Флетч - Грегори МакДональд

— Страховая компания?

— Да. Сам Алан, «Коллинз Авиейшн» и даже этот клуб застрахованы у него. Он хорошо обеспечен. Благодаря Алану. Они дружат еще с Колгейта.

— Он хорошо устроился. Учитывая полеты Алана, он наверняка дерет здоровенные взносы.

— Это такая глупость. Мой отец хотел, чтобы через ежемесячные взносы, которые приходится выплачивать Алану, тот осознал, как дорога его жизнь. Он пытался заставить Алана отказаться от полетов после рождения дочери. Ничего не вышло. Алан платит страховку и не упускает ни единой возможности подняться в небо.

— Взносы платит Алан? Не компания?

— В нашей семье слово «компания» означает мой отец. Алан обязан страховаться, но за страховку должен платить сам. Так решил отец. Жаль, правда, что его усилия ни к чему не привели.

— Из того, что вы рассказали, я понял, что Алану просто необходима разрядка.

— Для этого есть клуб.

— Я думаю, летая, он снимает нервное напряжение, — заметил Флетч.

— А других доводит до инфаркта. Я не хочу даже думать, на чем он летает в этот уик-энд. Для развлечения, как вы говорите. Вы даже не представляете, что он поднимает в воздух. Во всяком случае, на самолеты это не похоже. Скорее, это какие-то варварские орудия, которыми перебрасываются дикари. Ужасно.

— Должно быть, вам с ним нелегко.

— Хоть бы он перестал летать.

— Меня давно занимал один вопрос.

— Отец опаздывает на ленч.

— Он должен прийти?

— Двадцать минут назад.

— Пожалуй, мне пора.

— Нет, нет. Ему будет приятно познакомиться с вами. Друг Алана и все такое. Так что вас занимало?

— Почему на свадьбе не было родителей Алана?

— Родителей Алана?

— Да.

— Они ему совсем чужие. Он никогда не видится с ними.

— Никогда не видится?

— Вас это удивляет?

— Да, конечно. Мне казалось, что они были очень близки.

— Нет. Он их ненавидит. Так было всегда. Я с ними ни разу не встречалась.

— Неужели это правда?

— Вы перепутали Алана с кем-то еще.

— Я-то был уверен, что Алан регулярно навещает родителей. По меньшей мере, раз в полтора-два месяца.

— Только не Алан. Родители всегда давили на него. Я думаю, переломом стал турнир «Золотые перчатки».

— «Золотые перчатки»? Я помню, Алан занимался боксом.

— Занимался, потому что отец заставлял его. Каждый день после уроков он шел в подвал и тренировался до ужина. Ему пришлось участвовать в первенстве штата. Он возненавидел бокс. И отказался ехать на национальный чемпионат. С тех пор он и его отец не разговаривают.

— Я, должно быть, все перепутал.

— Должно быть. И он всегда говорил, что его мать — неврастеничка. Почти не встает с постели.

— И вас не интересовали родители Алана? Вы не хотели с ними встретиться?

— Нет, если Алан говорит правду. А в этом-то я уверена. Поверьте мне, дорогой, у окружающих меня людей достаточно трудные характеры, так что мне не хочется обременять себя еще и родственниками мужа.

— Я понимаю.

При появлении интересного, представительного мужчины лет пятидесяти с небольшим, одетого в легкие белые брюки и синий блейзер, павильон оживился. Ему махали руками. Мужчины, сидевшие за ближайшими к двери столиками, вставали. Женщины лучезарно улыбались. Старший официант, радостно кивая, затрусил навстречу.

— Это мой отец, — прокомментировала Джоан.

— Да, — кивнул Флетч. — Я его узнал.

— Не огорчайтесь, если он не вспомнит вас.

— Почему он должен меня помнить?

— Потому что ты красавец. Я вся горю. Тебе действительно нужно уезжать сегодня?

— Я должен вернуться вечером.

— Но завтра воскресенье.

— Послушайте, у вас с Аланом должно быть какое-нибудь местечко, куда вы можете поехать и остаться вдвоем. Только вы и больше никого.

— Ранчо.

— Что?

— Алан покупает ранчо. В Неваде. Для нас.

— Отлично.

— Что тут отличного. Это ужасно. Кому нужно ранчо в Неваде?

— Таких не так мало.

— Ребенком я провела лето на ранчо. Жара, пыль, грязь. Скука. Невероятная скука. Все мужчины словно сухие крендельки, посыпанные солью. А как они говорят! Каждое слово тянется, как резинка, а конец предложения ясен уже с самого начала. И речь заходит только о четвероногих. Нет, любоваться коровами — это не для меня.

— Тогда зачем вам ранчо?

— Алан хочет его купить. Я там еще не была. Алан настаивает, чтобы мы полетели туда на следующий уик-энд.

