Вандал (сборник) - Андрей Посняков

– Ишь! Ишь! – оглядываясь, шипел толстомясый.

Одет он был как-то странно – в длинную ярко-зеленую тунику, тюрбан и сандалии. На остальных же парнях не было ничего, кроме длинных набедренных повязок, их смуглые до черноты тела, похоже, давно уже привыкли к яркому жгучему солнцу. Ну, еще б не привыкнуть, они ж местные. А с одежкой у парняг, судя по всему, была напрягуха – пара молодых людей, закинув на плечи свои гарпуны, пару раз уже пробовали пальцами тунику Александра и вполголоса переругивались. Делили, что ли? И на кой черт им эта грязная тряпица?

Наконец, один из парняг не выдержал, забежав вперед, поклонился толстому и что-то угодливо сказал, показывая на Сашу.

Толстяк задумался, почесал бороду… кивнул.

Радостный парняга с воплем подбросил высоко вверх острогу, ловко ее поймал и, как только процессия подошла к лодкам, вприпрыжку подскочил к Александру, делая недвусмысленные знаки – скидавай, мол, рубашечку, поносил – хватит, дай и другим поносить.

– Да бери, жалко, что ли! – стащив через голову тунику – рваную и грязную – каскадер швырнул ее парню, и тот живенько надел ее на себя и важно приосанился. Двое его напарников – такой же тощий, с острогою, и здоровенная оглоедина с кнутом – восхищенно зацокали. Оглоедина даже хлопнул новоявленного модника по плечу – мол, классный прикид, чего уж!

Вообще-то, не очень-то это было характерно для относительно процветающего Туниса – такие вот выходки! Нет, если б рваную одежку отняли где-нибудь в Буркина-Фасо или Руанде – то нет вопросов, удивления бы это никакого не вызвало, но здесь… Все же как-то странно.

Положив мешки в большую, привязанную к черному камню лодку, конвоиры уселись туда же, пленникам же велели лечь на дно. В воду… ну, по такой жаре это было даже приятно.

Кстати, шагах в двухстах от местной пристани, на камнях, Александр заприметил остатки своей ладейки… именно остатки – не было уже ни мачты, ни весел. Да и обшивки в большинстве своем – не было. Что тут сказать? Молодцы, ребята – управились быстро. Впрочем, черт с ней с ладьей, не особенно-то Саша по ее поводу и расстраивался – это пускай уж потом киностудия с местными судится, его-то какие проблемы? То-то, что никаких.

Оглоед сноровисто поднял парус, кто-то из парней оттолкнулся веслом – поплыли. Погодка стояла прекрасная – дул легонький ветерок, мягко покачивая на волнах лодку. Брошенные у кормы мешки оказались у самых ног толстяка, тот жмурился от солнца, словно обожравшийся халявной сметаной кот, и время от времени, зачерпывая ладонью воду, лил ее себе на потную шею.

Плыли хорошо, ходко, оглоед управлялся с парусом довольно умело… как, впрочем, и с плетью – по пути доходяга гаврош несколько раз ронял пресловутый мешок – соответственно, за это и получал на орехи, довольно стойко, словно само собой разумеется, перенося все удары. Даже не пикнул, хотя здоровяк бил от души – Александр краем глаза это видел, хотел даже вмешаться, но… В конце концов – кто ему этот косматый ворюга? Может, он уже такого успел натворить, что его и убить мало. А что? Подростки – они уж по жизни такие, на всякую гнусную пакость более чем способные!

Судя по тени от паруса, лодка, выйдя в открытое море, резко свернула… потом – еще раз, и все так же круто. Огибали мыс, и Саша невольно залюбовался, как ловко менял галс оглоедина. Профессионал – видно сразу. Низко сидящая в воде посудина не только не черпанула бортом волну – а ведь вполне могла бы, – но даже и брызг подняла очень мало. На шверботных гонках этот склонный к легкому садизму здоровяк наверняка отхватил бы приз.

Минут через двадцать, после того как свернули, парус был снят, и парни, побросав свои остроги, схватились за весла. Сверху над лодкою нависали высоченные мачты, почему-то казавшиеся аспидно-черными на светло-голубом фоне неба. Послышались чьи-то громкие голоса, резко запахло свежевыловленной рыбой, тающей на жарком солнце смолой, еще какой-то хренью…

Вот, наконец, суденышко со стуком ткнулось бортом в причал. Понукаемые гарпунами и плетью, пленники выбрались на горячие от солнышка камни, черные, с белыми солеными проплешинами испарившихся волн. Саша поудобнее примостил на правом плече мешок… и ахнул, едва только поднял голову.

