Письма - Гай Плиний Младший

же самое. Наконец он спрашивает: кто это говорит? Ему отвечают: «Лицин». Тогда он прекратил речь и воскликнул: «центумвиры, погибло наше искусство». (12) Афру казалось, что красноречие погибло, когда оно только еще начинало гибнуть, сейчас от него уцелели жалкие остатки. Противно вспоминать, каким ломающимся голосом произносятся речи, какими по-детски восторженными криками их встречают. (13) Не хватает только рукоплесканий, хотя, пожалуй, тарелки и бубны подойдут лучше к этому пению13; рева (я не могу иначе назвать восхваления, неприличные даже в театре) больше чем достаточно.

(14) Меня до сих пор удерживает здесь мысль о пользе друзьям и мой возраст: я боюсь, как бы не показалось, что я сбежал не от этого возмутительного зрелища, а просто от работы. Выступаю я, впрочем, реже обычного: с этого начинается постепенный отход. Будь здоров.

15

Плиний Валериану1 привет.

(1) Ну как твое старое имение у марсов?2 а как новая покупка? поля, ставшие твоими, тебе нравятся? Такое случается редко. Полученное радует меньше желаемого. (2) Материнские имения3 ко мне неласковы, но они материнские, и мне там хорошо. И вообще от долгого терпения я стал твердокожим. Хватит вечных жалоб; стыдно жаловаться. Будь здоров.

16

Плиний Анниану1 привет.

(1) Ты, по своей обычной расчетливости, советуешь мне не считаться с табличками Ацилиана2 (он назначил меня одним из наследников), потому что они не утверждены завещанием. Этот закон и мне не безызвестен, – он, впрочем, знаком даже тем, кто ничего другого не знает. (2) У меня есть, однако, собственный, для себя изданный закон: полностью соблюдать волю умерших, хотя бы законно и не оформленную. Таблички эти написаны рукой Ацилиана – это несомненно. (3) Пусть они не утверждены завещанием, для меня они утверждены, тем более что доносчику тут делать нечего. (4) Если бы можно было опасаться, что народ отберет мною розданное3, то мне следовало бы действовать осторожнее и не торопиться, но так как наследнику разрешено отдавать то, что ему досталось по наследству, то ничто не препятствует моему закону, которому не противоречат и государственные. Будь здоров.

17

Плиний Галлу1 привет.

(1) Ты удивляешься, почему я так люблю мое Лаврентинум (или, если ты предпочитаешь, мой Лаврент). Ты перестанешь удивляться, познакомившись с прелестью виллы, удобством местоположения, широким простором побережья2.

(2) Вилла отстоит от Рима в 17 милях, так что, покончив со всеми нужными делами, полностью сохранив распорядок дня, ты можешь там пожить. Дорог не одна: туда ведут Лаврентийская и Остийская; с Лаврентийской свернуть у четырнадцатого столба, с Остийской у двенадцатого3; и там и тут начинаются пески; в повозке ехать тяжелее и дольше; верхом приедешь скорее, и дорога для лошади мягкая. (3) Вид все время меняется, дорогу то обступают леса, и она тянется узкой полосой, то расстилается среди широких лугов. Много овечьих отар и лошадиных табунов, много стад крупного рогатого скота: зима их согнала с гор, и животные отъедаются травой на весеннем солнце4.

(4) На вилле есть все, что нужно; содержание ее обходится недорого. Ты входишь в атрий, скромный, но со вкусом устроенный; за ним в форме буквы «D» идут портики, окружающие маленькую милую площадку: в плохую погоду нет убежища лучше – от нее защищают рамы со слюдой5, а еще больше нависающая крыша. (5) Напротив веселый перистиль, а за ним красивый триклиний, выдвинутый вперед к побережью. Когда при юго-западном ветре на море поднимается волнение, то последние волны, разбиваясь, слегка обдают триклиний. У него со всех сторон есть двери и окна такой же величины, как двери: он смотрит как бы на три моря. Оглянувшись, ты через перистиль, портик, площадку, еще через портик и атрий увидишь леса и дальние горы.

(6) Слева от триклиния, несколько отступив назад, находится большая комната, за ней другая, поменьше; она освещена через одно окно утренним солнцем, через другое – вечерним (вечернее – стоит долго); море от нее дальше, и волны до нее не докатываются. (7) Угол между стеной этой комнаты и стеной триклиния залит полуденным солнцем; нагретые стены еще увеличивают жару. Тут мои домашние разбивают зимний лагерь: тут у них и гимнасий; здесь никогда не чувствуется ветер, и надвинувшимся тучам надо совсем затянуть ясное небо, чтобы они оттуда ушли. (8) К этому углу примыкает комната, закругленная в виде абсиды; солнце, двигаясь, заглядывает во все ее окна. В ее стену вделан, как бывает в библиотеках, шкаф, где находятся книги, которые надо не прочесть, но читать и перечитывать. (9) Спальня рядом – через маленький коридорчик, откуда равномерно в обе стороны поступает здоровое умеренное тепло от нагретого пола и труб6. Остальная часть этого крыла предназначена для рабов и отпущенников; большинство комнат так чисто, что там можно принимать гостей.

(10) По другую сторону находится прекрасно отделанная комната, затем то ли большая спальня, то ли средней величины столовая; в ней очень светло и от солнца и от моря. За ней лежит комната с прихожей, летняя по своей высоте и зимняя по своей недоступности ветру. За стеной (она у них общая) другая комната, тоже с передней.

(11) Потом баня: просторный фригидарий с двумя бассейнами, которые, круглясь, словно выступают из противоположных стен. Если принять во внимание, что море рядом, то они даже слишком вместительны. Рядом комната для натирания, гипокауст, рядом пропнигий; затем две комнатки, отделанные скорее со вкусом, чем роскошные. Тут же чудесный бассейн с горячей водой, плавая в котором видишь море. (12) Недалеко площадка для игры в мяч, на которой очень жарко даже на склоне дня7. Тут поднимается башня с двумя подвальными помещениями и с двумя помещениями в ней самой, а кроме того, есть и столовая с широким видом на море, на уходящее вдаль побережье и прелестные виллы. (13) Есть и другая башня, а в ней комната, освещаемая солнцем от восхода и до заката; за ней большая кладовая и амбар8, а под ним триклиний, куда с разбушевавшегося моря долетает только гул, да и то замирающим отголоском; он смотрит на сад и аллею, идущую вокруг сада.

(14) Аллея обсажена буксом, а там, где букса нет, розмарином (букс очень хорошо растет под защитой зданий; на ветру, под открытым небом, обрызганный хотя бы издали морской водой, он усыхает); (15) к аллее с внутренней стороны примыкает тенистая дорога, мягкая даже для босых ног, оставляющих в ней свои отпечатки. В саду много шелковицы и смоковниц: для этих деревьев земля очень хороша, для других