Лепрозорий - Михаил Парфенов

26

Максим Иваныч снова с яростью пнул дверь, и на этот раз она приоткрылась. В образовавшуюся щель шириной сантиметров в двадцать он увидел лежащую на полу белую женскую руку с пальцами, заканчивающимися кривыми черными когтями. Рука уже не шевелилась.

Он ударил ногой еще пару раз, и тело, придавившее дверь с той стороны, удалось оттолкнуть в сторону, освобождая проход.

Капитан вышел из комнаты и склонился над трупом. В нескольких местах выпущенные его старым верным товарищем «Стечкиным» пули прошили тварь насквозь. На шее создания зияло выходное отверстие размером с донышко граненого стакана, а вокруг растекалась солидных размеров красная лужа.

«Сдохла, сука, — подумал Максим Иваныч. Потом взглянул в желтые, лишенные зрачков глаза. — А ежели все-таки нет?..»

Сплюнув в кровавую лужу, капитан устало вздохнул и выстрелил блондинке в голову.

27

Из своего укрытия Петров видел, как вдали занялась и расцвела лепестками пламени крыша казармы, в которой ему довелось провести не одну ночь в компании с такими же военнослужащими, как он сам. Гадать, кто ее поджег и оставался ли сейчас кто-нибудь из его сослуживцев запертым в горящем помещении, как в смертельной ловушке, не хотелось.

Он видел, как один из автоматчиков, прячась за низко растущим диком кустарником, побежал в ту сторону, и понадеялся, что оставшиеся в живых как-нибудь разберутся со случившимся. Без него.

Потом вслушивался в стрельбу за углом, а когда оружие замолчало, до него донесся звук заведенного мотора и громкий шорох спущенных шин, трущихся о землю. Джип уезжал.

Петров еще какое-то время прятался, собираясь с духом, и лишь спустя пару минут выглянул во двор.

Некоторое время он внимательно наблюдал за вышедшим на улицу капитаном. Тот, окинув взглядом картину побоища, подошел к одиноко возвышавшемуся над грудой тел УАЗу. Хлопнула дверь.

Выйти к нему? Рассказать о том, что тут происходило, пока его не было? «Нет», — ответил себе Петров. Это казалось не самой лучшей идеей. Гораздо правильнее было бы ему сейчас, поскольку он ранен, подождать, пока УАЗ не скроется в направлении горящей казармы, а потом пробраться в здание. Где-то там врачи, Арсений Дмитриевич, с которым водили дружбу некоторые солдаты. Старик сможет оказать ему, Петрову, медицинскую помощь и объяснить, что здесь произошло вообще, и каким образом все эти чудища вырвались на свободу, и что делать дальше. И уж точно Арсений Дмитриевич не начнет его бить по голове и по почкам и не станет ломать ему пальцы на руках, крича в ухо что-то сумасшедшее про «любовь к родине».

Да, пожалуй, это было единственно верное в этой ситуации решение.

Когда капитанский УАЗ рванул с места, Петров медленно, с усилием, вызывающим боль в его избитом теле, поднялся и, пошатываясь и придерживаясь стены, побрел в Лепрозорий.

28

— Как ты едешь? — спросила Диана, когда джип неожиданно свернул с колеи и затрясся на кочковатой поверхности.

— Как надо, — ответил Олег отрывисто. — Видишь пожар? Казарма. Наверняка, там сейчас то еще сборище. Мы же обогнем его и снова выедем к воротам. С тобой все в порядке?

— Это как сказать… — она криво усмехнулась.

— Ты ранена?

— Да нет вроде. Кстати, спасибо. Спасибо, что вытащил меня отсюда.

Настал его черед фыркнуть.

— Дианка, ты… Ты пойми, наконец, что я люблю тебя, дуру.

— Сам дурак! Нашел кого любить, — она украдкой посмотрела на свое отражение в боковом стекле, — я ж страшная как не знаю кто. Чучело…

— Ну и пусть. Красота — дело наживное. Главное, чувство юмора при тебе осталось.

— Не обращай внимания, это истерика такая. Лучше скажи, как ты меня нашел? Через газету?

— Ну…

— Понятно, можешь не объяснять. А как же охрана у въезда? Подожди-ка, а телефон у тебя при себе есть? Мой забрали, а сейчас бы позвонить…

— Тю-тю телефон. Выпал где-то.

— Вот ведь… — Диана тихо выругалась. И тут же выдала в полный голос: — Гадство! Олежка, у меня же здесь где-то машина моя осталась!

— Ну и хрен с ней, — посерьезнел Олег. — Ни телефоны, ни машины, ничего искать мы тут не будем. Потому, что, как мне кажется, очень скоро начнут искать нас.

29

— Арсений Дмитрич, что с вами? Вы живы? — Петров осторожно, едва ли не на цыпочках подошел к старику. Тот лежал на подоконнике, придавив затылком полоски жалюзи на окне, словно отдыхал. Только раны мешали принять его за отдыхающего. — Что тут произошло?

Померанцев окинул солдата затухающим взглядом из-под полуопущенных век и с трудом прошептал, выпуская из покрытого коркой спекшейся крови рта свежую красную струйку.

— Заражение… Все заражены…

Петров отшатнулся, запричитал:

— Как же так, Арсений Дмитриевич, как же так…

Тот закашлялся, даваясь собственной кровью. Петров замолчал и снова наклонился, внимательно вслушиваясь. Что-то подсказывало, что эти последние слова умирающего будут, может быть, самыми важными из всех, когда-либо слышанных им в жизни. Так и оказалось.

— Антидот… противоядие… у Максима. Себе забрал, сволочь…

Старик с тихим стоном свалился на пол и замолчал навсегда.

30

— Ну вот и все, нах… Приехали! — Олег с ненавистью стукнул кулаком по полукружию руля.

Пару раз протяжно всхлипнув, могучий мотор затих, и джип замер на дороге бесполезной грудой изрешеченного пулями металла. Уже позади осталась частая сетка забора с огромной дырой на месте некогда стоявших там ворот. А впереди виднелась широкая черная полоса до боли знакомого леса. Олег лихорадочно думал, что делать дальше.

— Почему встали? — спросила Диана. Он в ответ показал на панель приборов.

— Горючего нет, бензобак пробили в перестрелке. Хорошо, хоть сюда добрались. Дальше — пешком.

— Куда, в лес?

— В него. Другого пути нет. Попытаемся там затеряться, а денька через два-три доберемся до города.

— Боже… — Диана с трудом сдерживала слезы. — Мы никогда не выберемся из этой преисподней!

— Не паникуй, родная. — Олег приобнял ее за хрупкие плечи и сам устало ткнулся лицом в густые черные волосы. Но «родная» вдруг испуганно отстранилась от него.

— Что такое?

— Не трогай меня, Олежка, — она судорожно сглотнула набежавшую слюну. — Думаю, я заражена.

— Чего?!

Диана с решительны видом выскочила из машины, он выбежал вслед за ней. Догнал, остановил, схватив за руку:

— Что значит «заражена»?

— То и значит. Олежка, я опасна для тебя, понимаешь? Я чувствую, как там — махнула рукой назад, в сторону зарева от пылающей казармы, — умирают те, другие, такие же, как я. Я ощущаю их боль… ты, наверное, брось меня. Так будет лучше.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});