Сначала (СИ) - Полански Алла

Фигурка в осенней курточке медленно удалялась, пока и вовсе не скрылась за поворотом.

Жизнь наконец приобретала какой-то смысл.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 7

Я плавно вела свой автомобиль в потоке других транспортных средств и изо всех сил старалась сдержать самообладание, но предательские воспоминания по-прежнему сменяли друг друга, заставляя слёзы медленно скатываться со щёк. Капля за каплей прокладывали дорожки боли, слегка задерживались на скулах и беззвучно разбивались о неизбежность… Прошлое обволакивало, затягивало в себя. Не давало покоя. Словно кадры из фильма, оно появлялось перед глазами и прокручивалось раз за разом. Словно кто-то сверху, балуясь проигрывателем, нажимал «Repeat», наслаждаясь любимыми моментами…

***

Прошлое

— Дим, не надо. Меня мама дома ждёт.

— Ириш, да нет у тебя никого дома. Ты же сама говорила, что мама до ночи на работе, — парень прижимал меня к стене, по-хозяйски блуждая руками по моему стройному телу.

— Дим, пожалуйста. Отпусти меня. — Я, сколько хватало сил, отстраняла его пальцы. Обнимала за шею и нежно, совсем по-детски, целовала его в щёку. — Дим, не надо. Не готова я.

Последние слова, произнесённые со смесью стыда и раскаяния, таяли в требовательных поцелуях парня. Откуда ж было знать пятнадцатилетней девчонке, что её целомудрие и стеснительность не должны вызывать чувство стыда? Когда все вокруг уже давно опробовали вкус взрослой страсти. Когда на неё смотрели, как на иностранку? Или, того хуже, отставшую от жизни…

***

Резкий звуковой сигнал моментально вывел меня из раздумий. Водитель стоявшего сзади «Fordа» явно куда-то спешил. Чего так нервничать? Подумаешь, уже несколько секунд как загорелся зелёный свет. Свернув налево, удовлетворительно подметила, что спешащий владелец автомобиля поехал прямо. А значит, никто теперь не будет меня подгонять…

***

— Мам, я поговорить хотела, — я мялась у двери, не зная, как завести разговор.

— Ириш, не сейчас. Я так устала. — Мать едва подняла голову с подушки. — Ты сделала уроки?

— Да, мам. Всё готово. — Опустив голову, вышла из комнаты, закрывая двери. — Спокойной ночи.

***

Я тряхнула головой. Нет, маму нельзя винить. Уж она точно не виновата. Всю жизнь она выкладывалась сполна, желая подарить своей дочери самые лучшие игрушки, одежду, книги. Отказывалась от внимания мужчин, чтобы никто не обидел её единственную дочь.

Она старалась как могла. Кто же мог предугадать, что дочка встретит на своём жизненном пути парня, который воспользуется ею, как игрушкой? Что за два года их отношений он превратит её из скромной девочки-отличницы в истеричного подростка с трудным характером? Скромные платья сменились на короткие юбки, которые носились только в сочетании с каблуками. Первый макияж сначала такой нелепый и неуклюжий, а потом — всё более яркий и насыщенный. Чёрные тени, подводка, тушь… Только сейчас, спустя много лет приходит понимание, что выглядела как попугай. Большой, страшный попугай…

Остановившись на очередном светофоре, я положила голову на руль. Несколько секунд передышки от самой себя были мне просто необходимыми. Глубокий вдох — выдох…

И память снова унесла в события прошлых лет…

***

— Дима, я видеть тебя не хочу! — наклонившись через перила, выкрикивала парню. Тот, перескакивая через несколько ступенек, пытался догнать меня. — Не приближайся больше к моему дому!

— Ира! Да подожди же ты! — Дима преодолел очередной пролёт лестницы и схватил меня за руку. — Что с тобой?

