Кому это надо - Наталья Никольская

Я изо всех сил постаралась вспомнить весь словесный поток, выданный мне Катей, но в голове почему-то вертелось одно только слово – закачаешься…

– Она говорила, что у нее мужчина есть – закачаешься! – торопливо пролепетала я. – Это она про вас.

Иннокентий Александрович хмыкнул, но было видно, что ему приятно. Как все-таки падки мужики на лесть, даже умные!

– Это в ее стиле и манере изъясняться, – кивнул он. – А еще что?

– Еще говорила, что боится от вас уйти, потому что вы ее убьете!

– Нужна она мне! – фыркнул он. – Отдала бы пленку – и катилась бы к чертовой матери! Ох, Катька, хвальбушка несчастная! Так, ну! Еще что?

– Еще говорила, что скоро у нее будет много денег, только дело опасное, и нужно все делать правильно. Говорила, что может убить двух зайцев…

– Это она еще о чем? – удивленно пробормотал он. – Ну, надежда получить деньги – понятно, а еще-то что?

– Не знаю, не знаю, она говорила очень путано, да к тому же на своем сленге, я не всегда могла ее понять даже. И настроение у нее менялось, как у типичных истериков. То гордо так заявляла, что скоро станет богатой, то смеялась без причины, то вдруг ударялась в слезы и начинала кричать, что ее скоро убьют!

– Убил бы, – подтвердил Иннокентий Александрович. – Если б не поумнела! Чуяла, значит, подлюга, что ее в покое не оставят! Видно, не мне одному проблем подкинула, сука!

– Блин! – я вдруг вспомнила самое главное. – К ней же парень еще приходил, Мишка!

– Какой еще Мишка? – заинтересованно сдвинул брови Иннокентий Александрович.

– Мишка… Я не знаю его фамилии, знаю только, что он откуда-то с Пролетарки. Он тоже видел, как Катя заходила ко мне, приперся среди ночи, скандал тут устроил! Убить ее грозился за то, что она ему изменяет!

– Ха! – хмыкнул Иннокентий Александрович, – парень еще верит в святые идеалы верности!

– А вы в них не верите? – серьезно спросила я.

Иннокентий Александрович неожиданно тоже посерьезнел.

– Верю, – со вздохом ответил он. – Знаете, странная вещь со мной происходит – я вижу, вы женщина образованная, верно?

– Я психолог, кандидат наук, – не без гордости ответила я.

– Тем более, – обрадовался он. – Вот, могу вам сказать как психологу – с одной стороны, чем старше становлюсь и все больше убеждаюсь, насколько цинична и жестока жизнь, с другой начинаю мечтать о чем-то светлом. Сентиментальным становлюсь, старею, видно, – вздохнул он.

– Вы вовсе не старый, – постаралась я его разубедить. – И выглядите очень молодо.

– Да ладно вам! – махнул он рукой. – Я себя оцениваю объективно. Общаюсь со шлюхами, с мажорками, с пролетарками, с холодной женой… Понимаю, что все это мне не надо, в сущности, а что надо? Где идеал? Вот вы можете мне сказать?

Наш разговор неожиданно перешел в нравственно-философское русло. Борян с Толяном удивленно переглядывались, но сидели тихо. Видимо, они впервые видели своего шефа в подобном состоянии.

– Идеала, конечно, нет, – высказала я общепринятую точку зрения. – Вернее, он у каждого свой. И не надо думать, что в жизни не осталось ничего светлого. Иначе человечество давно бы уже вымерло. Вспомните Древний Рим. Нравственные ценности – это вечно.

– Да верю я во все это, верю, – тихо сказал он. – Только Катька – не тот случай. Какая тут верность!

– Вы просто не встретили достойную женщину, – мягко сказала я. – Тогда с вас слетел бы весь цинизм… Если хотите, я могла бы позаниматься с вами – разумеется, совершенно бесплатно, – чтобы помочь вам разобраться в себе. То, что происходит с вами, свойственно большинству мужчин вашего возраста, и мне не составило бы труда…

Я увлеклась своей любимой темой, и неизвестно, чем бы закончилась наша беседа, если бы чертов Борян не хмыкнул в этот момент.

Глаза Иннокентия Александровича моментально стали холодными и бесстрастными.

– Ну хватит! – резко оборвал он меня. – Зубы мне заговаривать! Что там про Мишку?

Я обиженно поджала губы и сказала:

– Они поссорились, потом помирились, и он ушел. Катя осталась у меня. На следующий день с утра я хотела ее выпроводить, но она напилась и рухнула прямо здесь у меня. Мне пришлось оставить ее и уехать, а когда я вернулась, то обнаружила, что она мертва. А потом Мишка приходил еще раз и узнал о ее смерти. Тут он заорал, что сам убьет эту суку и куда-то помчался.

