Охотники за сокровищами. Нацистские воры, хранители памятников и крупнейшая в истории операция по спасению мирового наследия - Брет Уиттер

Ну, бог с ним. Может, вся операция и была его «детищем», как выразился Пол Сакс, но сейчас Джордж Стаут служил обычным рядовым. И только этого он и хотел. Даже в армии Стаут сохранил врожденную неприязнь к управленцам. Он предпочитал пачкать руки настоящей работой – а затем тщательно мыть их.

Но он не мог не признать – это был отличный отряд. Отряд, который он и сам набрал бы. Только одиннадцать человек – зато каких! Да, не профессиональные консерваторы, но ничуть не хуже: ученые, художники, музейные кураторы, архитекторы, люди, которые сами зарабатывали себе на жизнь, а не приказывали другим работать. Все – состоявшиеся профессионалы. Почти у всех жены, и у большинства – дети. Все – зрелые и понимают, что стоит на кону, и при этом еще молодые, у них много шансов выжить на поле боя.

Выжить. Не то слово, о котором хотелось бы думать Стауту. С этими людьми он шел на войну, и он знал, что некоторые из них могут погибнуть. Лишать их охраны и необходимого снаряжения было преступлением.

Он во всем винил лорда Вулли, старика-археолога из британского военного министерства. «Отличный парень», как сказал бы о нем Рональд Бальфур, держал отряд на голодном пайке. Вулли невероятно гордился тем, что всей операцией по спасению памятников руководят всего три человека, в том числе леди Вулли, его жена. Тут нечего было и рассчитывать на серьезное к себе отношение. «Мы защитили искусство наименьшей ценой». Таков был девиз Вулли, взятый из «Надгробной речи» Перикла. Стаут не сомневался, что военной верхушке была приятна эта историческая отсылка. Вне всякого сомнения, эта мудрость окажется очень кстати на поле боя.

Если все будет устроено как надо, писал он жене… В этом и была загвоздка. Неужели в миллионной армии не набралось бы сотни людей? Неужели так трудно наскрести несколько тысяч долларов на камеры, рации и прочее необходимое оборудование?

– Ну что же, Джордж, вот мы и пришли, – сказал Рональд Бальфур, четко выговаривая каждый звук, как и полагается уроженцу Центральной Англии.

Его слова прервали размышления Стаута, вернув его обратно в Англию весны 1944 года. Он взглянул наверх. Там, за тесным скоплением каменных домов с соломенными крышами, можно было увидеть башню церкви, ради которой они и пришли в эту маленькую деревушку. Стаут посмотрел на солнце, которое стояло уже высоко в небе, потом на часы. Служба, должно быть, давно уже началась.

– Сначала быстро разберемся с этим, – Стаут показал на свой баул с бельем, – а потом поднимемся наверх.

– Согласен! – ответил Бальфур, улыбаясь.

Бальфур, подумал Стаут, не мог не нравиться. И ему можно было доверять. Что важно, потому что в итоге все решают именно такие люди. Ученый и современно мыслящий человек, Стаут тем не менее не доверял машинам. Он считал, что успех музейной консервации зависит не от техники, а от опыта и квалификации специалистов. Только так, думал он, можно преуспеть в любом предприятии: вести себя осторожно, обладать знаниями и навыками, наблюдать за миром и действовать в соответствии с тем, что видишь. Хранителю памятников, кроме того, нужны страсть, интеллект, гибкость, понимание армейских правил: обращения с оружием, подчинения старшему по званию. В Бальфуре Стаут видел сочетание живого ума, интуиции и уважения к порядку. Это вселяло в Стаута чувство уверенности.

«Главное – попасть на место, – подумал он, – а уж там мы все сделаем как надо».

Однажды в юности Стаут провел лето со своим дядей в Корпусе-Кристи, штат Техас. Шесть дней в неделю они работали, на седьмой рыбачили. Как-то раз они выудили ромба – донную рыбу, у которой оба глаза располагаются с одной стороны головы. Мальчишка из Айовы и представить себе не мог, что в мире водятся такие диковины. Вечером, когда они отправились обратно, у лодки заглох мотор. Стаут греб и греб, но лодка лишь покачивалась на мелких водах Мексиканского залива, пока проходящая мимо парусная шхуна не отбуксировала ее к берегу. С тех пор Стаут убедился, что на моторы полагаться нельзя. Сам он всегда был готов довериться только веслам и течению. И потому мог не сомневаться, что всегда вернется на берег.