— На следующий уик-энд?

— Можешь представить, с каким ужасом я жду этого дня.

— Но там вам удастся побыть вдвоем.

— Черта с два. За домом есть взлетная полоса. Это мне уже известно. Так что Алан вновь будет улетать по важным делам, а мне придется глядеть на коров в обществе просоленных сухарей в джинсах.

— Так откажитесь. Отговорите Алана от покупки.

— Через неделю он должен внести задаток. Наличными.

— Наличными?

— Да. Разве это не безумие? Наличные. Он сказал, что люди там признают только те деньги, за которые могут подержаться руками. Если он привезет наличные в бумажном пакете или чемодане и вывалит их на стол, то сможет выгадать какие-то проценты.

— Они не могут быть такими дикарями.

— Это же Невада, дорогой. Откуда нам знать, что может понравиться сухарю в джинсах, думающему лишь о коровах. О, папа!

Флетч встал.

— Это старый друг Алана. Они вместе служили в авиации. Джон…

— Яменаралески, — продолжил Флетч, пожимая руку отцу Джоан.

— Рад познакомиться с вами, мистер Яменаралески, — улыбнулся Джон Коллинз. — Оставайтесь с нами на ленч.

Глава 13

Флетч принес стул от соседнего столика. Джон Коллинз сел лицом к дочери. В час дня на кортах не было ни души. Игроки перекочевали в павильон.

Джоан убрала фотоаппарат.

— Джон торгует мебелью, папа. Он из Грэнд-Рейпидс, что в Мичигане.

— Из Батте, Монтана, — поправил ее Флетч.

— О?

Флетч выбрал верный путь. Мало того, что никто не мог запомнить его фамилию, ни отца, ни дочь не интересовали ни торговля мебелью, ни городок Батте в штате Монтана. Он мог не сомневаться, что к завтрашнему дню о его существовании забудут раз и навсегда.

— «Мартини» до ленча? — укоризненно спросил Джон Коллинз.

— Я собиралась поспать днем, — ответила Джоан, глядя на Флетча.

— Хорошо хоть, что Джон пьет апельсиновый сок.

— Он с водкой.

— А-а. Понятно. От большого количества этой смеси утром болит голова, — Джон Коллинз широко улыбнулся. — Вы играете в теннис, Джон?

— Очень плохо, сэр. Теннис — прекрасная игра, но у меня так мало свободного времени.

— Вы должны находить время, чтобы наслаждаться жизнью и заботиться о своем здоровье. Это лучший способ успеть все сделать.

— Да, сэр.

— Разумеется, при этом неплохо иметь весьма способного зятя, который продолжает твое дело. Иногда у меня возникает чувство вины из-за того, что я играю, а Алан работает. Откуда вы знаете Алана?

— Мы вместе служили в авиации. В Техасе.

— Джон сказал, что Алан однажды спикировал на дом. В Сан-Антонио. Он говорил тебе об этом, папа?

— Естественно, нет.

— Мы тогда были лейтенантами, — ввернул Флетч. — Его сурово наказали. Полагаю, мне следовало умолчать об этом.

— Наоборот, — возразил Джон Коллинз. — Нам давно пора узнать о проступках Алана. Теперь мы прижмем его к стенке. Может, он натворил что-нибудь еще?

— Нет, сэр.

— На этот уик-энд он отправился в Айдахо, испытывает чей-то экспериментальный самолет. Вы все еще летаете?

— Только с билетом в кармане.

— Молодец. Как я хочу, чтобы Алан прекратил эти полеты. Он играет слишком важную роль в жизни многих людей, чтобы идти на такой риск. Вы были с ними за океаном?

— Нет. Меня послали на Алеутские острова.

— О!

Флетч улыбнулся. Плевать они хотели и на Алеуты.

Без всякого заказа Джону Коллинзу принесли сандвич с запеченным сыром и бутылку эля.

— Что вы будете есть? — спросил он.

— Сандвич с цыпленком, — ответила Джоан. — И майонезом.

— А мне с сыром, — добавил Флетч. — И бутылку пива.

— Вы приняли правильное решение, порвав с авиацией, — заметил Джон Коллинз.

Флетч рассмеялся:

— Мне нравится продавать мебель.

— Дело в том, что Алану необходима молодежь, — продолжил старший Коллинз. — Друзья. Люди, на которых он мог бы положиться. А его окружают одни старики, начавшие работать еще со мной. Я все время твержу ему, что пора отправить их на пенсию, но он не слушает. Лучше, говорит, их брюзжание, чем новички, которые придутся не ко двору.

— Папа. Он ничего такого не говорил.

— Ну сказал бы, будь у него чувство юмора.

— Он отлично понимает юмор, — Джоан бросилась защищать мужа.

— Он хоть раз рассмешил тебя? — настаивал на своем Джон Коллинз. — Когда это было?