– Какую это суку?

– Не знаю. Может быть, он имел в виду вас, – поежившись, предположила я.

– Он говорил о мужчине или женщине?

– Я так и не поняла. Сука – знаете ли, понятие, применимое к обоим полам…

– То есть это не он ее убил?

– Вы знаете, он вел себя так, что можно было предположить, что не он. Но потом, когда приехала милиция и вызвали соседку, она сказала, что видела, как Мишка приходил сюда днем. Как раз примерно в то время, когда наступила Катина смерть. И теперь Жора поехал его брать. Вы бы позвонили в милицию и все узнали. Может, Мишку уже взяли, и он знает, где пленка! Вот вы к нему и обратитесь! – обрадованная, что все так хорошо складывается, проговорила я.

Иннокентий Александрович подумал секунду-другую, потом сказал:

– Хорошо. Может, она его и имела в виду, когда говорила о двух зайцах. Хрен ее знает, что в ее башке за игры были заготовлены!

– Он это, он, Иннокентий Александрович! – в один голос прорезались вдруг Борян с Толяном. – Больше некому! На пару с ним эта курва действовала. Не поделили, видно, пленку, вот он ее и грохнул, пленку забрал и свалил! Брать его надо срочно, Иннокентий Александрович! Срочно!

– Так, – поднялся Иннокентий Александрович, – быстро поехали. Выясняем координаты этого Мишки – и вперед. Потом он повернулся ко мне.

– Спасибо, Ольга Андреевна, за информацию и за общение. не скрою, он было приятным для меня. Сожалею, что доставил вам беспокойство. Но… Не исключаю, что нам с вами придется еще встретиться.

– Зачем? – испуганно спросила я. – Я рассказала все, что знала!

– Там жизнь покажет, – ласково улыбнулся мне на прощание Иннокентий Александрович, исчезая за дверью.

Оба его амбала, окинув меня напоследок липкими взглядами, последовали за своим шефом.

Оставшись одна, я заперла дверь на все замки и прошла в спальню. Меня начинало колотить. Я успокаивала себя тем, что все обошлось довольно благополучно. И вряд ли меня тронут еще раз. Но все-таки состояние после пережитого стресса было не самым лучшим, и я чувствовала, что теперь мне просто необходимо расслабиться.

Разочаровавшись в реланиуме – так можно и наркоманкой стать, – я решила прибегнуть к старому, проверенному средству.

Я поднялась, чтобы пойти в магазин за выпивкой. Тут только я обнаружила, что так и хожу в этом дурацком плаще, надетом прямо на голое тело, но на это мне было уже глубоко плевать.

Переодеваться было неимоверно лень – я и так удивляюсь, как мне удалось заставить себя пойти в магазин, да еще в столь поздний час, но все же здоровье дороже, – поэтому я просто натянула колготки, застегнула плащ на все пуговицы и обулась.

Уже отпирая дверь, я услышала жалобный скулеж Роджера.

«Что ж, на этот раз его можно и выгулять, – решила я. – К тому же с ним не так страшно».

В том, что он отличный охранник, Роджер убедил меня еще вчера.

Я отперла дверь в ванную…

Да, запах, ударивший мне в нос, был, конечно, не самым приятным. Но когда же мне заниматься собакой, если меня постоянно отвлекают!

Поклявшись, что уберу все сразу, как только вернусь, я взяла прыгающего вокруг меня Роджера за поводок и повела к двери. Пес, не веривший своему счастью, заливался радостным лаем, пока мы спускались по лестнице.

Пока мы дошли до магазина, пес останавливался практически возле каждого куста, чтобы совершить наконец свои дела в привычных условиях.

Я в это время ругала сама себя и давала обещания не доводить больше бедное животное до такого состояния. В самом деле, мне его доверили, возложили ответственность, а я… Правда, у меня не особо спрашивали согласия, но все же…

Расщедрившись, я купила на деньги, полученные от мужа Эллы Константиновны, в магазине, помимо бутылки вермута, еще и большой пакет «pedigree», чтобы хоть как-то снять чувство вины перед собакой.

Когда мы благополучно вернулись домой, я честно собралась убраться в ванной, заходить в которую было уже невозможно, но тут вдруг вспомнила, что мне следует позвонить Полине и сообщить ей о визите Иннокентия Александровича сотоварищи.

Конечно, это нужно было сделать сразу после того, как они покинули мою квартиру, но, честно говоря, тогда мне это просто не пришло в голову – я была слишком растеряна, ошеломлена, сбита с толку…

У Полины телефон не отвечал, несмотря на поздний час. Я решила, что они с Жорой взяли Мишку и сейчас вовсю занимаются его допросом.