Тайны парижских манекенщиц (сборник) - Пралин

Но уже в девять часов ровно я, прихрамывая и с перебинтованными ногами, села в автобус, идущий в Париж. Чулки и платье были зашиты, выстираны и отглажены мамой.

Случится ли августовская коллекция? Союзники накатывались на Францию, как прилив! Что выживет в Париже? Дом был наполовину открыт. Из любви к искусству продолжались показы летних костюмов в присутствии четырех кошек. Облегающее платье «Париж» из черного бархата, с обнаженными плечами типа сирены, с тремя крупными голубыми песцами и шляпкой из черного фетра (не был ли разворот к стилю женщина-вамп?). Изящный костюм «Париж – Нью-Йорк». (Какой вызов!)

Манюель стал несносным. Тиран, наглец, он оскорблял меня за столиком в присутствии друзей. Несомненно все более и более влюбленный, он заявлялся в Бурж, к семье, когда от меня не было вестей более трех суток, а такое случалось.

А когда находил:

– Знаешь, в твоей стране нормальные женщины говорят, что ты загуляла.

– Плевать.

– Потому что они больше не видят тебя со мной?

– Гулянки… с немцами, вероятно?

– Помолчал бы!

Середина августа. Бронетанковая дивизия Леклерка[57] находится в нескольких часах хода. Всю ночь слышны ужасные взрывы. Днем бомбардировки. Начинаются уличные бои. Всю неделю провожу то у Доминик Франс, то у Лелонга, где в конце концов решают закрыть Дом. Потом освобождение, провозглашение победы – чересчур рано – по радио.

Манюеля все эти дни нет! Я разозлилась на него из-за сцены, которую он учинил чуть раньше на обеде у Доминик Франс перед одним из своих испанских друзей, очень красивым парнем, похожим на Иисуса Христа из-за своей бороды.

25 августа. Триумф де Голля. Поверьте, я две недели не решалась вернуться в Бурж из-за грязных сплетен, ходивших обо мне! Вновь встретилась с Манюелем. Он вернулся из Биаррица! Что за выходка! Зачем он туда ездил? Когда мы садимся играть в бридж, я различаю (у меня тонкий слух) шелковистый шорох в его кармане. Терпение, малышка! Мне вскоре удастся порыться в его пиджаке – без угрызений совести.

«Дорогой Манюель,

Я тщетно ждала вас… Какое впечатление осталось у меня от того великолепного вечера!..» И так далее и тому подобное.

Больше он меня никогда не увидел.

Напрасно он плакался в жилетку папы, напрасно часами расхаживал перед домом Лелонга. Хозяин – он его не терпел – неоднократно спасал меня (девочки не раз предупреждали меня!), охраняя, увозя, переодевая и гримируя. Сажал в свою «симку»[58] и быстро уезжал, накрыв меня одеялами, шалями, шарфами!

IX. Мишель

Как случился этот прорыв? Еще никогда господин Лелонг не был столь очарователен. Я уже не «служащая», а почти «дитя Дома», которой звонит Николь: «У нас лангуст. Ждем тебя!» Хозяин увеличивает мне зарплату, одалживает свою машину. У меня нет постоянного дома. Фирма предлагает оплачивать мне жилье. Нет, это слишком! Одна из подруг приводит меня к себе на обед в Нейи. За столом парень, пилот Королевских ВВС (бедняга Кристиан Мартель, он недавно разбился!).

И Софи Демаре[59] со своим тогдашним мужем Фруассаном. Я заговорила о квартире, сказала, что именно ищу.

– Послушайте, Мартель, может, сдадите вашу в субаренду Жаннин?

– Ей нужно? Вот ключи.

Улица Жан-Мермоз в двух шагах от площади Этуаль.

Элегантная и хорошо меблированная гарсоньерка, где я за смешные деньги прожила несколько месяцев. Немножко странная квартира. Мартель признается, что он не «настоящий съемщик». Повсюду валяются курительные трубки, флаконы с духами и прочая парфюмерия. Не всегда они лежат на одном и том же месте. Мне казалось, что стоит мне отвернуться, как тут же появится сожитель. Понятно, что мои дружеские взаимоотношения с хозяином плодят слухи. Правда, при мне повторять их опасаются! Все знают, что я выпущу когти!

Дела потихоньку идут в гору. Пресловутые американцы, чью щедрость нам хвалили, пока занимаются другим, а их жены еще не прибыли.

Благословенный отдых – господин Лелонг организует для нас троих поездку в Монте-Карло. Встреча со Средиземным морем, которое мне позже придется бороздить вдоль и поперек. «Отель де Пари». Господин Лелонг дает нам несколько банкнот, чтобы побаловаться в рулетку.

Я проигрываю на 5. И на 23! Не везет! (Как не везет и в любви!) Однако ближе к полуночи я соглашаюсь стать амулетом одного богатея, перед которым вскоре растут груды фишек и пластинок.

– Более ста тысяч! – шепчет мне Мод Фейдо.

Каковы обычаи? Может, следует подождать?.. Но удостаиваюсь только поцелуя руки.

После ссоры с Манюелем все мои друзья пытаются избавить меня от одиночества.

Как-то на ужине я встречаюсь с испанским художником Карлосом. Он только что закончил декорации пьесы, которую все хвалят, – «Наташа» в театре «Ла-Брюйер».

– У нас есть один паренек, – говорит он, – но какой паренек! Хотите с ним познакомиться?

Почему бы и нет?

Шотландское платье от Лелонга, черный лакированный пояс, тканые чулки, обувь из крокодиловой кожи.

Карлос оставляет меня в вестибюле:

– Пойду за билетами.

Возвращается, хохоча:

– Знаете? Он сказал… что не очень доверяет. Действительно, я однажды вечером представил ему одну… но это было не то. И он сказался занятым.

– Я ухожу!

– Не глупите!

Удар в сердце, как только он выходит на сцену…

– Нет! Что, это он?

– Что «он»?

– Он играл в «Романсе втроем»[60] с Гравэ[61] и Блие[62].

Мы наносим ему визит в антракте. Я попалась. Он легко передвигается по уборной в своем бирюзовом халате. Улыбка с ямочками на щеках:

– На этот раз, думаю, освобожусь.

Вечер заканчивается в «Армориаль»[63]. Мишель не только красив, но и ловок в обхождении.

Карлосу:

– Пригласите ее на танец.

Когда возвращаюсь на место, в ведерке с шампанским дюжина красных роз (язык цветов!).

– Вам нравится?

– Мне еще больше понравилось бы…

– А именно?

– …потанцевать с вами.

Какой апломб! Или я немного пьяна? Вальс. Как он вальсирует! Надо же! Около часа в его объятиях. Нас наконец замечают. Аплодисменты… тихие, потом громкие со стороны американцев. В три часа ночи мы даем нечто вроде спектакля.

Обмениваемся номерами телефонов. Жду звонка весь следующий день. Молчание.

Тихо и на следующий день. Никаких вестей целую неделю. Я в ярости. Еще ни один парень так не поступал со мной…

Ты ли это, Жаннин? Поверите ли, но я унижаюсь и возвращаюсь как-то вечером в театр «Ла-Брюйер», покупаю откидное место, где, увы, меня почти не видно! Ничего удивительного, что он меня не замечает. Идет снег. Он не помеха, и я отправляюсь к артистическому выходу, чтобы удостовериться, что он уходит один.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});