Он понимал, что хранители памятников не отправятся во Францию с пустыми руками. У них были карты расположения важных зданий и музеев, выполненные по приказу музейных директоров и прочих специалистов, а затем наложенные на них фотографии, сделанные воздушной разведкой. Составленный гражданскими специалистами и заверенный офицерами из отдела по связям с гражданской администрацией и населением список охраняемых памятников был безупречен. И уж, конечно, Стаут не мог придраться к карманному руководству по консервации, написанному на основе его собственных работ.

Но во всей организации он видел немало слабых мест. Директора музеев не понимали военных, а военные до сих пор не были уверены в разумности задуманного. Хранители памятников могли советовать, но не могли заставить военных действовать. Им позволялась свобода передвижения, но у них не было ни транспорта, ни кабинетов, ни вспомогательного персонала – и никакого плана. Армия дала им лодку без мотора. На поле боя, как уже понимал Стаут, им придется грести, и он не мог отделаться от подозрений, что грести придется против течения. Но он знал: если ты в воде и держишься на плаву, мимо всегда может пройти шхуна.

– Возрождение романского стиля, – произнес Рональд Бальфур за плечом Стаута. – Небольшая, но построена отлично, наверное, конец 1800-х годов. А ты как думаешь, Джордж?

Джордж Стаут поднял взгляд на деревенскую церковь, простую, основательную и красиво отделанную. В ней не было ничего шедеврального, но не было и ничего лишнего и нелепого, она обладала каким-то мягким обаянием. Церковь вполне могла относиться к романскому возрождению, но ему на ум пришло другое слово – романтичная. То ли потому, что это место показалось ему «романтичным» – как уголок для влюбленных, где спустя много лет он с женой Марджи мог бы смеяться, вспоминая прошлое. То ли потому, что «романтичным» – в смысле «излишне оптимистичным» – было его убеждение, что можно спасти здания вроде этого из пламени войны.

– Нам крупно повезет, если встретим что-то подобное на континенте, – сказал Стаут, указывая на не тронутую разрушением церковь.

Бальфур улыбнулся:

– Ах, Джордж, какой же ты пессимист.

Стаут подумал о двух полисах, которыми он застраховал жизнь перед отплытием в Англию. Будь всегда готов.

– Я оптимист, мистер Бальфур. Осторожный, но все же оптимист, несмотря ни на что.

Глава 9

Задание

Южная Англия

Конец мая 1944

26 мая 1944 года Верховный Главнокомандующий союзных экспедиционных сил генерал Эйзенхауэр издал приказ. В отличие от Италии, где аналогичный документ появился через шесть месяцев после вторжения на Сицилию, в этот раз до высадки в Европе оставалось еще 11 дней.

Совсем скоро мы начнем битву на Европейском континенте. Мы сражаемся за то, чтобы сохранить цивилизацию. На пути нашего продвижения неизбежно окажутся исторические памятники и культурные центры – важные символы для того мира, за сохранность которого мы сражаемся.

Охранять эти памятники и проявлять к ним уважение в любой возможной ситуации – обязанность каждого командира.

Может статься, что от нашего нежелания уничтожать эти священные объекты будет зависеть ход военной операции, как в Кассино, где враг полагался на то, что наши эмоции не дадут нам разрушить его оборону. Но первостепенную важность имеют жизни наших людей. Поэтому там, где диктует военная необходимость, командиры могут отдать приказ действовать, даже если это повлечет разрушение почитаемого памятника.

Но во многих других случаях повреждения и разрушения не необходимы и не могут быть оправданы никаким образом. Поощряя строгость и дисциплину, командиры будут сохранять центры и объекты исторического и культурного значения. Командование службы по связям с гражданской администрацией и населением подготовит информацию о расположении такого рода памятников как на передовой, так и в оккупированных зонах. Эта информация вместе с необходимыми инструкциями должна быть распространена по всем эшелонам.

ЭЙЗЕНХАУЭР

На следующий день отдел ПИИА переслал в штаб-квартиру генерала Эйзенхаэура список охраняемых памятников во Франции. Все сотрудники – от военных до гражданских – пребывали в состоянии крайнего возбуждения. Ход войны зависел от одного решительного прыжка в неизвестность: операции «Оверлорд» – высадки в Нормандии. Когда Уинстону Черчиллю сообщили о планируемой операции, он схватил Эйзенхауэра за руку и со слезами на глазах сказал: «Я с вами до конца, а не выйдет, так потонем вместе». Поражение в лучшем случае означало еще два года перегруппировки войск и перепланирование стратегий, в худшем – падение Британии. Никто не хотел хоть чем-то помешать победе – и фронтовые командиры, увидевшие списки «запрещенного к разрушению», в особенности. Список охраняемых памятников ПИИА был отвергнут ими как избыточный и потому препятствующий свободе маневров на поле боя.