Моя любимая Эми. История о том, как я дважды потеряла свою дочь - Дженис Уайнхаус

пике своей карьеры. Sweet’n’Sour не дали ни одного публичного выступления и просуществовали недолго, однако девочки очень страстно практиковали каждую песню. Эми была, конечно, «Кислой» (Sour), и какое-то время они заставляли всех называть их сценическими псевдонимами. Они даже писали друг другу письма согласно новым образам.

Но если Эми не удавалось привлечь к себе внимание, развлекая народ, то она искала другие способы это сделать. Вскоре после ее десятилетия я сидела в аудитории университета. Внезапно мне позвонили, чтобы сообщить: Эми арестована по обвинению в воровстве в местном супермаркете «Эсда» в Саутгейте. Она была с группой девочек, которые мне не нравились. Наверное, они все друг друга подначивали, но именно Эми охранники поймали в отделе с косметикой при попытке засунуть помаду в карман.

В тот день Эми должна была быть в школе, и к моему приезду о происшествии уже сообщили в полицию. Эми сидела в замызганной подсобке, окруженная телевизионными мониторами. Над ней стояли двое охранников, а содержимое вывернутых карманов лежало прямо на столе напротив. Поверьте мне, я любила Эми каждой клеточкой своего тела, но иногда я была готова ее придушить.

Войдя в комнату, я бросила короткий взгляд на ее лицо. Она была в ужасе. Теперь ей пришлось отвечать не передо мной, а перед авторитетом другого рода. Ее щеки покраснели и опухли от слез. Один из полицейских строго ее отчитывал, и она впервые в жизни так сильно испугалась. Я редко звонила Митчеллу, чтобы сообщить о проблемах Эми: он жил своей жизнью. Но в тот раз я поняла, что требуется тяжелая артиллерия. Синтия тоже обезумела от злости, и я понадеялась, что эта ситуация послужит Эми хорошим уроком. Ее поймали. У ее действий внезапно появились последствия вне семьи. Это могло бы ее вразумить.

Если бы Эми только была такой простой.

Глава 4. Мы втроем

Какой бы несчастной Эми ни делала школа, она справлялась, и на протяжении ее первого года в средней школе Академии Эшмол в 1994/1995 году училась она на удивление хорошо. Она получила 5 по английскому, религиоведению и драме и 4 по математике и физике. Но мне по-прежнему на нее жаловались, а если я начинала обсуждать с Эми ее поведение, то она сразу отвечала: «Мам, я просто хочу петь».

Она продолжала посещать воскресные занятия в Сюзи Эрншоу и получила роль в постановке «Жестокость факта», которая шла один сезон в театре Нью Энд в Хампстеде. Эми была несовершеннолетней и не могла играть на протяжении всего спектакля, поэтому ей дали роль Марлен, дочери преданного Свидетеля Иеговы. Действие происходило в Бостоне, и Эми требовалось пародировать американский акцент, который она успешно освоила во время школьной постановки «Бриолина».

Осенью и зимой 1994 года Эми выступала в Лондонском Колизее в постановке Английской национальной оперы «Дон Кихот». К сожалению, в день ее прослушивания я работала, так что я попросила Ричарда отвезти и забрать Эми. Увидев ее игру, режиссер сэр Джонатан Миллер тут же дал ей роль. Каким-то чудом сын Ричарда тоже попал в каст, хоть и на второстепенную роль. Так как у постановки Миллера была испанская тематика, он брал детей с средиземноморским типом внешности, и темноволосые и темноглазые Эми и Майкл идеально ему подходили. Им предстояло побегать по сцене в маленьких желтых тогах, хлопая и радуясь, а затем постоять на месте во время звучания песни и уйти за кулисы. Хоть их время на сцене и длилось не более 15 минут, они много дней репетировали в театре в переулке Святого Мартина, а школа дала Эми с Майклом отгулы. Мы с Ричардом и Стефани каждое утро подвозили их до станции метро Арнос-Гроув, где сопровождающий встречал их и отвозил в центр города.

