В руках Ирбиса - Елена Ласк

сторожке, набрала ему короткое сообщение, где меня искать.

– Кого-то навещали? – Начал разговор смотритель, усадив меня на небольшой диван.

– Да. – И снова не знаю как ответить, как назвать Барса, кроме как человеком испоганившим мне жизнь. Мысли о нём и воспоминания пробуждают чувства такие, будто он жив.

– Меня Иван Николаевич зовут.

– Ника. Называйте меня пожалуйста на ты.

– Не нравится здесь. – Констатировал он, присев за стол напротив меня. – Не спокойно твоей душе в этом месте.

– Почему вы так решили? – Поинтересовалась больше для поддержания разговора, осматривая скромное убранство сторожки.

– Заметил. Взгляд у тебя беспокойный, будто ищущий что-то. Ты не могилу сюда пришла навестить… но это не моё дело.

– Вы видели, кого мы навещали. – Догадалась, временно прервав своё занятие.

– Видел. Раньше к нему только брат приходил, правда пропал на время, недавно снова появился. Покойный его чуть к себе не утянул – отец не дал. Поделом ему, может образумится.

– Думаете, это возможно, утянуть туда? – Это был вопрос от очнувшегося во мне прагматика.

– Я большую часть жизни здесь провёл, мои глаза немало повидали такого, от чего у нормального человека кровь леденеет.

– Не думали сменить работу?

– Нет. Мне здесь спокойно.

– А как же ваши родные? – Задала наводящий вопрос отметив, что Иван Николаевич скорее всего живёт в этой сторожке, и заметив семейные фото молодой пары с маленькой девочкой на одной из полок.

– Они в разъездах постоянно. Моя дочь, зять и внучка. – Будто представил мне их. – Мне путешествия противопоказаны. Скоро обещали навестить, тоже будут уговаривать бросить работу, но я их не оставлю, – перевёл взгляд за окно, вглядываясь в надгробия, – привыкли они ко мне.

У Ивана Николаевича определённо была специфическая профессиональная деформация, от которой становилось жутко. Чтобы отвлечься, снова принялась рассматривать фото, затормозив на одном из них, заметив в руках девочки знакомую куклу. Не сдержалась, поднялась и подошла, чтобы удостовериться. Я не ошиблась, это была одна из кукол Киссы.

– Красивая кукла. – Произнесла, принявшись ещё пристальнее рассматривать фото.

– Да. Девушка хотела её на могилу положить, а я отговорил.

– Почему?

– Кукла слишком на человека была похожа, будто живая. Не место ей было здесь, тем более на его могиле. Девушка мне её отдала, а я внучке подарил, Анютка была в восторге, до сих пор хвастается, что ни у кого такой больше нет. У неё кстати на поясе было вышито имя.

– Какое?

Я уже приготовилась услышать своё имя, поняв, что куклу принесла Кисса, которая, возможно, как и Кирилл могла быть уверена, что меня нет в живых.

– Киса.

Странно.

– Давно это было? – Сердце почти замерло, в ожидании новой надежды узнать хоть что-то.

– Прошлой зимой, перед новым годом.

– А та девушка потом приходила ещё?

– Я её больше не видел. Ей тогда плохо стало, мужчина, с которым она была, её сразу увёз.

– Вы так детально всё запомнили? – Наконец обернулась к своему собеседнику, надеясь вытянуть ещё хоть что-то.

– Мужчинам редко кто кукол на могилу приносит. Детям да, но не взрослым.

– Вы сказали, что ей стало плохо.

– Она с самого начала на ногах еле держалась.

– Большой живот мешал. – Представила Киссу неуклюжим бегемотиком, она всегда была склонна к полноте в отличие от меня.

– Ты о чём?

– О беременности.

– Она была в шубе, но большого живота я под ней не рассмотрел.

Странно. По срокам к тому моменту до родов оставалось несколько недель, живот должен был быть заметен даже под шубой. Хотя, что я знаю о беременности Киссы, почти ничего, только её слова, что срок для аборта на момент смерти Барса был большой. А если учесть её знания и сердобольность, для моей сестры и неделя большой срок.

– Добрый день. – Прервал наш разговор Виктор, появившийся в проёме с каким-то пакетом в руках.

– Добрый. – Произнёс, поднявшись, Иван Николаевич, пожав протянутую руку Виктору.

– А я с дарами. – Виктор вручил смотрителю пакет, вызвав улыбку на лице этого мрачного человека.

– Не стоило. – Ухмыльнулся, отставляя пакет в котором что-то звякнуло, чуть в сторону. – Молодость вспомнил, давненько никто синькой при мне не травился.

– Да, то ещё развлечение. Ника, нам пора. – Торопил меня Виктор, посмотрев осуждая.

Ну да, мне паршиво, но этот день мне был нужен именно сейчас.

– Спасибо, что составили компанию. – Обратилась к Ивану Николаевичу.

– Не благодари. Заходи в гости, если будешь поблизости. Может ещё что будет тебе рассказать.

– Обязательно. – Ответила, поняв его намёк.

Глава 9

После недели полного покоя, строгого режима, покорного послушания и выполнения всех предписаний, Виктор наконец дал послабление и вернул в дом помощниц по хозяйству. Мне же позволили покинуть постель, на которой я обитала почти всё это время. Марина неосторожно упомянула при Викторе что я похудела, но увидев мою молчаливую панику сразу осеклась, пообещав это быстро исправить. Ольга и Олеся были гораздо осторожнее и просто поздоровались, Олеся мне игриво подмигнула, уже поняв, что я пребывала в дефиците общения, который был мне чужд ранее.

Всё постепенно возвращалось в свою колею. Виктор вернулся к работе, я к штудированию своих любимых медицинских сайтов и форумов. Хотя, первое, что делал Виктор, возвращаясь домой – отбирал у меня ноутбук, отдавая его лишь утром перед уходом. У нас шла тихая война на этой почве и, зная, что пленных на ней не берут, все обитатели этих стен старались не попадать на территорию боевых действий. Мою противную натуру не останавливало даже отвратительно-мерзкое настроение Виктора, которое он из последних сил старался не вымещать на мне, а я, склонная к мазохизму, только этого и добивалась. Мне хотелось знать, что происходит в его жизни за этими стенами, подозревая, что дело не в проблемах с бизнесом, а в возвращении блудного сына. Я же поняла, что всё это время они не общались и, судя по всему, не встречались, и теперь помимо перемены в жизни в моём лице с синяками, Виктору добавилась ещё одна, о которой он не хотел говорить именно со мной.

Судя по тем секундам, во время нашей последней встречи с Кириллом, которые я помню, он изменился. Не осталось того аристократического налёта, который притягивал. Дикость, лютость, жажда. Но я отчётливо помню, как стоя на лестнице, на долю мгновения увидела прежнего Кирилла, того самого, который ласкал меня в своей машине, сдерживая слово, что не тронет, преодолевая себя. В ту ночь он тоже мог остановиться, но не захотел, хоть я ждала этого до последнего.

Трещины на костях срастались, синяки бледнели, я во всю готовилась к выходу на работу, решив уйти в неё с головой, потому что именно она – самое лучшее лекарство. Анастасия Сергеевна, регулярно приезжавшая проводить осмотр, должна была со дня на день официально разрешить мне вернуться в больницу, но у меня создавалось ощущение, что она не собирается этого делать, и я не понимала какого… В общем настроение у меня