Сказкоплётство. Архитекторы - Евгения Атаманова

коленях старик в одеянии из грубого коричневого полотна. Он работал паяльной лампой – перед ним по камням плясало яркое бело-желтое пламя. – Что это он здесь паяет? – удивился я. Лесли посмотрела на старика. – Он не паяет. – Мне показалось, что она говорит так, словно эта сцена не происходила у нее перед глазами, а всплывала в ее памяти. – Он молится. Она направилась к старику, а я пошел за ней, решив больше не задавать вопросов. Может быть, в этом отшельнике она увидела себя. Мы подошли поближе – там, конечно же, никакой паяльной лампы не было. В метре от старца над землей беззвучно пульсировал столб ослепительного солнечного света. – …и в мир отдашь ты то, что было тебе передано, – донесся удивительно добрый голос. – Отдашь тем, кто жаждет познать правду о том, откуда мы приходим сюда, зачем мы существуем, узнать о том пути, который мы должны пройти по дороге к нашему вечному дому. Мы остановились в нескольких метрах от старца, ошеломленные этим зрелищем. Однажды, много лет назад, я уже видел этот сияющий свет. Тогда я был поражен, случайно, краешком глаза увидев то, что по сей день я называю Любовью. Сейчас мы видели точно такой же свет, он был настолько ярок, что мир вокруг казался призрачным видением. А затем свет погас. На том месте, где он полыхал, на земле лежал свиток золотистой бумаги. Старик безмолвно стоял на коленях, не догадываясь о том, что мы были рядом. Лесли шагнула вперед и подняла с земли мерцающий манускрипт. Мы ожидали увидеть руны или иероглифы, но слова были написаны по-английски очень красивым почерком. Конечно, подумал я. Старик прочтет этот свиток по-французски, а перс на фарси. Значит, он содержит в себе откровение – доносит до нас не слова, а идеи. "Вы – существа света", – прочли мы. "Из света вы пришли, в свет вы уйдете, и каждый пройденный вами шаг озаряет свет вашей бессмертной жизни". Она перевернула страницу. По вашему собственному выбору сейчас пребываете вы в мире, вами же созданном. Что держите в сердце своем, исполнится, чему поклоняетесь, тем вы и станете. Не бойтесь и не приходите в смятение, увидев призраков тьмы, личину зла и пустые покровы смерти – вы сами выбрали их себе в испытание. Они – камни, на которых оттачиваете вы остроту граней вашего духа. Знайте, что реальность мира любви незримо всегда подле вас и в любой момент вам даны силы преобразить ваш собственный мир тем, чему вы научились. Страниц было очень много, несколько сотен. Мы в благоговении перелистывали свиток. Вы – сама жизнь, находящая новые формы. И пасть от меча или долгих лет вы можете не более, чем погибаете вы на пороге, переходя из одной комнаты в другую. Каждая комната дарит вам свое слово – вам его высказать, а каждый переход свою песню – вам ее спеть. Лесли посмотрела на меня, ее глаза светились. Если эти слова так тронули нас, пришедших из двадцатого века, подумал я, как же сильно они могут подействовать на людей, когда на дворе какой-то там… век двенадцатый! Мы вновь обратились к рукописи. Никаких ритуалов, никаких указаний, как надо поклоняться, нет обещаний ниспослать огонь и разрушение на врагов и всякие напасти на неверующих, нет жестоких варварских богов. Нет и упоминания о храмах, священниках, прихожанах, хорах, богоугодных одеждах и святых днях. Этот свиток был написан для исполненного любовью существа, живущего в каждом из нас, и только для него. Если эти идеи выпустить в мир в этом веке, подумал я, дать ключ к осознанию нашей власти над миром иллюзий, освободить от пут силу любви, то ужас исчезнет, и тогда мир сможет обойтись без Темных Веков в своей истории! Старик открыл глаза, заметил нас и встал. В нем не было страха, будто он уже успел прочитать этот свиток. Он глянул на меня, потом пристально посмотрел на Лесли. – Я – Жан Поль Леклерк, – сказал он. – А вы – ангелы. Не успели мы прийти в себя от изумления, как услышали его радостный смех. – А вы заметили, – спросил он, – Свет? – Наитие! – сказала моя жена, вручая ему золотистые страницы. – Воистину, наитие. – Он поклонился, словно вспомнил ее, и она, по меньшей мере, была ангелом. – Эти слова – ключ к истине для любого, кто их прочтет, сама жизнь – для тех, кто их услышит. Когда я был еще совсем маленьким, Свет обещал, что этот свиток попадет ко мне в ту ночь, когда придете вы. – Они изменят этот мир, – сказал я. Он с удивлением посмотрел на меня. – Нет. – Но они были даны тебе… – …в испытание, – закончил он. – Испытание? – Я много путешествовал, – сказал старец, – изучал писания многих верований, от Китая до земель викингов. – Его глаза блеснули. – И несмотря на все мои изыскания, кое-чему я все же научился. Каждая из великих религий берет свое начало из света. Однако утверждать свет могут только сердца. Бумага не может. – Но в ваших руках… – начал я. – Вы должны это прочесть. Это прекрасно! – В моих руках бумага, – сказал старец. – Если выпустить эти слова в мир, их поймут и полюбят те, кто уже знает их истинность. Но перед тем, как подарить их миру, мы должны их как-то назвать. А это их погубит. – Разве дать название чему-то прекрасному – значит погубить? Он удивленно посмотрел на меня. – Нет беды в том, что мы даем название какой-нибудь вещи. Но дать название этим идеям – значит создать новую религию. – Почему же? Он улыбнулся и протянул мне манускрипт. – Я вручаю этот свиток тебе… – Ричард, – подсказал я. – Я вручаю этот свиток, явленный самим Светом Любви тебе, Ричард. Желаешь ли ты, в свой черед, отдать его миру, людям, жаждущим знать, что в нем написано, тем, кому не дана была высокая честь пребывать в этом месте, когда вручен был сей дар? Или ты хочешь оставить это писание лично для себя? – Конечно, я хочу отдать его людям! – А как ты назовешь свой подарок человечеству? "Интересно, к чему он клонит, – подумал я. – Разве это важно?". – Если его не назовешь ты, его назовут другие. Они назовут его "Книга Ричарда" – Понимаю. Ладно. Мне все равно как его назвать… ну хотя бы просто: свиток. – А будешь ли ты хранить и оберегать Свиток? Или ты позволишь людям по-своему его переписывать, изменять то, что им непонятно, вычеркивать то, что им не по душе? – Нет! Никаких изменений. Эти слова