Абсолютное зло - Юрий Туровников

— Я повторяю, — Спикер смочил горло, плеснув в стакан «Хенеси». — На повестке уже ВЕЧЕРА стоит вопрос: повышать ли зарплату дворникам или оставить как есть.

Представители партии «Плоды Русландии» мгновенно оживились и послали к трибуне своего представителя. Тот грубо оттеснил Спикера и проверил микрофон.

— Раз, раз, яйцетряс… Мы с коллегами придерживаемся следующей позиции: дворники стране нужны, чтобы вымести из государства всякую шваль. Я вас имею в виду, господин Газюнов! Вы с вашими стягами во всех коридорах надоели уже всем хуже грыжи!

Тот вскочил с места и крикнул.

— Да мы нашим пролетарским серпом вам ваши сухофрукты еще подрежем!

Теперь перекрикиваться стали абсолютно все. Началась неразбериха.

Депутаты стали кидать друг в друга ручки и карандаши. Полетели бумажные самолетики. Спикер вновь занял свое место и постучал молотком, призывая собравшихся к тишине.

— Давайте по существу! Голосуем: да или нет. У вас там есть кнопки, кто не знает: «За» и «Против». Это как в «Контакте» лайки ставить. Спросите у госпожи Вишняковской, она вам покажет. Как голосовать покажет, а не то, что вы там себе нафантазировали! Нажимаем «Против». Поехали, — Он посмотрел на табло, висящее сбоку, где высветился результат. — Единогласно! Отлично. Второй вопрос: стоит ли переносить празднованиеКрещения Создателя на июль месяц, а то уж больно холодно в январе в воду лезть. Я еще с прошлого раза насморк и триппер не вылечил, хотя…

Триппер относится к следующему вопросу. Сколько человек завтра едет в сауну? Жмем кнопки, — Спикер снова глянул на табло. — Судя по количеству голосов, только члены «Единой Русландии» хотят? А остальные? Не хотят или уже не могут? Девушки из партии «Мы приехали поступать, но у нас не получилось», вы-то чего сидите? Если вы не поедете, то я этот вопросснимаю с голосования!

Шум в зале не утихал. Часть «законодумцев» откровенно храпела, пуская слюни на бархатные кресла, кто-то забивал «козла». Только боксер Николай Незабалуев сидел с мрачным видом, силясь понять, где он находится и что происходит.

Спикер опять постучал молотком.

— Господа и дамы, я поехал домой. Свою зарплату я уже отработал. Если ни у кого больше не возникло вопросов, тогда до завтра. И, ради Создателя, не скупайте вы в буфете весь коньяк, а то к десяти утра на полках уже голяк полный. Аве Сюзерен, я ушел…

День четвертый: «Возвращение джедая»

Ресторан «Император». 02 часа 00 минут.

Огромный зал был усеян столиками так, что официанты, разносящие заказы, с трудом протискивались. На сцене резвились «одноразовые звездочки», потрясая силиконовыми грудями и ботоксом, закачанным в неимоверно большие, лошадиные брылы. Нестройными голосами девушки пытались развеселить дорогую, в прямом смысле, публику. «Император» считался лучшим и уж точно самым дорогим рестораном столицы. А может и во всем мире. Еще бы!

Перепелиные яйца тут высиживались перепелами под чутким надзором шеф-повара. Осетры метали икру под наблюдением одного из лучших рыбоведов страны по прозвищу «Язь». К примеру: отбивная из свинины тут стоила сто тысяч империалов. А чего вы хотели?! Каждая порция готовиться из новой свиньи или коровы! Остальное шло на тушенку для простого населения.

Вино поставлялось напрямую из стран-производителей по засекреченному винопроводу. Так же дела обстояли с водкой и пивом. В общем, легкий ужин в «Императоре» обходился представителям богемы около миллиона деревянных, что для них было сущим пустяком.

За одним из столиков, поедая омаров в винном соусе, запеченных под черной икрой с ананасами, восседал великий зодчий, любимец самого Сюзерена — скульптор Забор Ркацетелли. Одетый в белоснежный костюм-тройку, мастер своего дела жадными глотками попивал дорогущее темное «Баварское», смачно отрыгивая на весь зал. Представитель высшего сословия вытирал руки о стодолларовые купюры, которые бросал под стол. Неожиданно его трапезу прервал темноволосый официант, в отутюженных брюках и белой рубашке, с переброшенным через руку полотенцем.

— Прошу меня извинить…

Скульптор утерся очередной банкнотой и посмотрел на молодого человека.

— Чего тебе, холоп?

— Вас спрашивают, говорят срочно, — и «властелин подносов» почтительно склонил голову.

— Кто?! Какие дела посреди ночи?!

