Король-Лебедь - Юлия Андреева

Вы будете работать столько, сколько пожелаете, и отдыхать так, как это будет приятно вам. За все будет заплачено. Любой ваш каприз будет удовлетворяться, каким бы странным или парадоксальным он ни был.

Я бы мечтал, чтобы вы поскорее закончили «Нибелунгов», но что означает мое желание в нашем договоре? – ничто. Единственное мое желание – сделать все возможное, для того чтобы вы писали музыку, чтобы вы жили. Господи, мне еще так много нужно вам рассказать, так многим поделиться. Главное, чтобы вы были со мной и чтобы была музыка.

Вагнер едва удержался от того, чтобы не броситься на колени перед своим благодетелем, но воспитание и врожденная гордость позволили ему лишь поклониться баварскому королю.

«Дорогой друг мой! – писал Вагнер в тот же день госпоже Вилле. – Я счастлив, милый ангел мой, господи, как же я счастлив! Наверное, человек просто не может, не имеет право быть таким счастливым! Сбылась самая главная моя мечта – мечта, свойственная любому творческому человеку, я встретил того, кто дал мне возможность не существовать, но жить, жить, дыша полной грудью и наслаждаясь каждой минутой творчества!

О, мой драгоценный, мой единственный друг, я был бы самым неблагодарным человеком, если бы не поделился с вами моим безграничным счастьем! Как я уже писал Вам прежде, молодой Баварский король призвал меня к себе. И уже сегодня, то есть сразу же по прибытию, я получил его аудиенцию.

О, мой ангел. Что я могу рассказать Вам о Баварском короле – он так хорош и умен, так душевен и прекрасен, что, боюсь, жизнь его в обыденных условиях мира промелькнет, как мгновенный божественный сон!

Никто прежде, разумеется, не считая Вас, не понимал меня лучше, чем он. Временами кажется, что он знает обо мне все, и даже то, чего я не осознавал в себе прежде. Он понимает мою душу!

Неужели это не сон? Представьте себе только, как я тронут! Мое счастье так велико, что я совсем им подавлен. Если бы только он жил – он слишком неслыханное чудо!.. Чудо, которое едва ли сможет надолго осчастливить собой наш грешный мир, он Лоэнгрин, спустившийся на эту землю, подлинный мессия красоты и гармонии, если таковой, конечно, может быть на свете.

Только бы Господь, подаривший в своей невероятной щедрости нам это Чудо, не забрал его к себе раньше времени, спохватившись, что неразумные дети, коими мы являемся, загубят столь прекрасное его творение!»

Капельмейстер Леви[26]

Тем временем герцогиня София усердно готовилась к предстоящей свадьбе и главное – к той роли, которую она отныне должна была играть в жизни молодого короля и всей Баварии. С помощью искусных советников она, наконец, составила штат своих придворных дам, не обидев при этом ни одну из враждующих сторон, приготовила туалеты.

Людвиг уже забыл нанесенную ему обиду в беседке сада замка Поссенгофен и, простив Софию, которая была столь трогательна в своем раскаянии, познакомил ее с Вагнером.

Понимая, что если ей удастся уговорить композитора погостить в ее замке, вслед за ним туда будет каждый день наведываться и король, герцогиня София приложила всю силу своего женского очарования, убеждая маэстро сделать так, как она хотела. Но композитор согласился лишь бывать у нее время от времени, для того чтобы слушать ее стихи и совершать конные прогулки, которые были необходимы для его здоровья.

В конце концов, было решено, что Вагнер поселится в небольшой, но удобной усадьбе, расположенной как раз между замком герцогини Поссенгофен и королевским замком Берг на Шванбергском озере. Это было удобно, потому что король теперь мог, живя в замке невесты, в Берге или Высоком лебедином краю, хоть каждый день посылать за Вагнером или наведываться к нему лично.

Лето в тот год выдалось жарким, но приятным. В такую погоду нет ничего хуже, чем сидеть в душном, пыльном Мюнхене и заниматься государственными делами. Куда лучше скакать по полям и лесам в компании нимфы Софии и чудесного гения Вагнера, слушать музыку и поэзию, предаваясь невинным грезам.

Поэтому Людвиг переехал со всем своим двором в Хохеншвангау, где в строго определенное время занимался делами страны, отдавая все остальное время дорогому другу и любимой девушке.