Эми, естественно, радовалась, что на нее разом свалилось столько хорошего. Академии Эшмол требовалась специальная лицензия на то, чтобы снимать ее с занятий – это позволяло Эми чувствовать себя особенной. Она поняла, что учителя впервые высоко оценили ее способности. Она больше не была классным разгильдяем – театр внезапно начал платить ей по 174 фунта, что стало ее первой зарплатой.

В день премьеры я была вне себя от счастья – мое сердце млело при виде двух одиннадцатилетних детей, выступающих перед почти двумя тысячами человек. Эми, конечно, нервничала. Она не успокаивалась до тех пор, пока не получала главные роли, хоть в то время это и было сложно сделать. Выступила она восхитительно, и я начала понимать, что сцена – это ее дом.

Та же мысль промелькнула в моей голове, когда на выпускном Академии Эшмола Эми выступила с песней Аланис Мориссетт «Ironic». Митчелл подарил ей на Рождество альбом Jagged Little Pill, и она, должно быть, заслушала его до дыр, потому что тем вечером все сидевшие в актовом зале были поражены. «Вау! Это было потрясающе!» – думала я. Ее мощный грудной голос словно появился из ниоткуда. Я знала, что она умеет петь, но не понимала, откуда взялось такое звучание. В своем стиле, Эми едва отреагировала на похвалу от друзей, родных и даже Синтии, которая сидела в зале вместе с нами. «Да, норм получилось», – пожала она плечами. Сейчас я смакую эти моменты. Я привязана к подобным счастливым минутам. Хоть с Эми частенько было непросто, я всегда верила в нее и безумно хотела, чтобы она смогла найти свое место в мире и реализовать себя.

Оценки Эми в школе лучше не становились, и она часами бродила по школьным коридорам или сидела на стуле около кабинета завуча. Если Эми попадала в передряги, то начинала петь. Пение успокаивало ее, и она использовала голос, чтобы снять стресс. Но многие учителя наверняка считали ее просто наглой. Читая ее записи, я не понимаю, чем она там занималась. Эми, как типичная школьница, влюбилась в своего длинноволосого учителя физики, играющего на гитаре. Насколько я помню, такая же ситуация была у нескольких мам ее одноклассников! Скорее всего, он так и не увидел стихотворений, которые она писала о нем вместо учебы на уроках. Вот, например, одно из 1996-го:

Мне кажется, мое сердце… там,Но оно неподвластно мне.С уходом смотрителя,Шутки «Монти Пайтон»Захватывают мой дух.Отличный вышел скетч.Это его идея. Наверное.«И я Билли Бонс. И во мне нет ничего девчачьего». «Он настоящий мужчина», – закричала я.Это правда.Я ложусь спать. Он в моих мыслях.Я просыпаюсь. Он все еще там.Мне нужно это пережить,Прежде чем я стану (еще более) одержимой.Физика – мой любимый урок.Но я вынуждена сидеть на последней парте.У него глаза ангелаИ волосы Бога.Может быть, он и есть Бог.Я ничуть не удивлюсь.

Пока страсть Эми к выступлениям становилась все сильнее, я уже получила синий диплом и стала бакалавром фармацевтики Университета Лондона. Эми было двенадцать лет, когда я начала годовую практику в лаборатории парка Буш-Хилл недалеко от Энфилда. Я работала целыми днями и по окончании года наконец-то стала квалифицированным помощником фармацевта.

В рамках своей должности я должна была развозить лекарства по всему Лондону и в пригородные городки рядом с трассой M25 вроде Чешанта и Поттерс Бара. Моей самой длинной поездкой была 1700-километровая дорога на север в Бантингфорд в Хертфордшире. Поначалу работа меня пугала, но, скажу нескромно, я зарабатывала себе положительную репутацию. Меня это удивляло, потому что я впервые понимала, чем вообще занимаюсь на работе.

Самозанятость позволяла мне самой устанавливать график. Зарплата значительно выросла, а работа на разные аптеки давала мне чувство ответственности и независимости. Но я разрывалась между работой и домашними обязанностями. К сожалению, такое часто случается с работающими матерями. Я чувствовала себя виноватой за то, что не всегда могу находиться рядом с детьми, когда они приходят из