Юноша стушевался.

— Не могу знать. Представились сотрудником Имперского сыска. Ждут Вас на улице. У черного хода.

Ркацетелли выругался, отхлебнул пива, утерся на этот раз салфеткой, которую бросил на стол и встал.

— Я сейчас приду. Обнови «Баварское», холоп, — и прошествовал через зал к выходу.

Пройдя по тайной лестнице, по которой хаживали многие известные в столице личности, чтоб не светиться с легкодоступными, но дорогостоящими девицами не самого тяжелого поведения, скульптор вышел под ночное звездное небо.

Официант не обманул. Его ждали. У мусорных баков стоял человек в темно-коричневом длиннополом плаще и курил.

— Приветствую работников сыска, — на выдохе сказал Забор. — У вас ко мне дело?

Неизвестный осмотрелся и шагнул навстречу.

— Мне нужна ваша помощь. Я хочу сделать скульптуру и без вас никак.

— Мои услуги даже мне не по карману, а уж вашему министерству тем более.

Кстати, как вас по имени-отчеству? — работник искусства прищурился.

Капюшон скрывал лицо незнакомца.

— Меня зовут Воронцов Виктор. Капитан сыска.

Ркацетелли почесал нос и протянул левую руку, надеясь на рукопожатие. Но то, что произошло в следующее мгновение, повергло скульптора в небывалый шок. В свете луны сверкнуло лезвие, которое со свистом, снизу вверх, рассекло воздух и с хлюпаньем отрубило зодчему кисть аж по плечевой сустав. Глаза мужчины округлились, на лице застыла маска боли и ужаса.

— Моя рука… — только и смог сквозь зубы выдавить он.

— Новую сваяешь! Зато ты теперь похож на Номернабиса[6], — человек в плаще подхватил отрубленную конечность, небрежно бросил ее в большой полиэтиленовый пакет, что-то нарисовал кровью на стене и скрылся в переулке, оставив охающую и истекающую кровью мировую знаменитость у задней двери ресторана «Император».

Там же. 02 часа 30 минут.

Всю прилегающую территорию огородили красной лентой, а через каждый метр поставили постовых со свистком, чтобы вездесущие тележурналисты, что топтались тут же, не смогли просочиться.

Напротив входа в ресторан стояла машина скорой помощи и два «Форда» полиции. Блики проблесковых маячков прыгали по асфальту и отражались в стеклах «Императора». Задние двери «кареты» были распахнуты настежь, а внутри, на боковом сидении, сидел перебинтованный Ркацетелли, утирающий бежавшие по лицу в три ручья слезы. По повязке расплывались багровые пятна.

Скульптор всхлипывал и всматривался в рекламу на билборде:

«Элитный секонд хенд на Империаловском шоссе.

Продай квартиру — купи тапки Яны Прутковской!».

— Вы точно не рассмотрели его лица? — Воронцов тщетно пытался достучаться до сознания пострадавшего. — Уважаемый, ау, вернитесь к нам!

Не поворачивая головы, скульптор прохныкал.

— Как же я теперь работать буду? У меня заказ срывается. Жители Новой Зеландии скинулись на Гэндальфа и заказали мне переделать статую в Рио де Жанейро, что на Корковаду. Я уже бороду сплёл и шляпу из папье-маше сделал, посох выстругал, аванс взял…

— Как выглядел нападавший?! — Виктор потряс Ркацетелли за здоровое плечо.

— Да не знаю я! — взмолился тот. — В длинном тряпичном плаще, на голове капюшон. С мечом, как у самурая. На Оби Ван Кеноби смахивает. Сказал, что работает в сыске, даже имя назвал.[7]

Следователь наклонился и весь обратился в слух.

— И?

— Он сказал, что его зовут Виктор Воронцов. Еще обозвал неприличным словом. Сказал что я нобернанист. А я этим со школы не занимался! Даже если бы очень захотел… Возраст уже не тот.

— Номернабис, — поправил капитан. — Действительно, что есть.

Сыскарь чертыхнулся, ударил себя ладонью по ноге и выскочил из машины. В это время к нему подбежал запыхавшийся констебль. Рыжеволосый юноша восстановил дыхание, пригладил волосы, поправил мундир и, козырнув, отрапортовал.

— Ушел, вашбродь! Как сквозь землю! Я опросил всех, кто был и в ресторане, и около него. Никто ничего не видел. Правда у одного официанта смена уже закончилась и он будет только завтра вечером. Призрак какой-то, честное слово.

— Весьма везучий, — сплюнул капитан. — Камер у черного входа нет, на прилегающих улицах их полно, а результат, думаю, будет тот же, но ты на всякий случай проверь. Второй раз не оставил ни единой зацепки, гад.