Химера (СИ) - Денис Петров

Несколько минут они оба молчали, старательно испепеляя друг друга взглядом, наконец, Вик весело рассмеялся:

— Я смотрю, проблема куда глубже, чем я думал! — старик вытер выступившие на глазах слезы. — Вам наплевать на то, что случилось с бедной девочкой — Мариной Самохиной! Годы работы в милиции закалили вас, сделав равнодушным к чужому горю, а беда постигшая вашу семью окончательно выжгла все чувства. Я мог бы сказать, что оставшись безнаказанным, тот кто так обошелся с ни в чем не повинным ребенком, продолжит собирать свой кровавый урожай, будет убивать снова и снова, но это ведь вас не касается?! Ни одна струна в вашей израненной душе не дрогнет при этих словах, так же как сейчас остается бесстрастным ваше лицо! — он снова улыбнулся, позволив мелким, по-домашнему теплым морщинкам украсить его лицо.

Заславскому совсем не было весело. Алкогольные пары медленно и мучительно выветривались из его головы, а их место неизбежно занимали тягостные думы. Уж лучше бы его избили и выкинули в какую-нибудь канаву, чем вот так вот! По опыту он знал, что раны на теле, даже самые страшные, заживают не в пример быстрее душевных. Максим втайне всегда считал себя хорошим человеком. Нет, речь не о переведенных через дорогу бабушках или еще чем-то в этом духе, ведь доброта измеряется в первую очередь не поступками, а помыслами. Он не желал зла ближним, даже если они того и заслуживали, не подставлял коллег, чтобы продвинуться по карьерной лестнице и старался держать свои методы работы в пределах, определенных российским законодательством.

Сейчас же он сидел в удобном кресле, слушал слова расположившегося напротив старика и с ужасом понимал, что в них нет ни капли лжи. Ему действительно наплевать на безвременно скончавшуюся Марину Самохину. Тот факт, что он не знал эту девочку совершенно его не оправдывал — достаточно было того, что она была молода, перед ней только-только начали открываться сотни разных дорог, а кто-то взял и перечеркнул все это. Вполне возможно, что она не была тем ангелочком, что, улыбаясь, глядел на окружающих с фотографий. Красота порой бывает обманчива. Но это все равно не давало никому права просто так прервать ее жизнь, задуть, только начавшую разгораться свечу. Как умный и здравомыслящий человек, Максим прекрасно понимал все это, но сердце оставалось равнодушным, ни на секунду не ускоряя своих размеренных ударов. Именно от этого Заславскому сейчас было так гадко и противно на душе. Разум хотел укорить его за эту черствость, даже жестокость, но сердце только мерзко ухмылялось в ответ. Можно приводить тысячи доводов, подтверждающих, что произошло нечто ужасное, но если не чувствуешь этого — понимание превращается в жалкое размытое отражение истинной картины.

Виктор сцепил пальцы в замок, уложил на них свой острый аристократический подбородок и, с нескрываемым интересом наблюдал за своим собеседником. Сегодня его слова, как всегда, попали в самую точку. Максим Сергеевич, похоже, всерьез задумался о своей жизни и вряд ли их разговор скоро продолжится, но что значит одна бессонная ночь по сравнению с таким потрясающим зрелищем. Способность переломить хребет человеку одним хлестким словом это даже не навык, отработанный годами — это целое искусство. Нынешняя ночь стала для Вика просто кладезем превосходных ощущений.

Вопреки его ожиданиям Максим заговорил довольно скоро, вот только голос, ставший глухим и безжизненным, выдавал его с потрохами:

— Я сделаю то, что вы хотите: найду убийцу и верну отцу девочки украденную статуэтку. Если после этого вы не расскажите мне все, что я хочу знать…

— Не надо пустых угроз, мой мальчик! — Вик снова превратился в добродушного старичка. — Вы все равно ничем не можете меня напугать, так что остается просто надеяться на мою порядочность! — он смерил своего собеседника долгим взглядом и продолжил уже совершенно другим голосом: жестким и уверенным, но не растерявшим своей вкрадчивости. — Сделайте дело, Максим и вы получите то что хотите, но не надо пытаться играть со мной в игры — я этого не люблю.

Заславский поднялся на ноги подошел к встроенному в шкаф изящному бару и вопросительно посмотрел на хозяина дома. Вик великодушно кивнул. Максим открыл дверцу, извлек из зеркальных недр выбранную наугад бутылку водки и, не прощаясь, направился к двери.

— Мой водитель доставит вас домой! — крикнул ему вслед Виктор.

Заславский остановился на пороге, кивнул, не оборачиваясь и вышел.

Оставшись в одиночестве, хозяин дома вальяжно откинулся на спинку кресла и улыбнулся собственным мыслям. Выходит не зря он еще вечером приказал псам не выходить из вольеров что бы не случилось. Было бы грустно, если бы такого перспективного работника разорвали на части только потому, что он по пьяни забыл позаботиться об этих молчаливых, но неусыпных сторожах. А вот тех бездельников, что проспали все представление у себя в каморке непременно надо будет как следует наказать. Совсем они распустились в последнее время. В остальном же все складывается как нельзя лучше. Вик снова улыбнулся…

ДЕНЬ 2

Из тягостного небытия Максима вырвал надсадный вопль дверного звонка. В последнее время это становилось неприятной традицией. Несколько минут потребовалось Заславскому на то, чтобы осознать себя как личность, к сожалению процесс этот не вызвал у "личности" никаких приятных ощущений, а потом пришло прозрение. Он вспомнил сумбурные события вчерашнего дня и совершенно отчетливо представил, чьи стройные ножки стоят сейчас на потрепанном коврике перед входом.

Скрипнула соседская дверь, видимо звонок успел потревожить и их.

— Чего трезвонишь? — раздался грозный голос бабы Шуры. — Не открывают — значит дома нет никого или заняты!

Заславский мстительно зажмурился, представляя суровое лицо боевой старушки. Одного скрипа половиц у нее в коридоре было достаточно, чтобы молодежь двумя пролетами ниже перестала тискаться на подоконнике, спрятала пиво за батареей и жалобно притихла, готовясь к заслуженной каре.

Ольга что-то ответила, но слов Максим разобрать не смог. Секунду спустя дверь захлопнулась, а удаляющиеся шаркающие шаги возвестили о полной безоговорочной капитуляции войск союзников. Интересно, чем она так напугала бабу Шуру, проработавшую сорок лет уборщицей в местном СИЗО и успевшую привыкнуть ко всему? Додумать свою мысль Заславский не успел, потому что мгновение спустя звонок снова разразился заливистыми трелями.

Максим витиевато выругался в голос и поднялся на ноги. На сборы ушло не более десяти минут, показавшихся ему вечностью из-за непрекращающегося звука, злорадно сверлившего ему мозг. Заславский даже наскоро расчесал спутанные волосы (для кого старался?) и, наконец, распахнул входную дверь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});