Я не знала, что ответить. Окинув парня взглядом, старалась найти в нём хоть какой-нибудь изъян, мелочь, которая помогла бы вытравить из сердца любовь. Нет… То наваждение, которое преследует уже целых два года, нельзя называть таким божественным словом. Он пользуется мной. Провожает домой… Целует… Томно прижимает к стене… Обнимает руками талию… Шепчет слова любви…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А потом уходит. Достаёт из пачки сигарету, закуривает её…

И идёт к другой, к той, что может дать ему большее. Которая позволяет пользоваться своим телом так, как он того пожелает. Дарит ему то, что я не решаюсь сделать.

— Дима, уйди! Видеть тебя не могу! — Слёзы градом текут по щекам. Наконец вырвав запястье из его крепкой хватки, я отвесила ему звонкую пощечину и, пользуясь замешательством парня, скрылась за входной дверью.

Медленно сползая по стенке, попыталась привести дыхание в норму.

— Ира, ну прости меня. Милая! — Парень что есть сил дернул за ручку. — Ну да, дурак я. Идиот! Изменяю… Любимая, дай шанс. Прости меня.

Изо дня в день всё повторяется. Он будет преследовать, пока не сломает сопротивление. Будет кричать о любви, пока я в очередной раз не поверю. Будет вытирать слёзы, пока те не перестанут бежать. Пока не прощу…

Прощу, чтоб снова обжечься.

***

Как можно было быть такой наивной?

Я снова возобновила движение по проспекту, как только светофор дал зелёный свет.

Как можно было верить в его чувства? Вроде и не глупая. И голова на плечах есть… И так всецело любить.

Два года я сопротивлялась напору парня. Боялась подарить ему самое сокровенное. Прощала его измены. Винила себя. А как же? Кто ещё может быть виноват? Это же я его не жалела? Заставляла изнывать его крепкое молодое тело. Не подпускала к себе. А он раскидывался красивыми словами. Обещал, что в будущем всё изменится. Клялся, что я буду у него одна. Что встанем под венец перед Богом и людьми… Как можно было верить?

Злость закипала в душе с новой силой. Сдавив руль до боли в пальцах, выжала педаль газа, прорываясь в потоке машин вперёд. Адреналин смешался с болью, которая поднялась из глубинок памяти, полностью затмевая разум. Сердце бешено колотилось. В ушах звенело. Дыхание сбилось из нормального ритма.

Как можно было верить?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Милая моя, прости меня. — Дима покрывал поцелуями мокрые от слёз щёки. Крепко прижав меня к себе, он шептал на ухо несусветный бред, не сильно вдумываясь в смысл фраз. — Милая, любимая. Ты же одна у меня такая. Родная, близкая… Моя. Никто, слышишь, никто тебя не заберёт. Ты моя. Моя.

Слова обрывались в средине фраз, сменяясь тяжёлым дыханием. Я, окончательно повиснув в объятиях Димы, склонила голову ему на плечо, бросаясь в омут страсти. Страх ушёл. Не было больше сил терпеть ноющую боль, зародившуюся внизу живота. Разум затуманился под всплеском эмоций. Всё отступило на второй план. Ощущение реальности утонуло под напором блуждающих по оголённой спине рук.

— Моя… Только моя… — тихие слова прозвучали в комнате вперемешку с моим резким вскриком.

Сознание медленно возвращалось. Натянув одеяло на голое тело, я повернула голову направо, осматривая лежащего рядом Диму. Подложив руки под голову, он лежал на спине. Мощная грудь вздымалась от каждого глубокого вдоха. Закрыв глаза, парень удовлетворенно улыбался. Я же не знала, как себя вести. Смесь стыда и страха сковывала мои движения.

Свернувшись калачиком, прислушалась к своему организму. Разочарование… Это единственное, что я ощущала. Не было ни удовольствия, ни радости, ни эйфории. Даже боли — и той не ощутила…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Что-то не так… Раз за разом я прокручивала произошедшее в голове. Но, что именно меня смущало, так и не могла понять.

Минута стекала за минутой. Комната погрузилась в темноту. Тишина обволокла нас своими невидимыми сетями.

«Моя… Только моя…»

— Дима, зачем? — я подскочила с постели, прижимая к груди одеяло. Понимание того, чего именно парень хотел добиться, стрелой внезапно пронзило сознание.