Девятнадцать сорок восемь - Сергей Викторович Вишневский

приучишь — сразу станет проще.

Алиса села на кровать и тяжело вздохнула.

— Да, знаю. Ты мне уже не раз это говорил, но… Если у меня в голове какое-то дело, я вообще ничего вокруг не замечаю. Да, и в конце концов, почему мама запрещает слугам убираться в моей комнате? Это несправедливо. Ни одна моя подружка не убирает в комнате, а я как золушка.

— А еще ты не работаешь и не готовишь. Думаю, твоя мама хочет привить тебе чувство ответственности. Не все любят избалованных принцесс.

Алиса тяжело вздохнула и, поднявшись, вернулась к уборке.

— Знаю, но это раздражает. Ощущаю себя, словно в чем-то провинилась. Кстати, как у тебя дела?

— У меня… у меня не очень, — признался Фрис и на несколько секунд умолк.

— Проблемы? Не расскажешь? — складывая стопку джинс, спросила девушка.

— Отец попал в аварию.

Девушка, засунувшая стопку на полку, замерла и нахмурилась.

— Сильно?

— Жить будет. Перелом ног. Сейчас выясняют как сильно пострадали тазовые кости, и есть ли повреждение внутренних органов, — отозвался погрустневший голос парня.

— Фух, я чуть было не испугалась. Переломы могут целители восстановить.

— Это да, только вот… дело не столько в переломах, сколько…

Тут парень умолк, не зная как подобрать слова.

— Фирс, не юли пожалуйста. В чем проблема?

— Отцу уже немало лет, а тут еще и авария. Я не знаю, что происходит и как идет разбирательство. Его могут уволить за эту аварию. Да и машина разбита. — тут Фрис тяжело вздохнул. — Могут уволить, а могут и машину на него повесить. Все же он был за рулем.

— Папа так не поступит, — смутилась Алиса.

— Я тоже хочу в это верить. Твой отец всегда был справедливым, да и я не верю, что это произошло по вине моего папы. Все же он опытный водитель, но… Я понятия не имею, что произошло, и что вообще в голове у Семена Дмитриевича. Поэтому я… И позвонил тебе.

— Погоди, ты хочешь сказать, что мой отец хочет уволить твоего и повесить на него разбитую машину⁈

— Нет. Просто все может обернуться как угодно, а я понятия не имею, что произошло. Никто ничего толком не говорит, да и никто не будет со мной разговаривать. Я как будто в пустоте и это… Это жутко выбивает из колеи. Из рук все валится.

— Нет… нет. Он так точно не сделает.

— Я тоже так думаю, но… может у тебя получится узнать, что там произошло, и что он собирается делать? Даже если все будет плохо, мы справимся, просто… неизвестность, она хуже любых плохих новостей. Понимаешь?

— Понимаю. Я поговорю с ним, — кивнула Алиса. — Все, ни о чем не переживай. Я перезвоню.

Девушка сбросила вызов, оглядела комнату, все еще далекую от идеала, а затем решительно направилась прочь, в другое крыло поместья, где находился кабинет ее отца. Выйдя в длинный коридор, в конце которого находилось «логово» главы рода, она заметила идущего к кабинету Фому — одного из подручных своего отца.

Быстро сообразив, что отец сейчас опять окажется занят, она чуть ли не бегом, обогнала его и без стука ворвалась в кабинет.

— Папа! Как ты мог⁈ — с порога выпалила девушка, оказавшись в его кабинете. — У людей трагедия! Глава семейства в больнице, работать не может, а они и так семья не богатая, а что ты? Вместо того, чтобы оплатить лечение, поддержать семью, что ты делаешь?

Высокий худощавый мужчина в дорогом костюме и очках в золотой оправе поднял взгляд на вошедшую девушку и с непонимающим лицом наклонил голову.

— Ты мало того, что отказался оплачивать лечение, так еще и турнуть человека с работы решил⁈ Ладно, это ваши дела, но машину то на него зачем вешать⁈

Мужчина снял очки, потер переносицу и недовольно уставился на дочку, что бесцеремонно прошла в кабинет и уселась в кресло напротив него.

— Я не знаю, что у вас тут творится, но это как минимум — бесчеловечно. Ты обязан оплатить лечение Михаилу Сергеевичу. И я уверена, что он ни в чем не виноват.

— Послушай, — вздохнул отец. — Я понимаю, что уроки с господином Джонсоном по риторике — это вещь полезная, но начинать разговор с нападения с отцом, не лучший выбор.

Алиса, уже спустившая пар, насупилась и недовольно подняла одну бровь.

— Это работает, — спокойно ответила девушка. — У тебя нет другого выбора, кроме как оправдываться.

— Как отцу — да, но как главе рода, я могу ограничиться следующей формулировкой: «Идет разбирательство. Мы выясняем обстоятельства происшествия. По результатам процедуры, мы вынесем свое решение.».

— Папа, я максимально серьезна, — надавила девушка. — Ты не можешь так поступить!

— Алиса, солнце мое, — вздохнул Орлов. — Помимо аварии, есть еще и другие нюансы. Первый — а если бы в машине был я? А если ты? Тогда это была бы трагедия. Маленькая, скорее всего не смертельная, но жутко неприятная. Да, риски летального исхода имели место быть, но это маловероятно. Все же автомобили у нас не простые.

— И ты вел бы себя так же?

— Я вел бы себя намного жестче. Но сейчас главное не авария и не машина. Сейчас главное понять, что это было. Случайность, халатность, или все же покушение.

— Какое покушение? — спросила дочь, тут же растеряв весь свой праведный гнев.

— У автомобиля, который постоянно наблюдается нашими водителями, а так же проходит обслуживание в подконтрольном нам сервисе, внезапно заклинивает рулевое управление. Странным ничего не кажется?

— Ну-у-у-у… — протянула девушка.

— Вот про это я и говорил. И если все же это не случайность и не халатность, то… Какое место в этом происшествии занимает Михаил Сергеевич. Жертва? Соучастник? Невольный свидетель? Понимаешь о чем я?

— Понимаю, — кивнула Алиса.

— А пока мы разбираемся, он полежит в больнице. Там и за здоровьем присмотрят и проследят, чтобы не сбежал.

— У него ноги переломаны, — напомнила дочь.

— Знаешь, если очень хочется жить, то и с переломанным позвоночником можно сбежать. Были прецеденты, — хмыкнул Орлов и взглянул на Фому, что стоял в дверях и терпеливо дожидался приглашения. — А пока, если ты не возражаешь, я займусь своими делами.

— Пообещай, что не будешь наказывать отца Фирса, если тот