не хотел понять, ЧТО попало ему в руки и каких высот он мог бы достичь, если бы не струсил. Каких высот мы могли бы достичь с ним вместе... Но он предпочел не высовываться, остаться всё тем же ничего собой не представляющим середнячком».

«Каких высот мы могли бы достичь»... Наверняка намек на то, что происходило как раз в это время, когда, разобравшись в принципе работы Камня, они вдвоем осознали безграничность своих возможностей... И огромную выгоду, которую можно из этого извлечь. Возможно, у Аллана уже тогда возникли сомнения — вплоть до решения перестать пользоваться Камнем — и это разозлило его напарника? А дальше гробница великого жреца была замурована, и Камень стал недоступен для обоих. Аллан Фолкнер вернулся в США, и два давних товарища потеряли друг друга из вида. Хотя,