Впрочем, разве время, проведенное с Вагнером, можно считать лишь душевным времяпрепровождением. Великий маэстро увлек юного короля идеей возрождения истинно немецкой музыки и германского духа. Для своих опер Вагнер брал сюжеты из немецких легенд, герои которых жили в тех же замках, мимо которых Людвиг проезжал каждый день. Это была прекрасная и патриотическая идея. Поэтому король усматривал своим первейшим долгом оказывать всяческую помощь и покровительство Вагнеру в его нелегкой и благородной миссии.

В это время король был абсолютно счастлив. Он был пьян музыкой и новыми идеями, ему нравилось часами разговаривать с Вагнером и учиться у него. Прекрасно разбираясь в немецком фольклоре и истории театра, он, не осознавая того, стал идейным вдохновителем и во многом соавтором любимого композитора.

В благодарность за счастье и искреннюю дружбу Людвиг подарил Вагнеру роскошную виллу и положил ежегодное жалованье. На королевский счет маэстро регулярно выписывал в Мюнхен своих друзей и соратников, всех тех, кто мог оказать ему помощь в осуществлении прекрасных замыслов или просто нуждался в отдыхе, деньгах и дружеском участии.

Только однажды во время работы над оперой «Парсифаль» композитор встретил решительный протест со стороны дирекции мюнхенского театра. Дело в том, что Вагнер желал, чтобы в претворении в жизнь идеи возрождении немецкой музыки принимали участие только немцы, в то время как дирижером в мюнхенском театре служил господин Герман Леви, являющийся правоверным иудеем.

Вагнер потребовал отстранить Леви от занимаемой должности, но директор театра, которому было поручено всячески угождать гению, не без робости сообщил, что с господином Леви был заключен особый контракт, согласно которому тот был единственным придворным капельмейстером баварской Королевской капеллы. Оркестр капеллы просто не имел права выступать с другим капельмейстером.

Оскорбленный Вагнер обратился к Людвигу, но и тот ничего не мог сделать. Контракт оставался контрактом, и никакие приказы короля в данном случае не могли иметь юридической силы. Основным законом в Баварии была и осталась конституция, нарушать права и обязанности которой не мог даже король.

Людвиг был взбешен проявленным к нему неуважением, тем не менее тут же был найден способ сократить полномочия наглого капельмейстера. Для этого между королем Людвигом Вторым, Рихардом Вагнером и Германом Леви был составлен дополнительный контракт, согласно которому:

Еще до того, как господин капельмейстер Герман Леви приступит к первой репетиции оперы господина Рихарда Вагнера «Парсифаль», он, Герман Леви, был обязан креститься.

Далее, так как господин Вагнер не желает разговаривать с господином Леви, он и не будет лично общаться с господином Леви во время всей постановки, так что все переговоры между ними следует осуществлять только через третье лицо.

И, наконец, после премьеры «Парсифаля» Вагнер в присутствии баварского короля Людвига Второго должен сказать Герману Леви, что он будучи евреем имеет только одно право – умереть и как можно скорее.

Даже спустя годы после подписания сего контракта ни Рихард Вагнер, ни сам Людвиг Второй не могли ответить с полной уверенностью, сколько великолепного баварского пива они выпили в тот и последующие дни. И откуда в конце контракта появилась таинственная приписка, добавленная почерком самого маэстро и подписанная королем, о том, что контракт был выполнен во всех его пунктах.

Что произошло с господином Леви после блистательной премьеры, так же осталось загадкой. Об одном можно сказать с точностью: он исчез из Баварии, а может быть, и из жизни. Хотя можно ли винить в этом Людвига?..

Людвиг и вакханка

Сразу же после подписания невероятного контракта Людвига потянуло на новые подвиги, и первое, что он решил предпринять, это нагрянуть к своей обожаемой невесте, о которой, занятый в театре, он почти забыл.

Но, если обычно он предупреждал о своих появлениях загодя, давая герцогине возможность приготовиться к встрече и привести себя в надлежащий вид, на этот раз все было по–другому: король решил сразить прелестную нимфу неожиданной серенадой. Для этой цели они с Вагнером и вагнеровской компанией, которая росла день ото дня, будоража своими богемными кутежами и шальным весельем столицу Баварии и ее окрестности, заявились в лучший цветочный магазин Мюнхена и скупили все находившиеся там цветы. Погрузив корзины с цветами в две кареты и устроив как–то собутыльников, сам Людвиг, прихватив гитару, вскочил на коня и поскакал впереди процессии.