Ослепительно-белый город вырастал, казалось, прямо из моря! Город из волшебной сказки. Белые, с красными крышами, дома, утопающие в густой зелени садов, беломраморные храмы с портиками, серовато-желтые зубчатые стены. Город-крепость! Боже, ну и красотища…

Получив чувствительный тычок в спину тупым концом гарпуна, Александр и вовсе не обратил на него внимания – когда тут такое! Горячие мраморные плиты мощеной площади нещадно припекали пятки – Саша был босиком, его ботфорты давно уже прихватизировали «гостеприимные» деревенские жители.

Вокруг растекалась разноязыкая, пестро одетая толпа, такая, какой и следовало быть в любом восточном городе, высокие крыши портиков отбрасывали благодатную тень, по краям улиц горделиво возвышались прекрасные статуи, изваянные в классическом римском и греческом стиле. Часть пьедесталов почему-то пустовала, кое-где виднелись остатки беломраморных женских ножек… А остальная часть где? Туристы, что ли, разобрали на сувениры? Да-да, именно – это какой-то туристский центр, даже автомобильное движение запрещено – ни одной машины Александр так пока и не видел. И скутеров не было, даже велосипедистов – и тех. Сплошная пешеходная зона!

А вот, прямо впереди, на овальной небольшой площади, высокое, песочного цвета, здание. Отель? Полицейский участок? Хорошо бы…

И вся эта красота – в нескольких десятках миль от Туниса!

Вообще-то, этот город казался немного странным, хотя странным, в глазах европейцев, и пристало быть всем восточным – а уж тем более африканским – городам. Крепость, храмы, широкая центральная магистраль и узкие, тенистые улочки – в этом-то не было ничего такого необычного, как и в шумящей, словно морской прибой, толпе. Нет… все же, и толпа казалась странной… и дома… Почему?

Поспешая следом за толстяком, Саша поспешно анализировал, выбирая удобный момент для того, чтобы сбросить нахрен мешок, да сигануть, бежать… А надо ли? Ведь, уж действительно, лучше подождать полицейского разбирательства. Да и куда бежать-то? В какой стороне столица? Вот, если бы попалась на глаза стоянка такси, тогда бы… Такси, хм… Молодой человек усмехнулся – у него и денег-то нет! Ни динара. Уж придется пешком… Нет! В полиции надо попросить разрешения позвонить. Сначала в консульство, а потом – в пансион, чтоб наши не волновались, они ж его, небось, ищут. Может, и в полицию уже обратились… да, может… Шутка ли – человек пропал! Да не простой человек – турист! Иностранец! А туризм для Туниса – золотая жила. Так что, в случае чего, толстяку и всем этим деревенщинам мало не покажется. Скорей бы только отыскать полицейский участок… Или – полицейский – вот, что-то не мелькала в толпе круглая фуражка ажана!

И вот еще… вот еще… Александр, наконец, уяснил для себя всю странность – среди людей, в толпе, он никак не мог отметить туристов. Ни цветных бермудов, ни белых шорт, на соломенных шляп, ни темных противосолнечных очков – ничего этого не было! Вот уж, действительно, странно. Для кого тогда пешеходная зона? Для местных? Не смешите мои шнурки… кстати, шнурков-то нет… как и обуви. Так что это еще вопрос – кто кому должен?!

Где же, черт побери, полиция? Где вывеска… вывески… А вывесок-то и нет! И в этом была вторая странность. Нет никаких – ни на арабском языке, ни – дублирующих – на французском! И куда же они все делись?

Нет, убегать пока рано, главное сейчас сообразить – куда, собственно, бежать-то?

Ага… вот, кажется, пришли куда-то.

Какое-то длинное приземистое строение, сложенное из серовато-желтых камней, тянулось на полсотни шагов вглубь застроенного небольшими домишками квартала, явно бедняцкого, почти без всякой зелени и словно бы припорошенного желтоватой песчаной пылью. Рядом, на узкой и грязной улочке, располагались какие-то лавки, в которых торговали посудой, лепешками, оливковым маслом и всяким таким прочим, у одной из лавок и сгрузили мешки, после чего вся процессия направилась как раз к тому длинному зданию. Подошли… Толстяк постучал в ворота. Кто-то что-то спросил – не из-за ворот, из маленькой, расположенной тут же, пристройки. Толстяк ответил. Постоял немного. Вошел… Вышел он минут через пять, не сказать, чтоб особо довольный, но и не безрадостный, следом за ним из пристройки показались двое молодых людей, выглядевших, как типичные, сбежавшие из психушки придурки: в куцых – до середины бедер – балахонах, в смешных сандалиях с высокой оплеткой, в круглых кожаных шапочках. У каждого на поясе висел угрожающе длинный кинжал в потертых ножнах. Немного потоптавшись у самых ворот, парни, поднатужившись, отодвинули засов и, обернувшись, призывно махнули рукой.