Дама с собачкой - Олег Дивов

Треск был такой, что Маккинби решил: конец черепу. Делла потом сказала, что решила: конец колену. Потому что у филолога череп треснуть не мог, он же цельнолитой, это ж филолог. На самом деле оказалось, сломана переносица. Делла, стоя над стонущим телом, протянула Маккинби сбрую для связи и… садовую лопатку. Хоббиты узнали о драке за четверть часа до ее начала, решили поддержать инквизу, запросили помощь у кого следовало, ограбили оранжерею, поскольку никакого оружия у инквизы, конечно, нет, и пошли на выручку. Мелви заняла наблюдательную высоту на дереве, хоббиты разбежались по площади, раздав лопатки, грабли, куски шлангов и сбрую, чтобы все были на связи и в курсе событий. Вслед за хоббитами прибежали социопаты, паганели и даже эйнштейны, традиционно державшие сторону инквизы.

Маккинби едва удержался от хохота, глядя на девочку, протянувшую ему лопату. На эту самую красивую девочку в мире, которая пришла помогать ему драться. Вот, принесла в клювике оружие, правда ведь, хорошая девочка? И Маккинби сказал: «Принесла? Молодец. Теперь иди за мной и собирай трофеи». Он переключился на канал Мелви, взял на себя командование. Ни на миг не забывал, что на всем факультете он единственная полноценная боевая единица. Отнимал ножи у нападавших, а Делла их старательно собирала. Потом явилось тяжелое подкрепление: Берг, вразумивший своих джедаев, и колонна терминаторов под управлением любимого брата Деллы, Криса. Терминаторы вооружились пластиковыми столами из ближайшего кафе и использовали их как щиты. Они и остановили побоище, попросту разогнав всех дерущихся.

Джедаи выслушали от Берга краткую лекцию насчет своих умственных способностей, осознали, что филологи их поимели – филологи вообще больше ни на что не годятся, зато уж иметь и подставлять людей их учат на совесть, – устыдились, повинились и позвали инквизу выпить пива для примирения. Выпили. Делла шепотом пожаловалась Маккинби, что ужасно голодна. Он не хотел пить и устал от шума, поэтому через полчаса они сидели в «Ладье» и ели стейки, а потом Маккинби проводил девушку и проболтал с ней четыре часа на вахте.

Но все испортила его робость. Ему надо было найти в себе силы объясниться – тогда, в тот же вечер. Он отложил, потому что все случилось внезапно. И судьба наказала его.

Делла опять сошлась с Бергом, закончила университет, ушла служить. Глупо скрывать, что Маккинби следил за ее жизнью. И все равно не успел вмешаться, когда был нужен позарез. Понадеялся, что рядом с ней Берг, а Берг умеет справляться с любыми трудностями. Берг не справился, а Маккинби опоздал.

Когда он стоял в оперативном зале управления полиции Большого Йорка и смотрел на нее, сомнений уже не было. Да, костер давно затух, но есть моральный долг. И Маккинби собирался его выплатить. Он слушал злые слова Деллы и думал: «Я никогда больше не струшу. Я не брошу тебя».

Да, он знал, что Берг по-прежнему крутится рядом. Вроде бы Делла не одна. Но Маккинби больше не положится на умение Макса решать проблемы. Спасибо, хватит. Берг только создавать их умеет.

Нет уж, если хочешь, чтобы было хорошо, делай сам.

* * *

Делла улетела. Маккинби сам заказал ей билет и еще отвез в космопорт. Сделал вид, что хочет проконтролировать, а на самом деле уже пожалел, что выпроводил ее. Вернулся в разом опустевший дом, послонялся по комнатам. Сходил к собакам. Это же до какой степени он привык к Делле… Он легко отправлял ее в командировки, не считая их разлукой. Сейчас ее не будет шесть недель, а то и больше. Может, она и вовсе не вернется. Маккинби не знал, откуда в его рациональной голове взялось такое страшное подозрение, но с каждой секундой все сильнее убеждался: вероятность очень высокая. У Деллы многое в жизни переменилось. На нее упало княжество – Берг, мерзавец, даже из могилы отомстил! – а Делла ответственная. В отпуске она подумает, придет к совершенно естественным выводам – и попрощается с Маккинби. Потому что у нее теперь есть более важные задачи. Есть, черт побери, долг владетельного лорда перед народом. И ведь нечего возразить: оперативников много, Делла вовсе не незаменима в профессии. Она незаменима лично для Маккинби, и не как ассистент, а как человек. Но там, на Сонно, живут миллионы – арендаторы, поселенцы, рабочие, – кто сказал, что они достойны ее заботы меньше, чем Маккинби?

Он сидел за рабочим столом и яростно тер виски. Через час синяки себе натру, подумал он и сжал руки в кулаки. Определенно надо чем-нибудь заняться. В голове ни единой мысли. Только обрывки и омерзительная жалость к себе брошенному. Если она сейчас и вернется, это ненадолго. Все равно бросит. Ну нечем ее удержать объективно. Ее железобетонную уверенность в собственной непригодности для него не переспоришь.

Интересно все же, на чем эта уверенность зиждется? Ведь она была и раньше. Берг обмолвился, что ему регулярно приходилось терпеть истерики Деллы. Делла отказывалась понимать, что их пресловутая разница в образе мыслей – это разница возраста и опыта, а вовсе не происхождения. Со многими девушками своего круга Маккинби чувствовал: там не разница, а форменная пропасть. Разницу можно компенсировать, это чисто техническая задача. А пропасть незаполнима. С Деллой пропасти не было. Да и особой разницы тоже. Он помнил, как привел ее в Капитолий на Большом Йорке. Через две недели домоправительница как бы невзначай спросила: правда ли, что его новая ассистентка была замужем за принцем? Маккинби ответил: правда. Домоправительница кивнула и сказала: чувствуется. Девушка умеет править домом и со слугами обращается привычно-ровно – без заносчивости и заискивания. Маккинби не стал уточнять, что замужество продлилось несколько месяцев, ни к чему. Это умение у Деллы было врожденным.

Строго говоря, у нее фобия. Непреодолимый страх несоответствия, неодобрения. Стоит посмотреть, что у нее за отношения с родителями. Отсюда и тяга к рискованной профессиональной деятельности: в конечном итоге Делла стремится к героической гибели, которая как бы оправдает ее никчемность или нежеланность.

Н-да, проблема. Раз проблема, давайте решать. Маккинби привычно взялся за бумагу и стило. Если бы кто увидел его «записи», сделанные во время одиноких размышлений, сильно удивился бы. Выглядели «записи» как хаотические каракули и завитушки. Тем не менее сам Маккинби прекрасно читал их. Нет, это не шифр. В каракулях не было ничего постоянного. Он просто помнил, о чем думал в тот момент, когда рисовал ту или иную загогулину.

Через полчаса у него созрел не самый худший план. Реализацию он начал со своей матери.

На мониторе появилось идеальное, словно с картин Рафаэля, лицо леди Элен.

– Мама, я отправил Деллу на Кларион. В отпуск. Вас с отцом не затруднит взять ее к себе домой?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});